Читать книгу Невеста с подвохом, или Ну, держись, Проклятый Герцог! - Екатерина Слави - Страница 8

– Скажите, Флореаль… Вас ведь зовут Флореаль, верно? – уточнила я.

Садовник снова вернулся к обрезке кустарников, и теперь лишь бросал на меня короткие взгляды, отвечая на мои вопросы.

– Флореаль, госпожа.

– Прошу прощения за любопытство, но… а вам самому не страшно служить в замке, хозяин которого проклят?

– Проклятие не трогает слуг, госпожа, – последовал ответ. – Простому садовнику здесь нечего бояться.

– Понимаю, – отозвалась я; Флореаль продвигался вдоль кустов, и мне пришлось короткими шажками преследовать его. – Однако разве не жутковато жить в замке, куда раз в пять лет приезжают молодые девицы, которые за какой-то срок одна за другой умирают?

Я увлеклась и зловеще закончила:

– В живых остается только одна. Несчастная становится женой герцога, а через время… тоже умирает! Быть свидетелем таких ужасных и печальных событий должно быть тяжело, нет? Ладно я – меня сюда доставили под страхом смертной казни, но будь я на вашем месте, давно бы покинула этот жуткий замок.

Флореаль коротко кашлянул и вместо ответа повернулся ко мне спиной, чтобы перейти к соседнему кустарнику. Мой взгляд невольно остановился на его затылке, а внимание привлекла ленточка, которой были собраны в хвост волосы.

Шелковая ленточка.

– Я просто работаю в саду, госпожа. Дела господ в замке проходят мимо меня.

– Угу, – машинально отозвалась я; шелковая ленточка в волосах садовника меня почему-то беспокоила. – Значит, любите свою работу.

– Так и есть, госпожа.

Что-то разговор не вяжется, подумала я. Вопросы я свои задавала не просто так, а с подоплекой. Во-первых, надеялась узнать от садовника хоть что-нибудь о невестах и женах герцога.

Например, он мог возразить мне, мол, ну что вы, невесты все возвращались домой, а жены герцога умирали естественной смертью, одна от болезни, другая со скалы упала, на камешке поскользнувшись, третья куриным ребрышком подавилась. Насмерть. Сколько там у него жен было, у этого герцога?

Это означало бы, что смерть невест и жен герцога от проклятия можно поставить под сомнение. Вдруг жены и впрямь помирали от чего-то другого. А вот от чего? Над этим уже можно было бы поразмыслить.

Или, к примеру, садовник мог бы покивать угрюмо, мол, так и есть, тяжко и больно смотреть, как юные девицы в расцвете лет отправляются на тот свет прямо на моих глазах. Печально все это.

Такой ответ тоже был бы полезен. Но в итоге, садовник как-то ненавязчиво ушел от разговора о проклятии, роком нависшем над невестами, отделавшись общим «Моя хата с краю, я тут просто примус починяю».

А еще, стоило мне осознать, что к привлекательному садовнику я прониклась сугубо женской симпатией, как возникло желание сбежать вместе с ним от герцога, как в рыцарских любовных романах дамы сбегали со своими кавалерами – под покровом ночи, тайны и чего-то там еще.

И вот я пыталась прощупать почву. Но похоже, жизнь в замке Флореаля полностью устраивала. Желания покинуть это место он совсем не проявлял.

«Мужчина, конечно, интересный, – снова оглядывая его с ног до головы, подумала я. – Но, похоже, инициативы от него не дождешься».

Впрочем, что я удивляюсь. В этом мире, наверное, садовникам не положено заглядываться на благородных девиц. А кроме того, передо мной явно зрелый мужик, а я в теле едва созревшей девицы. Ай, была бы я в своем! Сюзанна, конечно, милашка, но уж обаяния женского во мне побольше было.

Ладно, попробуем разговорить его иначе.

– А скажите, Флореаль, вы женаты?

Рука с садовыми ножницами снова застыла в воздухе. Неожиданный вопрос, я понимаю.

– Вы не подумайте, я не просто так спрашиваю, – самым естественным тоном пустилась в объяснения я. – Просто пытаюсь понять. Вдруг, к примеру, проклят вовсе не герцог, а этот замок? И каждый, кто в нем живет, обречен на одиночество. – И нетерпеливо повторила: – Так женаты?

Флореаль снова остановил на мне взгляд дольше, чем на секунду, и уже во второй раз в его взгляде промелькнул интерес.

– Нет, госпожа, не женат, – ответил он. – Но в замке есть супружеские пары. Несколько слуг и дворецкий с кухаркой.

– Угу, – ответила я, вполне удовлетворенная.

Не женат – это уже хорошо.

– Есть супружеские пары – это уже хорошо, – произнесла вслух и тут же невинно захлопала глазами, как сделала бы на моем месте Сюзанна: – Только отчего же вы до сих пор не женаты, Флореаль? Вам, наверное, лет тридцать-тридцать пять? Неужели не нашлось в замке хорошенькой служанки, чтобы составить вам пару?

На лице садовника снова появилась улыбка, и снова как будто против его воли – вроде как ему и не хотелось веселиться, но он не мог удержаться.

Кстати, чем это я его так развеселила? Но реакция есть, значит, движусь в правильном направлении.

– А даже если никто не приглянулся из слуг, сюда же раз в пять лет приезжают благородные девицы, все умницы и красавицы, есть из кого выбрать, – добавила я.

– Вы такая выдумщица, госпожа, – скромным тоном сказал Флореаль, а в глазах тем временем все сильнее разгоралось веселье. – Разве простой садовник может помышлять о благородных соэллах?

– Отчего же нет? – не сдавалась я. – Вы мужчина видный, и для невест герцога явно куда предпочтительнее, чем ваш хозяин.

Флореаль продолжал улыбаться, но его улыбка вдруг стала чуть натянутой. Как будто мои вопросы ставили его в неловкое положение. У него даже испарина на лбу выступила. Видимо, от моего натиска. И, похоже, он это тоже почувствовал, потому что снял большую садовую перчатку и тыльной стороной ладони вытер лоб.

И вот тут я ощутила себя приблизительно так же, как в тот момент, когда вместо привычной и такой родной Сусанны Бузининой увидела в зеркале постороннюю белобрысую девицу.

На руке Флореаля блеснул золотом крупный перстень.

Задержав на нем взгляд лишь на мгновение, я тут же отвернулась, сделав вид, что любуюсь розами.

«Ай-ай-ай, нехорошо как вышло, – подумала я. – Как же ты так опростоволосилась-то, Сусанка? Досадно-то как, а. Так досадно, что хочется срочно сделать что-то полезное: настрогать салатик, соорудить прическу или устроить скандал».

Значит, волосы собраны шелковой ленточкой. Перстень золотой на руке, значит. И розы… любимые розы первой герцогини, за которыми садовник так любовно ухаживает.

Садовник.

А был ли мальчик?

«Дурочку изволишь из меня делать, твоя светлость? Ну, хорошо. Будет тебе дурочка в лучшем виде. В топку сценарий, я тебе сейчас такую импровизацию покажу – надолго запомнишь».

– Ах, Флореаль, – изобразила я лицом вселенскую печаль. – Меня привезли на этот остров, чтобы сделать женой герцога, в случае, если я пройду отбор. Но теперь это невозможно. Возникло одно затруднение.

– Затруднение? – озадачился этот псевдосадовник.

– Да! – подтвердила я, посмотрев на него «горящим взором». – И вы должны мне помочь с моим затруднением, Флореаль.

Глаза глядящего на меня мужчины поморгали растерянно.

– Й-я?

– Видите ли, Флореаль, – продолжала я с самым серьезным лицом, – есть причина, по которой я не могу стать женой герцога.

– Причина?

Садовые ножницы и розы были забыты. Лжефлореаль – а я была уверена, что слуга не соврал мне насчет имени настоящего садовника – теперь уже не скрывал интереса. Он даже повернулся ко мне всем корпусом наконец – до сих пор старался скромно держаться бочком, как бы демонстрируя, что он мне не ровня, чтобы разговаривать лицом к лицу.

– И что же за причина?

«Ты забыл добавить «госпожа», твоя светлость», – мысленно поддела я обманщика, чувствуя, что, удивленный разыгранным мною представлением, псевдосадовник начинает выходить из роли.

Потупив глаза, как и полагается благородной девице, я ответила:

– Я не могу стать женой герцога, Флореаль, потому что… потому что… – И выпалила с нарочитой экспрессией: – Я влюблена в другого!

– Хм, – во взгляде Лжефлореаля появилась скука, но я догадывалась, что ничего нового он не увидел – наверняка среди многочисленных невест герцога были девицы, уже в кого-нибудь да влюбленные, не могло не быть. И все же праздное любопытство заставило его спросить: – И кто же этот счастливчик?

Я набрала полную грудь воздуха и заявила:

– Вы!

После чего театрально бросилась ему на шею.

– Ах, Флореаль! Верите ли вы в любовь с первого взгляда?! Я ваша навеки! Не благодарите!

– С-соэлла! – пытаясь отстранить меня, в панике начал заикаться псевдосадовник, и голос его звучал преиспуганно, я вам скажу. – Опомнитесь, что вы де…

– Не тревожьтесь, Флореаль! Разница в нашем положении меня нисколько не беспокоит! Как только я вас увидела, я сразу поняла – вы моя судьба!

Хватаясь за мои руки, мужчина попытался оторвать меня от себя.

– Соэлла, вы забываетесь!..

Ой, прям «опомнитесь», «вы забываетесь»… Грозный-то какой. А сам весь растерялся, не знает, что делать с ополоумевшей от любви невестой.

«И не снимай ты меня со своей шеи, твоя светлость. Это ты в переполненном вагоне метро не ездил в час-пик. Там, чтобы не вынесло не на той остановке, за поручни приходилось держаться, как за последний оплот веры. Так что, если уж я повисла, то повисла – проще оторвать меня от моих рук, чем мои руки от тебя».

Тут я вскинула на него глаза и страстно заявила:

– Ах, Флореаль, без вас мне теперь не жить.

И хлопнулась в обморок.

То есть не по-настоящему, конечно, а просто закатила глаза, обмякла вся и заскользила из его рук к земле кашицей.

Ну разве мог мужчина благородного происхождения позволить даме упасть на землю? Нет, конечно.

Меня поддержали уже у самой земли. Приоткрыв глаза, я увидела склонившееся надо мной обеспокоенное лицо поддельного Флореаля.

«Ну что, твоя светлость? – подумала я. – Добить тебя, что ли, уж совсем? Гарантирую, таких невест у тебя еще не было».

Воспользовавшись беззащитностью держащего меня мужчины, я снова обхватила его шею и, с силой притянув к себе, насильно поцеловала.

В последний момент я успела увидеть, как широко раскрылись от шока глаза мужчины. И, видимо, шок у него был действительно серьезный, потому что в этот раз он даже не пытался меня от себя оторвать. Он вообще застыл. Окаменел бедняжка.

Отпустив его, я не без удовлетворения посмотрела в шокированное лицо мужчины и, мило улыбнувшись, спросила как ни в чем не бывало:

– Вам понравилось, ваша светлость?

Герцог моргнул, глядя на меня. Чуть склонил голову вбок, соображая. Потом открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не мог.

Видимо, в этот момент до герцога начало доходить, что он стал жертвой разыгранного специально для него представления.

И тут рядом раздался возмущенный женский голос, который вне всяких сомнений принадлежал моей дуэнье.

– Соэлла!!! Я отказываюсь верить своим глазам! Что здесь происходит?!

Герцог тут же подскочил, а я поднялась на ноги следом за ним. Бертина таращилась на его светлость несколько мгновений с открытым ртом, потом ее лицо приняло строгий вид.

– Соэн Реол, ваша светлость, как понимать ту сцену, свидетелем которой я только что стала? По указанию Его Величества до завершения отбора, когда будет выбрана супруга для вас, честь невест должна оставаться неприкосновенной. Я непременно напишу обо всем опороченному семейству Бизар. И конечно, сейчас же отправлюсь к королевскому распорядителю и доложу ему о нарушении правил. Вы ведь знаете, чем это может обернуться для вас, соэн Реол?

«О, – подумала я. – Значит, герцог таки никакой не Флореаль. Наконец-то я хоть имя его узнала. Реол. Что ж, оно ему подходит куда больше. Однако. Бертина сразу признала в герцоге герцога, несмотря на то, что он, с какой стороны не посмотри на него, одет, как обычный садовник. Похоже, я не знаю что-то такое, что наверняка знала бы настоящая Сюзанна. Кстати, чем может обернуться для герцога нарушение правил на отборе с его стороны? Надо спросить Бертину попозже».

Его светлость Реол тем временем тяжко выдохнул и прикрыл лицо ладонью.

Я мысленно потирала руки со злорадством.

Да-да, кто подумает, что невинная девица сама полезла к нему с поцелуями, а не он, матерый кобель, пытался совратить юное создание?

Только тот, кто не знает, что «невинная и юная» Сюзанна канула в небытие, а вместо нее теперь я. О невинности моей не будем, о юности тем более.

«Ладушки, – подумала я. – Выручим герцога, спасем от гнева Бертины, а заодно по ходу дела попробуем из этого что-нибудь выгадать».

– Дорогая соэнья, не вините герцога в бурном проявлении чувств, – выражая голосом сопереживание, попросила я; а сопрано Сюзанны было как будто создано для всяческого выражения сопереживаний. – Это он не от распутства, это у их светлости ностальгические чувства взыграли.

Бертина чуть приподняла одну бровь, мол, это еще что за зверь – чувства ностальгические?

– Видите эти розы, соэнья? – нашлась я. – Их очень любила первая герцогиня. Их светлость сказали, что я ему их супругу напомнила. Вот они и поддались чувствам.

Их светлость рядом кашлянул – громко, скептически и, скривив личико, скосил глаза в сторону. Сказал ворчливым голосом:

– Первая герцогиня была брюнеткой.

Вспомнив, что Сюзанна блондинка, я задумалась и уточнила невозмутимо:

– Характером.

– Она была образцом добродетели, – с прежним скепсисом косил глаза в сторону герцога.

Я решила опустить обсуждение моих добродетелей.

– У меня глаза того же цвета, – с упорством осла продолжала наугад тыкать я, сверля их светлость взглядом-буром; рано или поздно сходство должно было найтись – хоть какое-нибудь завалящее.

«Ты чего это брыкаешься, твоя светлость? – посылала ему мысленные сигналы я. – Для тебя тут стараюсь, между прочим».

Герцог наконец изволил повернуться и посмотреть на меня. Остановил взгляд на моих глазах, скривился и прокряхтел с досадой.

– Действительно. Глаза первой герцогини были цвета королевского нефрита. Как и у вас.

– Ну вот! – с триумфом повернулась к Бертине я. – Видите, соэнья?

Я повернулась к их светлости и решила, что вот теперь пора и выгоду извлекать. Какую конкретно, пока не знала, но, похоже, «импровизация» становится моим вторым именем.

– Их светлость, дорогая соэнья, очень сожалеет о пылком проявлении чувств, бросающем тень на мою репутацию, и обещает загладить свою вину. Да, ваша светлость?

Бертина поморгала и, очень быстро сориентировавшись, устремила на герцога требовательный взгляд:

– В самом деле, соэн Реол?

Герцог посмотрел сначала на мою дуэнью, потом на меня, и тут в его взгляде вновь появилось уже знакомое мне затаенное веселье. А следом он улыбнулся, уже не скрываясь.

– Что ж, я не против загладить свою вину, – тут он адресовал мне поклон, как будто учтивый, но я-то видела по его взгляду – саркастичный. – Однако должен сразу предупредить, что не могу в обход отбора выбрать себе супругу. Собственно, я вообще никак не могу повлиять на результат. Только королевский распорядитель отбора знает, каким образом из семи невест избирается моя будущая супруга. За исключением этого незначительного момента, я готов сделать все, что вы попросите, соэлла.

Бертина с досадой скривилась, я хмыкнула. Похоже, моя дуэнья рассчитывала именно на такой расклад: опорочил честь девичью – женись. Но, видимо, этот момент был учтен организаторами отбора. Иначе никакого отбора бы не было – девицы-невесты соревновались бы в игре «кто раньше скомпрометирует его светлость». Все-таки, как ни крути, а жена герцога его невест, пусть не надолго, но переживала, насколько я поняла.

Обидно-досадно, но… Ладно. Мы пойдем другим путем.

– Вы очень благородный человек, соэн Реол, – восторженным сопрано едва не пропела я; боже, до сих пор не могу привыкнуть к этому ангельскому голосочку. – У меня как раз есть просьба, с которой я хотела к вам обратиться.

– Какая же? – заинтересованно приподнял брови герцог.

– Видите ли, – начала я и посмотрела на его светлость цепким взглядом. – Меня уже дважды пытались убить. Направляясь к вам в замок, я упала с моста. Говорят, меня пыталось убить проклятие, но я помню, что кто-то толкнул меня в спину. А еще раньше меня пытались утопить в пруду – в гостинице на материке, где невесты ожидали прибытия ваших лодок. Я не видела, кто это сделал, но на затылке у меня до сих пор есть ранка от удара.

Конечно, я рисковала, выкладывая все это герцогу, да еще в присутствии Бертины. В конце концов, я не могла быть уверена ни в одном из них. Может, герцог сам избавляется от своих невест с помощью слуг. Может быть, Бертина что-то от меня скрывает – в конце концов она была одной из тех, кто на мосту шел позади меня.

Однако. Был кое-кто, кто совершенно точно не мог покушаться на мою жизнь. Потому что нет смысла в том, чтобы убийцей оказался спаситель.

– Так вот, – тоненьким сопрано произнесла я, – я хочу попросить у вас, соэн Реол, приставить ко мне вашего демона. Если Марай будет защищать меня от покушений на мою жизнь, этим вы в полной мере загладите свою вину.

Лицо герцога в этот момент выражало странную смесь эмоций, которую вызвали мои слова. Он нахмурил брови и хмыкнул.