Читать книгу Имеющая право молчать - Эль Стравински - Страница 8

Работу на шахте отец считал делом чести и долгом всей Трибы Свортонов. Добыча апейрона, казалось, занимала все его мысли. Он днями и ночами пропадал на копях, практически не уделяя времени матери и нам, двум совсем еще мелким сыновьям. Когда я подрос, отец часто начал брать меня с собой в качестве подмастерии. Рассказывал, как правильно взвешивать, распределять и вести учет добычи. По всей видимости, у меня не плохо получалось, так как я все дольше и дольше засиживался в счетном отделе. Это и стало в итоге моей работой. Повинностью перед Трибой и Триумвиратом.

– Лиам, да осветят Ваш день Изначальные! – миловидная канцеляристка поприветствовала меня при входе на фабрику. Мы с ней часто здесь пересекались, но ее имени я так и не запомнил и сейчас судорожно перебирал в голове все возможные варианты (но пока тщетно).

– И тебе светлого дня! – надо же как-то выкручиваться, общепринятого приветствия в таком случае было вполне достаточно.

– Я сегодня Вам занесу документы на подготовку к перевозке новой партии. Дум Свортон уже все подписал, – замурлыкала девушка, глядя призывно прямо мне в глаза.

«Лини, точно», – наконец-то из недр памяти всплыл нужный мне вариант и еще некоторая совершенно лишняя информация. Было заметно, что девушка любила откровенные наряды и, похоже, их ценителей в мужском лице тоже. Свои чары она каждый раз пыталась применить на мне, и я, сказать по правде, начинал бояться ее упорства. Глуповато заулыбавшись в ответ, меня словно ветром сдуло с проходной.

За последний год это уже не первый случай, когда девушки и даже женщины далеко за… -дцать пытались изводить меня чересчур пристальным и навязчивым вниманием. Я, конечно, догадывался, что причина столь бурной реакции на мою скромную персону, вовсе не в моем животном магнетизме. Все было гораздо проще и прозаичней – я вступил в брачный возраст. И для такого небольшого городка, как Лавара был самой завидной партией. Но, как водится, вопрос создания семьи меня искренне пугал (возможно пока). И даже не ответственностью и серьезностью вопроса. А скорее отсутствием выбора как такового. Отец по определению ненавидел всех жителей Лавары. Он призирал всех и каждого. «Отпрыски Оров – не ровня чистокровным людям». С этим укоренившимся убеждением приходилось как-то мириться и сосуществовать, особенно учитывая то, что находились мы на исконных землях детей демиургов. Это безусловно накладывало отпечаток некоего подобия терпимости, сглаживания острых углов, но классовое неравенство никто не отменял. Для меня этот вопрос был жизненно важен с самого детства и смиряться со существующим положением дел я не собирался, что и демонстрировал всем своим видом. По сути, люди ничем не отличались от Ор, по крайней мере физически. И не умей они считывать ауры, никто бы даже понятия не имел – течет ли в тебе кровь древнего народа или ты чистокровный человек.

Вот так всего лишь золотистое аурическое свечение делало тебя изгоем и лишало практически всех прав.

Сверять месячные отчеты по поставкам было неимоверно скучным, но важным занятием. Столбики цифр уже через пол часа сливались в одну сплошную линию и гипнотически вводили меня в сонное состояние. Пытаясь взбодриться, я пару раз подпрыгнул на месте, глубоко вдохнул и опять вперился взглядом в бумаги. Что-то было не так. Сумма контейнеров сходилась, а вот конечный вес – нет. Еще раз все перепроверив и внимательно пересчитав, я решил отнести бумаги Лини. Возможно, она что-то не так внесла в сводную таблицу?

В отделе канцеляристов творился настоящий хаос. Еще не успев открыть дверь, я услышал громыхающие крики отца. Значит кто-то меня опередил и сразу же с замеченной ошибкой пошел к надзирателю, а не к канцеляристам.

– Бездари, идиоты! Зачем я вообще связался з такими неучами? Надумали дурить Триумвират?! – от мощности звука даже стены подрагивали и становились еще белее. Я все не решался открыть злополучную дверь.

– Ты, мерзкое, орское отродье! – послышалось совсем близко возле двери, из которой в то же мгновенье, одним резким движением, вылетела испуганная Лини. Сила удара была настолько сильной, что ее хрупкое тело буквально впечатало в стену напротив. От неожиданности ворох бумаг, в который я вцепился мертвой хваткой, подлетел к потолку и закрыл на мгновение от меня искаженное неприкрытой злобой лицо отца. Он застыл в дверном проеме и буквально сверлил оторопевшую Лини злобным взглядом.

– Собирай свои вещи немедленно, – отец цедил сквозь стиснутые зубы каждое слово, – И выметайся от сюда.

Последние слова он уже говорил шепотом и прикрыв глаза. Зная отца, это ничего доброго точно не предвещало. Пороховая бочка готова была взорваться в любую минуту и тогда… даже было страшно представить, что тогда могло произойти.

Ужас на лице Лини сменился полным непонимание. Кажется, она вообще не верила, что все это происходит с ней.

– Надзиратель Свортон, – я не выдержал и решил вмешаться, – На складе все с весом апейрона в порядке, это была лишь механическая ошибка. Зачем выгонять ни в чем неповинную девушку?

Слова в горле застряли угловатым комом. Надзиратель молчал, как и все остальные. Давящая тишина невыносимо закручивала тугие тиски вокруг моей судорожно сжимающейся головы. На мгновение даже показалось, что отец меня не услышал. Но острый, пронзающий насквозь взгляд, направленный прямо на меня, говорил об обратном.

– Палладины проведут тебя за границу города, – все еще глядя мне в глаза, обратился надзиратель к Лини. Это были не просто слова, это был приговор. Он ее не просто лишал работы, а можно сказать – жизни. Быть изгнанным из города, значит лишиться крова и еды. А дальше… дальше только мучительная смерть среди беспощадных песков.

Лини громко вскрикнула и кинулась под ноги надзирателю.

– Прошу Вас, только не изгнание! Все что угодно… я готова понести любое наказание. Заклинаю Вас всеми Изначальными, дум Свортон, не надо… – слезы отчаянья мешали ей говорить. Белокурые локоны облепили тонкой паутинкой раскрасневшееся лицо. Она вся дрожала, пыталась непослушными руками ухватить край кандура разъярённого дума Свортона.

Но отец был, как всегда, непреклонен. Женские крики и мольбы, а тем более слезы никак его не трогали. Он, словно надоедливую мошку, ногой отпихнул от себя Лини и бросив на меня презрительный взгляд просто ушел.

– Лини, ты в порядке? – я сразу же бросился помочь. Она казалась совершенно безжизненной. Я попытался поднять ее с пола, но стоило лишь едва прикоснуться к плечу, как девушка резко переменилась в лице и почти не шевеля губами отчеканила:

– Это все ты виноват! Зачем вообще встревал в разговор?!

Что? Я же пытался помочь! В одно мгновение на моем лице сменился весь спектр эмоций – от полного непонимания до горькой обиды и возмущения. Но похоже мои доблестные порывы никто не оценил. Пожалуй, я действительно плохо понимал женщин. Жалкие попытки оправдаться не возымели результата. Лини просто меня не слушала. Она маниакально смотрела в одну точку и пресекала все попытки к ней прикоснуться. Но бросать ситуацию просто так я не собирался. Ничего не оставалось как еще раз поговорить с отцом, только теперь с глазу на глаз. Теперь я явственно чувствовал собственную ответственность за случившееся.

– Лиам, я же сказал, разговор окончен, – тон отца не терпел возражений. Но я все же рискнул заявиться к нему в кабинет, хотя не питал никаких иллюзий, что отец так просто изменит свое решение.

– Они же тоже люди. Лини добросовестно работала на фабрике несколько лет. О каких заговорах и кражах может идти речь? – все-таки, последние несколько краж здорово подкосили способность надзирателя доверять, и это уже начало перерастать в паранойю с беспочвенным подозрением всех и каждого.

– Это будет примером для работников. Ошибок, а тем более предательства я не потерплю, – отец вальяжно восседал в кресле, всем видом демонстрируя свое превосходство, – Она сегодня же покинет город. Я не хочу рисковать еще одной партией апейрона. Из Аттакамы и так пришли не лучшие вести. Усугублять ситуацию еще больше я не намерен.

– А если я найду настоящего вора? – ляпнул, совершенно не подумав, и сразу же потупил взгляд в пол. И кто меня тянул за язык? Ну уже поздно, и по-другому отец не будет продолжать меня слушать. Это был единственный способ хоть как-то привлечь его внимание.

На миг на лице надзирателя проскользнула тень заинтересованности:

– И как же ты это сделаешь? Палладины так и не смогли узнать источник утечки информации.

– Я обещаю, что в течение недели назову тебе имя предателя, но взамен хочу, чтобы ты не изгонял Лини, – так твердо и уверенно мой голос не звучал никогда. Я даже сам удивился бескомпромиссным ноткам. Отец видимо такого от меня тоже не ожидал. С минуту внимательно изучал меня пристальным взглядом, и наконец выдал свой вердикт:

– Ну хорошо. Раз ты настолько уверен в своих силах. Пускай остается в городе, но на фабрике ноги ее больше не будет. И это не обсуждается. Если через неделю у меня не будет имени заговорщика, Лини вместе с тобой окажется в Пустыне.

Я нервно сглотнул.

– Сын, пора тебе научиться брать ответственность за свои слова и поступки.

Во взгляде надзирателя Свортона была такая твердость, что я ни минуты не сомневался, если не выполню обещания, отец и в правду выгонит меня из города и из семьи.