Читать книгу Ведьмин пёс - Елена Дымченко - Страница 3

А мать действительно вела себя странно. Когда после её таинственного исчезновения Энджи увидела её впервые, то, кинувшись в материнские объятия, сразу же почувствовала отстранённость и холодность. Конечно, мать никогда не отличалась эмоциональностью и не была склонна к выражению пылких родственных чувств, но раньше они у неё, по крайней мере, были. Но тогда, обнимая Валентину, Энджи поняла, что с таким же успехом можно прижимать к себе дерево в лесу или скалу. От матери она не почувствовала никакого эмоционального отклика или хотя бы намёка на радость от встречи, а лишь холодность и равнодушие.

Отстранившись, девушка пытливо заглянула той в лицо. Валентина смотрела на неё спокойным, невозмутимым взглядом.

– Мама? – спросила тогда Энджи, почти сомневаясь в том, что эта женщина ей не чужая.

– Здравствуй, – ответила та и, потянувшись, запечатлела на лбу дочери еле ощутимый сухой поцелуй. – Давай присядем, – показала она рукой на скамью.

– Мама, где ты была? Мы тебя везде искали, – не сводя глаз с прекрасного лица, спросила Энджи.

– Я была не совсем здорова.

– Ты больна? – удивлённо спросила дочь, любуясь её безупречной кожей.

– Была, но уже нет, – улыбнувшись уголками рта, ответила та, – сейчас я здоровее, чем когда-либо раньше.

– Ты живёшь здесь? – спросила Энджи, озираясь на запылённые стены старого дома и паутину по углам.

– Нет, я живу у твоей прапрабабушки Прасковьи.

– А разве это не её дом?

– Нет, она уже давно живёт в другом месте.

– А что с тобой случилось? Чем ты была больна?

– Это уже неважно, всё прошло.

– Мы так волновались… – взяла мать за руку Энджи, – отец поднял на ноги всех, МЧС неделю тебя искала, прочесывали лес и вертолёты всё здесь облетели, но безрезультатно.

– Да, я знаю, – ответила Валентина и замолчала, видимо, считая, что эта тема исчерпана.

– Мама, я так рада, что ты жива. Ты так внезапно уехала и пропала. Твой водитель Никита позвонил Игорю и отцу и они все приехали сюда тебя искать, но никаких следов не нашли.

– А как ты нашла меня? – сдержанно спросила мать.

– Я сама не знаю, – пожала плечами Энджи. – Мне же отец рассказал обо всём только после того, как уже вернулся. А потом… я села в машину и приехала сюда. Меня как будто кто-то вёл в этот дом.

Она протянула руки, чтобы обнять вновь обретённую мать, но та лишь бесстрастно улыбнулась одними губами. Взгляд серых, стальных глаз оставался отстранённым. У Энджи невольно опустились руки. Эта безмятежность и холодность уже не на шутку её пугали. Она тяжело вздохнула:

– Мама, я должна тебе рассказать очень нехорошие новости.

– Я знаю про базу и про смерть Игоря, – холодно ответила та.

– Откуда? – удивилась Энджи.

– Я теперь много чего знаю, – даже не улыбнувшись, ответила Валентина.

Дочь изумлённо уставилась на неё, но мать явно не была расположена к объяснениям. Энджи только и решилась спросить:

– И что ты думаешь теперь делать?

Та, помолчав, сузила глаза и сухо ответила:

– Я это так не оставлю.

– А что ты можешь сделать? – насмешливо спросила Энджи, но заглянув в материнские глаза, тут же убрала улыбку с лица.

– Скоро смогу многое… – думая о чём-то своём, отстранённо ответила Валентина.

Хоть девушку и распирало от любопытства, но расспрашивать о подробностях она почему-то не решилась.

– Когда мы поедем домой? – лишь спросила она.

– Чуть позже, – вставая, ответила мать, – а теперь пойдём, я познакомлю тебя с твоей прапрабабушкой Прасковьей.

Даже не оглянувшись, чтобы проверить, идёт ли за ней дочь, Валентина вышла за дверь. Чуть помешкав, Энджи подхватив в одну руку Жужу, а в другую тяжеленный чемодан, последовала за ней.

Услышав от матери, что Прасковья живёт в «другом месте», Энджи никак не ожидала, что оно окажется глубоко в лесу. Спотыкаясь и перехватывая тяжёлый чемодан из одной руки в другую, она, боясь отстать от идущей впереди матери, продиралась сквозь кусты и проклинала про себя и прапрабабку и мать. Та, видимо, хорошо ориентируясь в кромешной тьме, легко и уверенно шагала вперёд, обходя ямы и поваленные старые деревья. В отличие от неё, Энджи, спотыкаясь и падая, собрала на пути всё возможные рытвины. Чтобы облегчить себе путь, она спустила Жужу с рук. Но та чувствовала себя неуютно в такой глуши и путалась у неё под ногами, создавая дополнительные препятствия.

– Мама, подожди же! – взмолилась, наконец, Энджи, свалившись в очередную яму.

Та, лишь на секунду обернувшись, усмехнулась и, приподняв лохматую ветку старой ели, поднырнула под неё и скрылась из глаз дочери.

– Вот же чёрт! – поспешно поднимаясь, выругалась та. – Не хватало ещё здесь среди ночи заблудиться.

Когда, наконец, они достигли конечного пункта, Энджи была измотана напрочь. Потирая ушибы и ссадины, она очень злилась на мать, которая вынудила её на такой марш-бросок.

«Даже не проверяла, иду ли я ещё за ней или уже сломала шею», – ворчливо думала она.

Знакомство с прапрабабушкой Прасковьей совсем не улучшило её настроение. Сгорбленная почти пополам старуха не проявила никаких родственных чувств при знакомство с праправнучкой, а лишь хмуро кивнула на широкую скамейку у окна:

– Здесь будешь спать!

Ни «здравствуй, тебе, внучка», ни «чем бы угостить ненаглядную кровинушку», а лишь как собаке место указала и всё.

«Ну и семейка мне досталась, – думала Энджи, ворочаясь на клочковатом матрасе, всё же брошенном ей старухой, – никто мне здесь не рад и чего я сюда припёрлась!»

Усталость взяла своё, и несмотря на жёсткое, неудобное ложе Энджи быстро заснула крепким сном до самого утра. Проснулась она, почувствовав язычок Жужу на своей щеке.

– Жужу, ну дай поспать! – отмахнулась она, но услышав совсем рядом скрипучий голос, испуганно вскочила.

– Давай, вставай! – командовала замшелая старуха, – хватит бока пролёживать!

Энджи с ужасом уставилась на свою прапрабабку. При свете дня ты выглядела ещё более непригляднее, чем вчера ночью при свете чахлой лучины – согнутая, худая спина, трясущаяся голова с седыми клочкам волос и лицо, испещрённое такими глубокими морщинами, что это казалось неестественным.

«Ну и ведьма, – подумала Энджи, – сколько же ей лет?»

– Чего пялишься? – злобно прошипела та, – не нравлюсь?

Энджи была хорошо воспитана, поэтому предпочла промолчать и, стараясь не смотреть на Прасковью, поднялась с «кровати» и, взяв джинсы, начала молча натягивать их на себя. Старуха, стоя поодаль, внимательно за ней наблюдала. Находясь под её неотступным взглядом, девушка, чувствуя безотчётный страх, начала нервничать:

«Чего она пялится на меня?»

Наскоро одевшись, Энджи выскочила на улицу и с наслаждением вдохнула в себя чистейший воздух. Солнце, поднявшись над лесом, освещало малейшие закоулки, забираясь даже под раскидистые листья папоротников. Каждый листочек, каждая травинка, наполненная его светом, сияла и радовала глаз сочными оттенками роскошного зелёного цвета. Воздух, казалось, звенел от птичьего хора, где каждый вёл свою партию, но сливаясь, они звучали священным гимном жизни.

«Как хорошо!» – Энджи не смогла остаться равнодушной к такому торжеству природы. Раскинув руки и зажмурив глаза, она подставила лицо под нежные солнечные лучи и замерла, впитывая в себя их тепло и энергию. Прасковья, выйдя на крыльцо, молча наблюдала за девушкой, и в её сумрачных глазах вдруг мелькнуло что-то похожее на улыбку.

После скудного завтрака Энджи в сопровождении матери вернулась в Глухово за оставленной возле дома машиной. Пробираясь узкой тропкой между деревьев и с замиранием сердца слушая как вездесущие ветки скребут по блестящим бокам новенького автомобиля, она в который раз за утро задалась себе вопросом:

«Какого чёрта я сюда припёрлась?»

День проходил за днём, а они всё не уезжали. После неудавшегося бегства, смирившись со странной поломкой машины, Энджи почти уже привыкла к неустроенному, суровому быту в доме Прасковьи. Умываясь под старым, полуржавым умывальником и расчёсываясь, глядя в запылённое окно, она, привыкшая к комфорту и уюту, уже с трудом могла представить себя лежащей в горячей пенной ванне или сидящей в дорогом ресторане с бокалом французского вина. Всё это казалось картинками из какой-то чужой, нереальной жизни. Разглядывая свои обломанные ногти с остатками когда-то роскошного маникюра, Энджи тяжело вздыхала:

«Попаду ли я когда-нибудь ещё в косметический салон?»