Читать книгу Житие борзого. Повести и рассказы - Елена Дымченко - Страница 12

Теперь Коротай мог по собственному желанию выходи́ть во двор. Дверь всегда была полуоткрыта, как бы приглашая на прогулку, и только длинная верёвка сдерживала свободу, которая теперь была ему совсем и не нужна.

Иногда он, не спеша, выходи́л за пределы сарая и долго стоял, как бы прислушиваясь. Так и не дождавшись чего-то известное только ему, он, вздохнув, тяжело укладывался недалеко от входа и лежал, прикрыв глаза и не проявляя никакого интереса к тому, что происходило вокруг. Ни радостных прыжков, ни весёлого беганья по двору Анюта от него так и не дождалась. Первые дни она ещё надеялась, что собака повеселеет, но дни шли, а он оставалась всё таким же безучастным и равнодушным.

Душа девочки металась из одной крайности в другую. То она отчаянно жалела Беленького и, обнимая за шею, шептала на ухо ласковые слова и слёзы сами лились из глаз. Но всё чаще и чаще, теряя надежду и не понимая причин его тоски, она злилась. Её всё больше и больше раздражал его отрешённый вид.

Анюте казалось такое отношение несправедливым, ведь она хотела подарить ему целый мир, полный радости и веселья, а он отверг подарок и даже благодарности к ней не испытывал. Она спасла ему жизнь, а он даже хвостом вильнуть не хочет. Вредный, неблагодарный пёс. За всё это время, что она провозилась с ним, он ни разу ни заглянул ей ласково в глаза, ни разу ни лизнул руки. Лежит целыми днями и даже головы не поднимет, когда она приходит. Иногда девочка намеренно не приносила еды, надеясь увидеть радость при её появлении после долгой разлуки, но даже это не могло вывести Коротая из его безразличия.

Постепенно жалость и злость ушли от неё. Потеряв надежду на любовь и признание, Анюта постепенно, незаметно для себя, стала терять интерес и к нему самому. Она всё реже и реже садилась на лавочку, чтобы понаблюдать за ним. Поставив миску с едой, она теперь сразу же уходила, не интересуясь, как раньше, съел он или нет то, что ему принесли. Давно уже она не расчёсывала его псовину, и та свалялась в безобразные колтуны и уже не красила его. Девочка уже не стремилась погладить и приласкать собаку, теперь он стал для неё только обузой.

Коротай, казалось, не замечал произошедшей перемены. Он потерял весь мир и утрата любви этого маленького человечка прошла для него незамеченной. Дни проходили за днями, но для него время как будто остановилось. Он уже не ждал хозяина, еда не радовала, всё для него потеряло смысл. Коротай всё время лежал, любое даже малейшее движение сильно утомляло его.

Постепенно он и на ночь перестал заходить в сарай, даже непогода не могла заставить его сдвинуться с места. Так и лежал он теперь целыми сутками во дворе, испытывая непреодолимое отвращение даже к малейшему движению. Душа его замерла в спячке и только всё ещё сильное, вопреки всему, и здоровое тело сопротивлялось, цепляясь за жизнь.

Иногда лёжа во дворе и приоткрыв глаза, Коротай видел того бородатого мужика, вызвавшего в нём однажды лютую злобу, что, взорвавшись в душе огненным столбом, ушла, оставив его с остывающим пеплом безразличия. Сейчас, наблюдая иногда за ним, Коротай не чувствовал ни страха, ни злобы, он не чувствовал ничего вообще. Мужик ни разу не попытался к нему приблизиться. Изредка он присаживался на лавочку и, попыхивая беломориной, не отрываясь, исподлобья, смотрел на собаку, и, бывало, их глаза встречались.

Иногда Петру казалось, что между ними пробегало что-то мимолётное, необъяснимое, какое-то дуновение, которое сближало их. В глазах этого кобеля он видел ту же тоску и одиночество, что давно уже жили в нём самом, и становясь порою нестерпимыми, кидали в чёрную воронку злобы и ненависти. И тогда он спасался только водкой. А кобель, казалось, умирал – эта тоска попросту убивала его.

– Эх, ты, паря, паря… Знать судьба у тебя такая. – как бы про себя говорил Пётр, и затушив носком сапога недокуренную папиросу, ссутулившись, уходил со двора.

Так проходили дни. Наступила зима. Снега было много и Коротай оброс густой псовиной. Даже холод не смог заставить его тронуться с места. Он всё так же лежал во дворе, бесчувственный и к морозу.

Анюта теперь приходила только покормить его и тут же убегала. Коротай, казалось, не замечал её присутствия и, бывало, даже не открывал глаз. Девочку это уже не расстраивало, она стала совсем равнодушна к нему. Пётр опять запил по чёрному, доставалось и Анюте и её матери, но Коротая он никогда не трогал.