Читать книгу Средство от бессмертия - Елена Кивилампи - Страница 15

Правду говорят: порой не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Как смог бы я три десятка лет назад угадать наперёд, что пожертвованная цыганке копеечка обернётся подобным фестивалем? Конечно, я понимал, что Тамара уже в годах и, скорее всего, приедет не одна, а с кем-то из молодых родственников. Но когда с утра у ворот клиники собрался настоящий цыганский табор – человек сорок, не меньше, я только рот раскрыл от изумления. Что уж говорить об остальных пациентах, медиках и иже с ними, кто не был в курсе наших с Полозовым планов на ворожбу?

Конечно, всё обошлось без «изодранных шатров», плясок у костра и учёных медведей на цепи, однако зрелище получилось весьма впечатляющим, и почти вся «безумная больница» собралась поглазеть на моих гостей, а Полозов воочию убедился в том, что к нему приехала не какая-нибудь профурсетка из погорелого театра, а многоуважаемая и сведущая в своём деле сивилла, можно сказать, высокого ранга специалист. (И всё-таки, как много в любом, даже таком странном деле могут значить антураж и умение пустить пыль в глаза!)

Несмотря на наше мимолётное знакомство, Тамара меня не забыла. И дело было не в той «копеечке на хлебушек детям»: с годами я понял, что принял участие в каком-то необычном обряде, особом ритуале общения её народа, – это всё равно что потереться носами у маори или показать друг другу язык у тибетцев.

Тамара с тех пор мало изменилась – только её черные с проседью волосы стали совсем седыми, и прибавилось морщин на лице. Я не мог похвастаться тем же: как правильно заметил Малик, годы берут своё. Однако цыганка сразу же узнала меня среди пациентов клиники. С минуту она всматривалась в толпу через решётку ограды, приложив к лицу сложенную козырьком ладонь, а потом радостно помахала мне рукой.

Встретив старую цыганку, я испытал щемящее чувство тоски по молодости, по прежней жизни, полной нелёгких забот, но всё же такой простой и счастливой. Тамара что-то говорила мне о семье – о детях, внуках и правнуках. Правда, пока мы поднимались по лестнице и шли по коридору, ей не хватило времени чтобы просто перечислить по именам своё потомство по прямой линии. А мне нечем было похвалиться, и в ответ на вопрос, как случилось, что я оказался в больнице, да ещё под присмотром полиции, я сперва отшутился: дескать, настоящая гадалка и так всё прочтёт по картам, – и про дальнюю дорогу, и про казённый дом.

Но потом мне всё-таки пришлось остановиться чтобы поведать о скорбных событиях последнего года жизни. Тамара была потрясена: цыганка застыла напротив с таким видом, как если бы она, идя знакомой с детства дорогой в российской глубинке, неожиданно упёрлась в подножие Китайской стены. Она как-то видела меня вместе с Лизой и чуть не до слёз умилилась нашим идиллическим отношениям. И теперь старая гадалка растерянно смотрела то на меня, то сквозь меня, словно ища какую-то точку опоры в окружавшем нас воздушном пространстве.

– Ладно, Тамара, – наконец сказал я ей, – что сделано, того уже не изменить. Лиза умирала у меня на руках, сильно мучалась. Что мне ещё оставалось – просто обнять её и плакать? Или бежать куда глаза глядят? Она сама меня об этом молила – не словами молила, а взглядом. Попросить она не смогла бы – не потому, что боялась смерти, а потому, что знала, как тяжко мне будет принять на себя такой грех. И поверьте, мне это решение нелегко далось – я потом буквально умом тронулся от горя, потерял память – потому и лежу здесь. Но я сделал то, что должен был сделать. Больше скажу: если бы мне довелось это пережить ещё раз, я сделал бы то же самое.

Тамара потрясла головой, подняла руки к вискам, потом прошла несколько шагов по коридору.

– Не знаю, что и сказать тебе… Старая я стала совсем, в глазах всё плывёт и двоится… Выходит, ты свою жену дважды похоронил?

– Да, и в прямом, и в переносном смысле слова, – ответил я, имея в виду эксгумацию тела. – И давайте больше не будем об этом. Тяжело мне такое вспоминать, рана в душе вряд ли когда-нибудь заживёт.

– Ну, пойдём тогда к твоему другу. Он меня ждёт, а за тебя твою судьбу теперь другие люди решают.

Полозов отнёсся к гаданию весьма серьёзно и не поскупился на аванс.

– На чём гадать будем? На картах, на ножах, на монетах? – спросил он Тамару. – Мне всё равно, лишь бы знать наверняка: будет мне счастье в жизни или нет?

Тамара взяла его за руку, и они оба вздрогнули, когда между ними проскочила искра. Полозов на мгновение оторопел, но быстро вспомнил школьные уроки физики: на плечах у цыганки была накинута цветастая шерстяная шаль, на шее висели янтарные бусы, а сам он был одет в спортивный костюм из смесовой ткани, – идеальный приёмник для электростатического разряда. Мой адвокат отвернулся в сторону, едва сдержав улыбку: долгожданная мистерия за долю секунды обернулась фарсом.

При виде этой сцены я вдруг расхохотался почти до слёз. Полозов и Тамара повернулись ко мне с недоумением на лицах, не понимая причин моей истерики, – а я всего лишь представил себе, как на его месте, готовясь к сеансу ворожбы, надеваю резиновые боты и встаю ногами на диэлектрический коврик.

Но не зря в жилах гадалки текла кровь фараонова племени: делать хорошую мину при плохой игре было едва ли не самым скромным из её умений. Она улыбнулась Полозову в ответ – причём улыбнулась одними глазами – и спросила своим хрипловатым голосом:

– А ты какого счастья для себя хочешь?

Полозов ответил Тамаре таким тоном, словно читал перед классом сочинение на тему «Кем я хочу стать, когда вырасту»:

– Хочу достойной работы, известности, положения в обществе, денег, здоровья… Да просто выспаться хочу нормально хоть одну ночь! – последнюю фразу Полозов произнёс уже без прежнего пафоса, зато искренне, что называется, от души.

Тамара с пониманием кивнула.

– Всё у тебя будет, бриллиантовый ты мой, стоит только самому захотеть: и здоровье, и богатство, и власть, и слава на весь мир… А вот счастья не будет.

Полозов в ответ только усмехнулся. Улыбка сбежала с его лица, когда цыганка продолжила гадание:

– Вижу я на тебе какую-то печать, какие-то знаки, которых ты сам пока не понимаешь. И всё у тебя будет, чего только не пожелаешь. Но сперва тебе придётся человека убить.

Полозов невольно потянулся рукой за ухо, потом посмотрел на меня с немым вопросом, сделав большие глаза, – а я в ответ только развёл руками, давая понять, что ничего не говорил Тамаре о его татуировках.

– Подождите, вы сказали, что я должен буду человека убить?! Кого именно, какого человека?

– Хорошего человека. Потому что сам ты человек нехороший, дурной. Вижу я, что есть в тебе большая боль, большая беда тебя ждёт.

– Да с чего вы так решили?!

Но цыганка остановила его жестом:

– Тебе я всё сказала.

Потом Тамара развернулась ко мне, а Полозов украдкой вытер об одежду руку, за которую его брала гадалка.

– А теперь, Олег, если хочешь, я тебе погадаю, – предложила Тамара.

– Да я особо не горю желанием… Но если хочется…

Я надеялся хоть как-то сгладить впечатление от её шокирующего предсказания и протянул Тамаре правую руку, но цыганка, видимо, не рискнула повторить недавний опыт с электричеством, а просто посмотрела мне в глаза так, словно хотела навеки запечатлеть в памяти узор, вытканный на их радужной оболочке. А потом широко улыбнулась:

– А тебе будет счастье, дорогой! Много счастья ждёт тебя в жизни! И жизнь твоя будет долгой и весёлой. Потому что человек ты добрый и хороший!

– Потрясающе! Невероятно! Умопомрачительно! – не сдержался Полозов. – Хорошо ещё, Олег Николаевич, что вы не есть тот самый добрый и весёлый человек, кого я должен буду принести в жертву моей карьере. …А вы уже успели поведать своей уважаемой знакомой о том, почему вас здесь содержат?

Я ответил утвердительным кивком.

– И что на это скажете? – спросил Полозов Тамару.

– А что сказать? Он ведь её из жалости убил, а не по злобе и не из корысти. Да и какая у него могла быть корысть?

– Да хотя бы та же квартира…

Я резко повернулся к Полозову и едва сдержался чтобы его не ударить. Заметив это, он поспешил извиниться:

– Прости, Олег Николаевич, прости Христа ради! Издержки профессии.

* * *

Когда гадалка вернулась к своему табору и кортеж автомобилей пустился в обратный путь, мы с Полозовым долго не могли прийти в себя после услышанного.

– Похоже, зря мы во всё это ввязались, Евгений Андреевич, – сказал я Полозову на вечерней прогулке. – По правде сказать, мне и твоих денег жалко, и твоих нервов.

– Согласен, полный абсурд, – ответил Полозов. – А может, старушка просто из ума выжила?

– Скорее всего, так оно и есть – по-другому её слова не объяснить. Я не вижу в них даже намёка на самую хромую и убогую логику.

– Вот-вот! А мы с тобой из-за этого едва не подрались. Ну куда это годится?

– Ладно, пойдём-ка лучше по палатам, а то что-то погода портится.