Читать книгу Память - Елена Крюкова - Страница 14

Пусть все – гульба и голытьба.

Пусть выпита дыханий бездна.

Твое дыхание – судьба

И свет небесный.

Приблизь лицо, упоено.

Я – родинка на теле люда

Родного. Я Пасхальное вино.

Что я жива осталась – чудо,

А ведь могла бы умереть —

Тонула… под ножом визжала…

Я не могу в глаза смотреть

Твои. Я сына так рожала,

Как поцелуя так – боюсь.

Так нежности боюсь – как боли

Родильной. На тебя крещусь,

Как на часовню в зимнем поле,

Как на созвездие Орла!

…И вот они, во тьме поющи:

Щека, и рот, и лоб… – и мгла,

В огнях вся, темень Райских кущей.

И рот мой рот вберет. И Дух

Мой дух вберет. И станем разом

Кольцом, из тел сплетенным двух,

Под воссиянным Божьим глазом —

Из двух сиротьих, птичьих душ,

Искавших родину родную,

Как друга друг – жена и муж

В последнем – первом – поцелуе.

…Нежный, Иаков, нежный спусти шелк со плеч…

Бережно, тихо, бережно, – тебе надо меня беречь…

Всю меня, как ежонка от игл, ты счастливо обнажи —

Таинство: будто мед с ложки течет, бабьи одежки совлечь…

Как на грубом дощатом столе тонко блестят ножи —

Длинные рыбы… Работал ты семью семь лет за меня…

Вот ты голый, горячий, Иаков… Держи Рахиль, держи,

Возьми под мышки – так берут кочергой —

     головню из огня…

Тихо, Иаков, тихо… Наляг… Коленом нежно раздвинь

Нежных тонких березовых ног – стволов —

     зимнюю стынь…

Я Белое Поле. Иди по мне… Рой тропинку рукой

В пушистом снегу… Я твой покой. Огонь ладонью закрой.

Это нутро горит: душа во чреве, бают, живет…

Руку горящую всунь в кувшин —

     в разверстый, нежный живот.

Это нежность с пальцев твоих льется, ясный елей… —

В сердце, в печень, в глотку, под дых, —

     о, погоди, пожалей…

Нежность – ведь тоже может убить того, кто ее не знал.

О, Иаков, я не умею любить!.. Рахили никто не сказал…

Как это… где прижаться и слить

     морозный узор – с огнем…

Где с губ живую воду испить…

     где – мертвую: так и заснем…

Теку я маслом в твоих руках… Я боле не человек —

Не чувствую боли, а чую – во тьме – алмазом —

     нежность одну:

Сверкающих снежных Медведиц вихрь,

     на голое тело – снег,

И я в сетях снега запуталась, рыба, и я у снега в плену!

И ты во мне, о снег седой, во мне, – а что ж ты горяч,

Что жжешься, сыплешься ты в меня

     богатством царских даров!.. —

То девкин смех, то крик мужской,

     то старческий волчий плач,

То белый, слепящий, холодный мак —

     в черноте – разбойных дворов!..

Ах, снег, великий!.. Ты все нутро засыпал до горла мне,

До певчей шеи… – нельзя дышать… —

     хриплю я, шепчу в жару:

О снег, о Иаков, ты жжешь и жжешь —

     сгорю я в твоем огне!..

Ты валишься, ты летишь, сияя, – от нежности я умру…

Ты всю меня обнял, любимый снег. Я белым тобою пьяна.

Мой нежный смех. Моя постель – сугробы, свет и простор.

Моя колыбель. Моя метель. Тобою погребена,

Теперь навсегда я тебе жена, о снег, серафимский хор.

И вот твоя грудь – снега полей; и вот твои ноги бьют

В меня бураном, и бьют крылом,

     светя в подсердную тьму:

О, хоть доподлинно знает Рахиль,

     что праотцы все – умрут,

Но нежности горькой, снежной, ночной

     она не отдаст никому!

И сырой земле!

И крику во мгле!

…Земля моя. Снег и лед.

Любимый, мы уснем на земле. Дай руки твои и рот —

Пред тем, как нас повезут на погост,

     под хлещущей плетью вьюг,

Под нежность вечных холодных звезд,

     спасенных от вечных мук.