Читать книгу Не время для вечности. Роман - Елена Николаевна Кречман - Страница 5

Иша рисовала с рождения.

«Наверное я родилась уже с карандашом в руках», шутливо писала она в своем блоге.

Мама рассказывала ей, что когда рисовала акварелью, младенец-Иша подползала и залезала пальчиками в краски, а затем била по бумаге, производя высокохудожественные кляксы.

Рисование умиротворяло ее и, одновременно, она могла проявлять тот удивительный мир фантазий, который был скрыт от глаз большинства.

Внутренние размышления, сны и впечатления преломлялись через внешнюю линзу реальности и, казалось, что ничто не сможет заменить это ни с чем не сравнимое удовольствие, когда умелые движения кисти выводят удивительный объем, а затем, следуя по пятам за линиями, формами, цветами – в бумажный мир входит жизнь.

Иногда, в спокойной тишине вечера или яростном шуме дня, ее пронзало невероятно томительное и сладостное ощущение, которое постепенно проявлялось словно негатив, приобретая узнаваемые и четкие черты, будто раздвигая туманный занавес над будущей картиной.

В такие моменты ей казалось, что она вспоминает нечто давно забытое, то чем она жила не в этой жизни и это нечто ускользало от нее как ловкая рыба в прохладной воде.

Уже две недели ее не отпускала картина: маленькая девочка сидит на краю высокой горы.

Она сидит спиной, но голова повернута на три четверти к зрителю и виден один раскосый по-монгольски глаз, а вдалеке, внизу, в степи, два войска на лошадях несутся друг к другу.

У одного из всадников в руках высокое древко, с привязанным на конце длинным красным стягом, который ритмично развевается на ветру и похож на яркую струю крови, освещенную поднимающимся из-за горизонта, солнцем.

Когда она рисовала эту картину, шаг за шагом, мазок за мазком, то словно погружалась в транс и очнувшись от усталости, сама удивлялась нарисованному.

Картины Иши всегда были наполненны мелко прорисованными деталями, символизмом, который тщательно трактовали особо внимательные зрители и в этих деталях тихо пульсировала жизнь. Та особая, невероятная, и вместе с тем простая жизнь, пробуждающая столь волнительные ощущения, что ее отчаянно хотелось узнать поближе.

Иша почти никогда не придумывала сюжеты произведений, они сами приходили словно вежливые гости и благодарно принимая их, она просто бережно переносила на холсты и бумагу свои видения, так и рвущиеся поскорее проявиться в красочных и диковинных линиях.

Но сейчас она ощущала, как новая идея овладевает ей – горы, сад, домик и громадная волна фантастического цунами встает из-за гор, чтобы обрушиться затем вниз, смывая все на своем пути. Иша прикрыла глаза, раздумывая над картинкой.

Внутренним зрением она четко видела, что вода подымается не снизу, а обрушивается сверху. Громадные волны низвергаются прямо с побагровевших небес.

Домик должен быть нарисован слева. Возможно рядом с ним, в саду будут стоять две фигуры, а может быть и нет? Она пока не знает. Многие детали приходят позже, только когда начинаешь рисовать.

Она быстро сделала пару набросков в большом скетчбуке с шероховатой светло-коричневой бумагой, на которую простой карандаш ложился с теплым шуршанием.

Чтобы лучше изобразить воду, открыла на планшете картины Айвазовского и долго изучала японскую гравюру «Большая волна в Каганаве».

Иша удивилась про себя, что она много раз видела эту работу, но только сейчас заметила, что разбушевавшиеся волны накрывают собой три длинных лодки с несчастными рыбаками.

Ее созерцательное состояние прервал неожиданный звонок в дверь. На экране видеофона Иша увидела Ассу:

– Открывай, подруга! – весело крикнула та.

Иша улыбнулась и открыла дверь. Подруга ввалившись в коридор, сразу обняла Ишу:

– Мимо проходила, решила зайти, проведать мою художницу любимую.

Асса была на два года младше ее, но иногда Ише казалось, что она гораздо опытнее во многих вопросах. У нее были длинные жесткие черные волосы и голубые глаза с маленькими капельками карего цвета. О них один восторженный иностранец как-то говорил ей: «so sweet».

Несколько прядей были выкрашены ярко-голубым цветом, а на носу красовались круглые очки с черными непроницаемыми стеклами. На шее болтались громадные, беспроводные наушники, вместе с пятью цепочками разных размеров.

Асса была очаровательна, бесстыдна и почти всегда пребывала в состоянии разнообразных «любовных войн», как она сама называла свои приключения.

Она скинула тяжелые ботинки на шнуровке, доходящей до самых колен и уселась в комнате на полу, скрестив ноги и расслабленно откинувшись на диван.

– Вчера с милой Машенькой моей гуляли, хороший денек был, целовались на набережной, – Асса всегда всех знакомых неизбежно снабжала местоимением «мой», даже если человек и не был ей особенно близок, – а тебя мы что-то потеряли. Ты как вообще? Не прозябаешь? – говоря, она смотрела на Ишу с танцующими искорками веселья в глазах.

– Да хорошо все, но вчера был странный случай. Прогуливалась по городу и вдруг увидела в одном из моих любимых дворов симпатичного молодого человека, а рядом с ним громадную злую собаку. Когда он к ней повернулся – собака сразу набросилась и в руку укусила. А потом пес неожиданно убежал. Я сразу подбежала к раненному, вызвала скорую, под голову ему подложила шарф, пока ждали… Он все время был без сознания, потом только очнулся.

Асса смотрела на нее округленными глазами из под очков:

– Ну ничего себе! А что дальше было?

– А дальше… Не знаю, я зачем-то поехала с ним в больницу. Потом ждала пока врачи все сделают и сидела у его койки, пока он не очнулся. – Когда Иша говорила об этом, взгляд ее стал туманным и отстраненным, словно погруженным в себя, – а еще, не знаю, говорить ли об этом.. – Иша словно сомневалась, – вообщем я притронулась к его ране на руке. Ладно, забудь, не знаю, что со мной.

– Так, судя по твоему рассказу дело не чисто, – Асса, как часто с ней бывало, отреагировала только на интересную для нее часть рассказа, – Парень видимо невероятно притягательный красавец или вовсе настоящий принц, раз наша снежная королева Иша поехала за ним, да еще и сидела рядом, ждала пробуждения!

– Странно, но мне показалось будто мы знакомы с ним уже очень давно… – Иша хотела сказать что-то еще, но остановилась. Внутри она ощущала теплый маленький шар, который разливался по телу, когда в памяти всплывал облик Ясона и она боялась потерять это трепетное и нежное чувство, словно его можно было утратить в откровенных разговорах с другими. Но опытная Асса, смеясь, и закатив в восторге глаза, воскликнула:

– Боже, да ты влюбилась что ли девочка? Мне просто невероятно не терпится взглянуть на него! Вы же обменялись телефонами?

– Да, и теперь я просто подожду, что будет дальше. А что там у тебя?

– Ну ты порадовала меня подруга. Я тоже подожду, что там у вас дальше будет. Ты держи меня в курсе.

А у меня пока полный штиль, какое-то долбанное затишье. Машенька моя сказка, мой Алекс милашка, все радостные и влюбленные, в меня почему-то. А я и сама не знаю чего хочу – идилии или войны. Ну пока так живем. На завтра фотосет мутим, втроем записались.

Она хотела сказать еще что-то, но ее прервал хриплый голос из кармана – звонил телефон.

– Да. Ну что там у вас? Ага, хорошо. Приду зайчики, ага.

Ладно пойду я, держи в курсе событий, а меня мои вызывают, – сказав это, Асса встала и пошла натягивать высокие ботинки, которые Ише казались чересчур массивными и грубыми.

В одежде она любила воздушные платья нежных пастельных тонов с небольшой, трогательной вышивкой, дорогие льняные платья сложного кроя и изящные туфли на небольшом каблуке.

Иногда Иша одевала джинсы с кофтой, а на ноги дизайнерские кеды, но у нее волшебным образом всегда получалось выглядеть изящно.

После того как Асса вышла за дверь, Иша взяла большой пустой холст, который давно стоял в углу, ожидая момента, и быстро набросала карандашом эскиз будущей картины.

Она хотела отвлечься, но, захваченная нахлынувшим вдохновением, начала прорабатывать детали акриловыми красками. Постепенно проявлялись горы и вода обрушивающаяся с неба. Дом она пока только слегка наметила светло-голубым пятном.