Читать книгу Литераторы на Камчатке. 2022. Дневники путешествий - Елена Пестерева - Страница 17

Перед сном Таня читает мне книгу Георга Стеллера о Камчатке. Поэтому теперь я знаю, что из растертой рыбьей костью осоки корякские и ительменские женщины делали «вату», клали ее детям типа памперсов, себе между ног для тепла и в порядке прокладок. Кстати сказать, корякам до сих пор разрешено сжигать своих мертвых, если им так хочется, и они сжигают.

Ительменский праздник осеннего благодарения называется Алхалалалай. У коряков язык попроще и праздник называется Алхалай – но зато они танцуют дольше, сутками.

На Камчатке живут кочевые коряки, оседлые коряки, ительмены, эвены, перешедшие сюда целыми стойбищами, казаки, переехавшие целыми фамилиями, и кто-то еще, и полумифические айны. Все эти народы путаются в моей голове, и в рассказах экскурсоводов, и в рассказах продавцов сувенирных магазинов, и в головах и книжках Крашенинникова и Стеллера. Путаются и превращаются в блеск бисера, глухой бой бубна и звон колокольчиков.

В городе по переписи три человека записали себя айнами. Наверняка, дагестанцем или азербайджанцем никто себя не записал.

Коряки оленеводы. Ительмены рыбаки. Ительмены скармливали своих мертвых своим собакам, так хоронили. И знали эвтаназию – когда совсем уж устал, то можно попросить родственников: скормите мое мясо собакам. Ительмены, похоже, самые эмоциональные и одновременно самые нежные из местных малых народов.

Когда у коряков рождается ребенок, то считается, что это кто-то из мертвой родни решил вернуться, и тогда говорят: ну, вот и ты, – и родственники должны угадать, кто же это вернулся к живым, чтобы дать ребенку имя. Я пока не смогла выяснить, это перерождение с вечным полом или с вариативным.

Если ребенок здоровенький, у жилища ставится статуэтка пеликена со стрелами вверх, дескать, все ок. А если стрелы вниз, то это значит, мол, все сложно, на работу не выйдем, у вас, чуваки, инвалид в племени, озаботьтесь. Статуэтки эти совсем допотопные, а само название «пеликен» – это одна американская художница наладила производство чукотских хотейчиков после путешествия в Японию и зарегистрировала их с именем Билли Кен. Они быстро вернулись к камчадалам с модным именем и стали производиться бешеными темпами и в немного других очертаниях.

Ительмены знают бога (или полубога, или богочеловека, но при этом и человеко-ворона, и бого-ворона) Кутха. Как положено богу, он носит множество имен: Кутк, Кутх, Кутка, Кутха, Куутх и т. д.

Есть женские статуэтки (они же обереги, они же и просто обозначение женщины) – Айя. Впрочем, женским символом бывает и жена Кутха Мити (иногда она Хахи). И дополнительные детские статуэтки-божества – Айнюню, и для старичков – дед Ын-Пынь.

В документах музея Лаперуз пишется как де ла Перуз. О Стеллере есть единственное упоминание – перечислен в скобочках в числе участников экспедиции. Стеллер хороший, трогательный. Информации о нем мало. Почти как о его корове. Корова тоже трогательная, мирная, большая, семитонная, грустная, травоядная, паслась на отлогих морских берегах и люди ее сожрали. Всю-всю беззащитную коровку. В музее она в 3D и ее можно погладить пальцем по экрану. Милая.

На мореходной карте неведомого года есть Море Акиян и Море Байкал, шведы, шаманы и немирные самоеды. И название «шаманы» лучше всего подходит ко всем этим малым народам.

Памятник себе нашла в музее: ительменка сидит на полу, вытянув ноги ровно вперед, как даже кукла сидеть не сможет, держит в руках какую-то работу и смотрит в пустоту.

Из музея добежали до ресторана «Киото» и ели там суп удон (место хорошее, тепло, чисто, вай-фай, цены московские), а оттуда на такси отправились пить кофе и переводить сербских поэтов в «Бейкер-стрит», так и день прошел.

«Памятник себе нашла в музее…»