Читать книгу Моя история. Летопись трех поколений на сломе истории - Елена Рылеева - Страница 14

Мария была родом из Слабовых (1909). Она выросла в большой трудолюбивой семье, которую можно было бы отнести к классу кулаков, если бы не одно важное обстоятельство. Отец Марии рано стал сиротствовать после потери кормильца в семье. Поселяне держали его за пастушка, пуская под свой кров и допуская к столу по очереди. Так принято было в то благочестивое время, когда трезвый образ жизни поддерживался общим сговором не то, что деревни – губернии! Да! Да!

17 (30) июля 1914 года был обнародован императорский указ о запрете продажи водки. С этого момента «сухой закон» получил прописку в Российской империи. Это был мировой тренд, в котором Россия поучаствовала в роли локомотива. Более двинутые капитализмом страны столкнулись со странной особенностью рабочего класса ронять свой жизненный уровень через пьянство, хотя предполагалось, что будет происходить как раз наоборот. Император Николай II решил не повторять ошибок венценосных родственников, державших Европу под своим скипетром, и загодя пресек сей недуг народный, когда его собственный капитализм еще только учился ходить, правда, сразу семимильными шагами.

Это было трудным решением. На момент выхода Указа Государственная казна зависела от торговли водкой на 26%. Но личные пристрастные взгляды императора Николая II на устройство общественной жизни без Зеленого змия совпадали с широким фронтом различных политических течений: монархистов, либералов, социалистов, разночинцев. Солидарность восторжествовала, Змий пал под копьем Георгия Победоносца. Вместе со Змием полегли и прагматики. Полегли с формулировкой: «быстрый ход внутренней жизни и поразительный подъём экономических сил страны требуют принятия решительных и серьёзнейших мер, с чем может справиться только свежий человек». Читай – романтик.

За прагматиками полегла и Россия: сократившаяся на треть государева казна в условиях значительного вовлечения в Мировую бойню привела Россию к жесточайшему социально-экономическому кризису 1916 года и революции 1917 года.

На Холопове самогон не гнали и водки не уважали. Этим баловали бобылихи на краю деревни, но их промысел был рисковым. Бобылих не трогали, поскольку так было проще исполнять попечение о вдовствующих. Но было дело, когда тем же занялась вдовица с детьми. Так ей пришлось уехать с детьми в дальние края, потому как никто из деревенских не хотел отдавать за ее детей своих дочерей. Гнилое семя не может дать доброго урожая! И так велось практически по всем губерниям Российской Империи. Романтики!

Василий, так звали отца Марии, в школах не учился и грамоты не знал, но был скор и горазд на ремесла. Да и чему только не научишься, когда твоя жизнь начинается с пастушков! Встретив свою Пелагюшку, он начал семейную жизнь с низкого старта. Выбившись из нищеты, он уже не мог остановиться и продолжал упорствовать в труде даже тогда, когда вся деревня уже предавалась забавам на зимнем отдыхе. Зимой большинство деревенских било баклуши да тратила накопленное по празднествам да посиделкам. А домочадцы Василия мяли кожи, да шили обувку, которую он успешно продавал на ярмарках, да в торговых поездах с коробейниками.

Летом трудились на земле, но питались, как городские – без постов, со скоромной пищей и белым хлебом по выходным. Деревенские летом скотину не забивали. Слабовы свиней били по мере необходимости. А чтобы купить тушу коровы, Василий ездил по вестям и весям: где в какой деревне корова ногу сломит, или медведь задерет, там и Василий Слабов объявлялся. Медведей и волков на ярославщине всегда хватало, поэтому мясо в семье у Слабовых не переводилось. Об этом знала вся деревня, но «жить как все» принуждать не смела – закон не позволял. Волга-матушка повывела всех ледащих по своим берегам и выгнала из деревенских мужиков семена того самого капитализма, который сказочными всходами пробудил жизнь Империи.

Поначалу капитал рос на торговле хлебом и судостроении, но ко времени появления наших героев акцент стяжания сместился в мануфактурное производство и железные дороги. Тягаться с мануфактурами Василий со своей семейной артелью не мог. Деревенские квасцы крепко держали его на месте. Это был крепкий кулак, но с острой чуйкой. Кулацкая суть не позволяла семье раствориться в сложном производстве с большим количеством наемной рабочей силы, а чуйка удерживала капиталы Василия в доходных промыслах, которые в своей множественности и многообразии служили гумусом промышленного производства и питали растущую индустриальную мощь Российской империи. Поэтому Революцию Слабовы встретили в большом новом доме на хуторе Ясная Поляна, с трактиром на дороге, которая шла от Рыбинска до Северной столицы.

Опять не повезло старику Слабову, раскулачили. Раскулачили по навету своих же бывших односельчан, которым он давал в долг зерно и деньги. Накануне утром приехала на санях товарка из Холопова и предупредила Пелагею о готовящемся изъятии продовольствия и имущества. Мария в это время была на сносях и отдыхала у родителей. Так решил Василий. А сам он в это время работал в Рыбинске.

Пока женщины охали и причитали, во двор въехала подвода с двумя красноармейцами и наветчиком из Холопова. Решили Марию увезти от греха подальше, ведь пострадать мог и Василий: белый след красные комиссары не прощали.

Товарка вывела беременную во двор, усадила в сани. Туда же побросали вещи, какие попали под руку, накрыли сани тулупом. Женщины собрались и выехали так быстро, а положение Марии было столь очевидным, что красноармейцы не посмели становить отъезжающих.

Наветчик не раз бил челом на пороге слабовской избы и хорошо знал двор и хозяйство. Когда на подводу погрузили станок, сбрую, инструменты, иуда вспомнил про красивый шкаф, который Василий смастерил своими руками и которым гордилась вся семья. Вынесли и шкаф, и другую мебель прихватили. В изба остались только лавки и пустой сундук из-под одежды.

Дошла очередь до скота. Пелагея пошла в след за красноармецами в скотник. Там с ужасом смотрела, как холеная скотина ловит удары прикладов и мечется в ужасе и непонимании, выбегает во двор. В нервном припадке, женщина вцепилась в корзину с гусыней, сидящей на яйцах, пытаясь не то спасти будущие жизни, не то закрыться от несправедливости и жестокости происходящего. Проходя мимо Пелагеи, злорадствующий сосед попробовал отобрать у женщины корзину. Пелагея уперлась. Тогда мужчина вцепился в голову гусыни. Пелагея бросила корзину и обняла гусыню, прижала ее к груди. Птица отчаянно кричала и защищалась от насильника. Мужчина продолжал тащить птицу на себя до тех пор, пока шея гусыни не треснула, брызнула кровь, голова повисла. Мария всем телом отозвалась на боль птицы, чуть ослабила руки. Наветчик воспользовался уступкой и вытащил тело гусыни за шею, быстро побежал к телеге, где его ждали стражи закона.

На том род Слабовых в истории предпринимательства России затух. Впрочем, как затухло и само предпринимательство на долгие полсотни лет.