Читать книгу Убить василиска, или Казнить, нельзя помиловать - Елена Щетина - Страница 7

В хлеву, как нелицеприятно обозвала Лада помещение для выбора «девок для измывательств», было темно тесно и сыро. В общем, да, скотинка бы тут вся передохла, то ли дело бабы! Баб, точнее девок, собралось с дюжину. Все причепуренные и страсть, какие решительные. Вошли два бородатых мужика. Осмотрели. Приказали по очереди петь. Лада от удивления запела на французском, не зря видимо учила столько времени. Бородатые мужики впали в ступор. Замахали руками. Обозвали ведьмой. Попытались сжечь вместе с сараем, другими девками, и даже собой. С первого раза не получилось, а потом пришёл лохматый парнишка и забрал Ладу. Бородатые перечить не посмели. Но в спину показали, нечто неприличное, потому что девки разом покраснели. Лохматый же, припадал то на правую, то на левую ногу, ворчал и постанывал, но не останавливался. Так до дворца и дохромали.

– Кого привёл? – поинтересовалось из глубокого кресла.

Вард выпихнул вперёд Ладу.

– Агафья не вернулась, – вздохнуло кресло.

– Тебе отшибленных рёбер мало?

– Да, ладно! Она просто на меня упала. Это тебе её папаша пытался ноги выдернуть…

– Да, некрасиво вышло, – поёжился летописец, выуживая из волос очередной репей.

– Объясни, наконец, как ты сверху оказался? – кресло заскрипело, и из него кособоко встал чернявый парнишка. Поморщился, и заглянул Ладе в глаза. – Пой!

– Во поле берёза стояла, – буркнула девушка.

– И?

– Да она на французском шпарила. Бояре с перепугу, чуть сарай вместе с девками не сожгли..

Василис медленно, стараясь двигаться плавно-плавно, обошёл Ладу. Подёргал за толстенькую косичку, пощупал бицепс. Удивился, но пошёл дальше. К креслу.

– И? – морщась, повторил он.

Лада бы и рада была, да все слова, а тем более песни, выскочили из головы.

Царевич повернулся к летописцу, пытавшемуся выдрать оставшиеся репья царским гребнем.

– Да пела она! Что думаешь, бояре просто так девок жечь будут!

Царевич подумал, махнул рукой и поплёлся к широкой кровати, на которую рухнул лицом вниз, да так и остался лежать. Недочёсанный летописец задёрнул бархатный, расшитый коронами полог, отчего поднялось облако пыли вперемешку с молью, тоскливо посмотрел на Ладу и похромал к свободному от царевича креслу.

– Есть хочешь? – спросил он, и, поёжившись от неприятных воспоминаний, придвинул к девушке резное блюдо с румяной горкой пирожков. Лада, успевшая проголодаться, с таким азартом кинулась на подношение, что Вард тоже взял пирожок. Попался с грушей. Летописец запустил надкусанным пирожком в балдахин и захохотал.

Из-за балдахина раздалось сдавленное хрюканье, подвывание и, наконец, вопль:

– Ирод ты, мне же смеяться больно!

И тут у Лады прорезался голос.

– Шумел камыш…, – завела девушка, и комната вдруг заполнилась чёрными тенями. Они протискивались в приоткрытое окно, лезли из королевского зеркала, просачивались сквозь стены.

– Точно ведьма! – припечатал Вард, освобождая место для очередной тени, начавшей приобретать плотность и вес. Секунда, другая, и покои царевича переполнились рыцарями в серебристых доспехах.

– Это не я, – прохрипела Лада, – пытаясь отодвинуть от себя пришельцев, явно намеревавшихся раздавить её своими телами.

Стены комнаты трещали. Вард втянул девушку под дубовый стол, но и тот рухнул, не выдержав наседавших рыцарей.

– Да, откуда же их столько взялось! – бурчала Лада, сидя под трещащей спиной парня.

– В смысле, тебя удивляет только количество! – возмутился летописец и крикнул, – стража!

– Бер, Горазд! – вспомнила про ждущих сигнала друзей, девушка.

Но услышали рыцари. Вард взлетел к потолку, схваченный железной рукой.

– Поймал! – прогудело из доспехов и….. и всё. Железный истукан так и остался стоять с летописцем в руке. Рыцарей и, правда, набралось слишком много.

– Эгей, Ладушка, ты где? – раздался от окна голос Бера. Потом скрежет, стук, глухой удар. Ещё скрежет, стук, глухой удар. Вопль. И так пока спаситель не добрался до девушки. Рыцарей изрядно поубавилось, что сделало их маневренней. Бер выдернул девушку из груды железа, но, получил по голове и рухнул туда сам.

– Ах вы, самовары дырявые, да я вас…. – рыкнул он, пытаясь подняться, но опять упал, подмятый очередным доспехом. – Ух, вы, кастрюли недоклёпаные, олова на вас нету… – перемежалось со звуками падающих тел.

Из-за царского полога, как ни странно свободного от захватчиков, раздавалось ворчание, прерывающееся приглушёнными вскриками и глухой вознёй. Девушка с облегчением вздохнула и бросилась на рыцаря пленившего летописца. Глупо конечно кидаться на доспехи в платьишке, да ножи то при ней! А как бороться с этими чертями, в их с Кролем тупые головы наставник вбивал три года. Вспомнить бы ещё.

Лада оттолкнулась от споткнувшейся железяки и в прыжке приземлилась на скользкую спину захватчика. Главное свалить, а там уж видно будет…. Но, вожделенная спина вдруг пропала, и девушка, влетела в стену, не успев толком сгруппироваться. Рыцари пропадали один за другим. Не вылезали в окно и не всасывались в стену, они просто исчезали с нервным хлопком. Секунда – другая, и прыгать Ладе было уже не на кого. Спасать тоже. Лада с трудом поднялась и похромала, к королевскому ложу. Какая оказывается, хромота заразная вещ! Откинула полог. Кончики пальцев резко кольнуло наложенной ворожбой. Да, Василис был распластан по кровати, сидевшим сверху Гораздом.

– Ты бы поосторожнее, у него рёбра отбиты, – буркнула Лада, пытаясь спихнуть друга.

– Не советую, – предостерёг тот. – Дерётся как дикий кошак.

– Отпусти, – промычало снизу, и Горазд слез.

Василис вскочил, забыв про спину, обежал комнату, выглянул в окно.

– Вард! – крикнул он, и повернулся к девушке. – Где он?

– Рыцари вместо тебя забрали, – необдуманно ляпнул Горазд, за что и поплатился.

Гнев Василиска был страшен. Девушку отшвырнуло, посыпались осколки зеркала. Хорошо хоть не окна. Силясь подняться, Лада целую секунду, растянувшуюся в часы, смотрела, как чудище с оскалом даже не зверя, – демона, чудище, которое только что было симпатичным мальчишкой, убивает её друга. Как Бер пытается вклиниться, но падает на осколки. Наконец, вспомнив, на каком она свете и зачем, девушка сдёрнула с шеи заветный мешочек, полоснула по нему ножом и швырнула в чудовище.

Через минуту на полу уже сидел Василис.

– Куда они увели Варда? – взгляд парня был растерянным. Он с немалым облегчением посмотрел на кашляющего Горазда. – Если поможете найти, заплачу. Всё отдам!

Царевич опять полез к окну. Выглянул, почти вывалился. Бер сердобольно попытался придержать, получил по уху, заворчал, но всё равно остался поблизости; мало ли что!

– Вард! Вард… – всё звал парнишка, хотя понимал, – бесполезно.

– Всё отдам! Только помогите…. – последние слова царевич прошептал, опускаясь на пол. Хрупкая женщина в чёрной облегающей одежде, спрятала ядовито пахнущий платочек и кивнула друзьям.

Запоздавшая стража не нашла в разгромленных покоях никого. Царь, незадолго до этого

получивший предостерегающую записку от главы ордена «Свирепого ожидания» и с по истине царским хладнокровием проигнорировавшем её, схватился за голову. Старший же летописец, от лихого известия слёг по-настоящему. Октавиан поднял всё своё царство на розыск молодых людей, хотя прекрасно знал, где искать. Но если мальчишки уже в замке, то вряд ли что поможет. Весь ужас, в который он вверг сына, по спеси своей, отказавшись от помощи, рухнул на царские плечи огромным камнем. Царь швырнул корону в угол, дёрнул себя за остатки волос, и, чтобы как то прийти в себя, постучал головой о резной шкаф. Попадали расписные, стоящие целое состояние бокалы. Октавиан потоптался по осколкам, вспоминая разбитый сервиз, чтоб ему пусто было. И ему, царю тоже. Да куда уж пуще…..

***

– Да куда уж пуще…, – пробормотал Художник, выворачивая карманы перед лесными татями.

Те, издевательски подхихикивая, перебрали холсты, примеряясь, нельзя ли хотя бы на портянки, но забраковали, и неожиданно аккуратно сложили на травку. Горшочки и амфорки с красками тоже были пересмотрены, перенюханы, судя по сердитому отплёвыванию даже попробованы, но также признаны негодными.

Из глубины кармана вывалился одинокий медяк. Тати обидно заржали, кинули к ногам художника ещё пару денежек да кусок вяленого мяса и, ушли.

– Спасибо! – крикнул им в след Художник, одновременно заглатывая жёсткое, но такое вкусное подаяние и проверяя заветные горшочки. Уф, всё цело. Парнишка сложил своё богатство в котомку, закинул её за спину, и, жуя мясцо, пошёл по еле заметной тропинке. Должна же она, куда-то вести!