Читать книгу Убить василиска, или Казнить, нельзя помиловать - Елена Щетина - Страница 8

Толпа рыцарей материализовалась в зале с расписной стеной. Вард, несмотря на пугающую ситуацию, художество оценил, и его руки невероятно зачесались на дорисовать. Цветные угольки, за большие деньги выписанные батюшкой из-за границы, лежали в кармане. Но подобраться к картине не было никакой возможности. Летописец подрыгался, пытаясь напомнить о себе пленителю. Бесполезно. Рыцарь, держащий парня в вытянутой руке, даже не пошевелился. Минуты переходили в часы….

– Эй, – возмутился уставший бояться Вард. – Ты что, совсем весь железный? Ручка не отвалится.

Никакого ответа. Парнишка ещё поёрзал, пытаясь высвободить часть одежды из железных лап. Ткань затрещала. Вард, проклиная ткачей, рванулся из последних сил и шмякнулся на пол. Немного посидел, ожидая справедливого возмездия. Не дождавшись, нащупал в кармане угольки, и, пополз между ног застывших воинов к манящей его картине на стене.

– Вот он, импрессионизм! – восхитился заграничным искусством он и, не

удержавшись, продолжил несколько оборванных линий.

Грянул гром. Пол заходил ходуном. Рыцари, брошенными куклами, попадали на пол, да так и остались лежать. Завершённый рисунок вспыхнул алым цветком и обвалился трухой. Следом выпал кусок стены. Летописец, открывши рот, смотрел на журавлей, плавно улетающих вдаль.

Летний, приятный ветерок, шевелил его, так и не дочёсанные волосы. Вард вздохнул, покосился на сломанных рыцарей, и шагнул в проём.

Чёрная королева, ведьма, проклятая ва-бааан, имя своё Кунава почти уже забыла. Зачем оно. Для рыцарей, верных благодаря заклятью, она повелительница. Для пойманных в её сети, – любимая. Небольшой родничок, оформленный мраморной купальней на звериных ногах, был не только центром замка, он был центром всей жизни ва-бааан. Только он мог разбудить в чёрной душе ведьмы слабые отблески прежних чувств. И поэтому каждый раз просыпаясь, Кунава пыталась его уничтожить. Не получалось. Женщина вгляделась в прозрачную гладь воды, силясь найти там прежнюю себя. Тщетно. Лик ва-бааан навсегда был спрятан под человеческой личиной заклинанием. Кунава зачерпнула горсть воды и просто смотрела как та медленно, капля за каплей вытекает из узкой ладони. Для женщины время текло так же. Капля за каплей. От жертвы к жертве. Столетний сон, промелькнувший как одно мгновение. И опять всё с начала. Женщина смутно вспоминала обрывки грёз, из которых так не хотелось возвращаться. Да и возвращалась ли? И следовавшее за этим отвратительное действо. Нет, конечно, так этим людям и надо. И эти мужчины, если бы только они могли увидеть её настоящий облик….. Они бы её просто убили, и Кунава не была против. Даже этот смешной орден «Свирепого ожидания», ха-ха. Да бесполезно же. Против заклятья не попрёшь. Гордей вот не смог. А ей уже всё равно. Кунава попыталась сохранить в узкой ладони время – воду. Куда там! Да и сил, за внезапно короткий сон не сильно прибавилось. Ей хватало, а вот с прислужниками делиться почти нечем. Принесли парня и ладно. Женщина посидела, провела мокрой ладошкой по нежному лицу, стряхнув с себя морок и быстро пошла в зал с порталом. Не дошла. Грохнуло. Пол закачался. С потолка кусками повалилась лепнина. Упал портрет колдуна Гордея, предыдущего владельца, как замка, так и проклятия. С пола взгляд его показался Кунаве ещё более укоризненным, чем обычно. Женщина ускорила шаг. В зал, заваленный рыцарями, она почти вбежала. И поразилась количеству неподвижных тел. Это сколько же она прожила, если каждый…. Кунава тряхнула головой, отгоняя бесполезную мысль, и воззрилась на дыру, ещё совсем недавно бывшую пентаграммой перехода. Мальчишки не было. Было небо, солнце и грач, любопытно заглядывающий в дыру. Секунда, и бедная птица уже бьётся в руках ва-бааан.

– Для жертвоприношения сойдёшь, – сообщила Кунава грачу, и вышла из разрушенного зала.

Вард кружился по поляне, не как пушинка, а как долбаная лошадь запряжённая в ворот. Везде невидимая стена. И высоко и низко и….. Там, за стеной, журчит ручеёк и летают бабочки, там жизнь, еда, а здесь…. Но ведь должен же этот металлолом питаться? Вард почесал макушку и ужом проскользнул обратно в зал. Ничего за его отсутствие не изменилось.

Те же разбросанные железные куклы, те же голые стены и каменный потолок, та же обгорелая дыра, демонстрирующая кудрявые облака. Вард подошёл к одному из рыцарей и постучал по шишаку. Никаких эмоций.

– Выковырю и съем, – пообещал летописец ухватив забрало, но тут его взгляд упал на еле заметную нишу.

Кунава стояла возле алтаря с грачом в одной руке и ритуальным кинжалом в другой. Но древняя чаша так и не наполнилась.

– Да что такое твориться то? – возмутилась женщина, и в очередной раз примерилась к горлу птицы. Бесполезно. Кунава плюнула и швырнула несостоявшуюся жертву об пол. Но грач извернулся, распустил крылья и, обидно каркнув, вылетел из зала, напоследок уронив вонючую каплю в ритуальную чашу. Женщина возвела прекрасные очи к потолку, призывая, в свидетели безобразия хоть кого-нибудь. Но кто ответит ужасной ва-бааан? Хотя один зритель у неё всё же был. Вард, проникший сквозь фальшивую нишу, следил из-за колонны за сим действом. И ничего не понимал. Он даже хотел выйти и поздороваться, но что-то удержало. И, как вскоре понял летописец, к счастью. Потому что место грача занял рыцарь. И чаша наполнилась. И остальные рыцари ожили. И Кунава, царственным жестом, отправила всех на поиски царевича. Летописец не сразу понял, что царевич это он. И, что комнату ему теперь не покинуть. Но грач как-то залетел! Значит надо просто выше прыгать! Или…..

Кунава тупо смотрела на рисунок, красующийся на некогда белоснежной колонне. Пепел говорил о том, что портал активировать смогли. А вот осталось ли от тела что-то кроме пепла….

А летописец, перенесённый силой заморского импрессионизма, тем временем пытался вжаться в камень, слиться с ним. Его похищение теперь казалось милой забавой, а рыцари вежливыми сэрами, зашедшими к отцу на шахматную партию. Потому что судьба, в образе кривой пентаграммы, занесла его к горным троллям. Вард был не очень послушным мальчиком и няня часто пугала его этими самыми, которые едят детей на завтрак обед и ужин. Несчастный летописец смотрел, как огромный волосатый тролль, помешивая коряжкой в котле, напевал песенку про корову и молоко, пробовал своё варево, жмурился от удовольствия и добавлял то травку, то нечто жёлтое, а то и белые крупинки.

– Славная кашка получилась, – сообщил он и махнул огромной ручищей. – Слазь малец, обедать будем.

Вард испуганно дёрнулся, оступился и рухнул прямо под ноги троллю. И тут же получил тарелку белой, рассыпчатой, одуряющее вкусно пахнущей каши.

– Громыхало младший, – представился тролль.

– Вард, – вежливо поклонился летописец, и набросился на угощение.

– А это кто ещё у нас, – раздался знакомый голос.

– Сестричка, – прогудел Громыхало. – Садись, кушай. А вот и батюшка.

Вард понял, что тролли ещё не самое страшное в этом мире. Перед ним стоял папенька Агафьи.

Кунава сидела на полу с портрет Гордея в руках. Над головой её кружил грач. Он раз за разом порывался добраться до картины, но женщина отгоняла птицу, удивляясь, почему не смогла убить столь зловредную тварь. Гордей на портрете смотрел со своей обычной укоризной, направленной то ли на Кунаву, то ли на грача, то ли вообще на весь этот мир.

– Зеркало, – вдруг пробормотала она. – Здесь было огромное зеркало!

Женщина осторожно положила портрет на пол и подошла к проёму арки. Потрогала воздух. Ничего. Победный крик грача заставил отшатнуться. Кунава споткнулась о невидимую преграду и упала. Кровь ва-бааан обагрила древние осколки, замок опять задрожал. С потолка посыпалось то, что не досыпалось в прошлый раз, и….. и всё.

***

– И всё, – вздохнул Художник, пересчитывая медяки, которые получил за портрет дочки старосты, – поскупился дядька, краски только сколько ушло! А холст! Жениху, видите ли, не понравилось. Так ведь против реализма не попрёшь. Эх, слышал, в заморских странах рисуют так, что глаз в ухе, а ухо вообще не пойми где. Поучиться бы.

Художник ссыпал монетки в бархатный мешочек, расшитый золотым рисунком. Скрепя сердцем отдал один за краюху хлеба, – краски были нужнее, но куда совсем без еды. Молодой человек пристроился возле сельского колодца, хлебнул водички, закусил хлебушком и залюбовался недалёкой горой, окутанной шалью – туманом. Ветерок легонечко колыхал белёсую невесомость, приоткрывая поражённому взору Художника прекрасное строение.

– Эй, дружище, – окликнул молодой человек проходившего мимо селянина, – чей это замок.

– Ну, хочешь, твой будет. – Сердито буркнул тот, и, плюнув под ноги Художнику, поспешил по своим делам.