Читать книгу Я парень из Питера - Елена Стукова - Страница 10

Вы, ребята, конечно, помните сюжет рекламы батончика «Финт». Из дома выходит такой шкаф – два метра в длину и два в ширину, заносит свою огромную слоновью ногу над головами испуганных худеньких подростков, наслаждаясь их страхом, и так спокойно, чрезвычайно довольный собой, уходит. А голос за кадром говорит:

Супербатончик «Финт»!

Только для тех, кто правда крут!

По рекламе выходит: тот крут и кушает супербатончик «Финт», кто пугает подростков.

Так вот, этот шкаф – это не вымышленный персонаж, а совершенно реальный – это наш Вовка Максимов из 29 квартиры – два метра в длину и два метра в ширину. Чем его кормили в детстве, что он такой мощный, – это еще надо изучать научно.

Вы, конечно, видели по телевизору мощных громадных японцев, занимающихся борьбой сумо.

Так вот, один из этих японцев, правда глаза у него не раскосые, – это наш Вовка Максимов из 29 квартиры – два метра в длину и два метра в ширину.

Вы, конечно, прекрасно знаете и помните замечательный фильм «Мы из джаза», когда джаз-банда репетирует на сцене, и тут входит один такой в тельняшке – два метра в длину и два метра в ширину, и на глазах у испуганных музыкантов разрывает эту самую тельняшку, демонстрируя свои мощные бицепсы, как у Шварценеггера, требуя прекратить играть. Так вот, это все он – наш Вовка Максимов из 29 квартиры – два метра в длину и два в ширину.

Когда Вовка Максимов выходит из своей парадной во двор – все с первого по одиннадцатый классы убегают, а кто не успел – смотрят, что будет дальше, кто жертва. Вовка (он учится в шестом классе в шестнадцать лет: он посидел два года в первом классе, два года – в третьем и год в пятом) осматривается, довольный реакцией на свой выход, и не спеша, напевая песенку Найка Борзова: «Зовут меня Вова, я знаю три слова…», подходит к кому-нибудь, кто не успел убежать:

– Ну? – Вовка Максимов вопросительно смотрит на жертву.

Щупленький мальчик вытаскивает деньги, которые ему мама дала на мороженое или на завтрак и отдает их Вовке, чтобы сохранить свою хрупкую жизнь.

– Все? – гремит Вовка.

– Все…

– Ну давай, топай, – милостиво отпускает его Вовка.

Другие ребята тоже отдают ему свои кровные денежки. Сегодня не поесть им мороженого, не будет им пирожка. Одиннадцатиклассники – и те боялись Вовку Максимова. Лучше бы с ним вообще нигде и никогда не встречаться. Рэкетир, да и только. Женька и я тоже отдавали деньги. А что делать? Не хочешь же превращаться в отбивную.

Мы уже жаловались нашему участковому Никите Ивановичу. Никита Иванович один раз подошел к Вовке, спросил:

– Зачем ты отбираешь деньги?

– Я? – удивился Вовка (он хороший артист). – Кто нажаловался?

Вовка обвел нас всех взглядом.

Мы промолчали. И никто, никто ничего не сказал, не посмел! Никто не дал ему отпор. Участковый Никита Иванович ушел, заявив, что у него и без нас много дел: и кражи, и убийства – и что, мол, разбирайтесь сами.

Если такому человеку, как Вовка Максимов, не дать сейчас отпор – представляете, каким он будет, когда вырастет.

Один поэт написал: «Добро должно быть с кулаками».

И вот один раз, когда Вовка Максимов вышел во двор, наткнулся на меня и спросил:

– Ну?

Я сказал твердо и кратко:

– Нет!

Что на меня нашло, я не знаю. Просто, наверное, надоело бояться.

Он так удивился, даже немного замешкался, даже, мне показалось, чуть-чуть испугался. В следующее мгновение он уже оправился от изумления и надвинулся на меня, но не спеша, заставляя дрожать всеми моими клеточками и косточками.

Я попытался было применить приемы тейквондо, каким выучился в секции. Но ни мое махание руками и ногами, ни мои позы «журавля» на него не действовали – он даже не пошатнулся. Женька зажмурился:

– Что сейчас будет!

Меня спас водопроводчик, проходивший мимо:

– Ребята, сорок вторая квартира в этом подъезде?

Вовка Максимов отвлекся на мгновение, на секунду. «Не думай о секундах свысока…» – поется в одном нашем фильме про разведчика Штирлица. Фильм называется «Семнадцать мгновений весны». Штирлиц – это его у немцев так звали, а на самом деле он был у нас полковником Исаевым. Так вот: он берег каждое мгновение, каждую секундочку. И я тоже за одну секундочку проскочил мимо слоновьих ног Вовки Максимова. Нет, не проскочил, унесся, как реактивный самолет.

– Что же делать? Что делать? – этот вопрос я задавал себе днем и ночью. – Нельзя, чтобы сильный и нахальный обижал слабых. Если человек сильный, то он должен наоборот делать добрые дела и защищать слабых. А что делать, если ты слабый, а сильный – злой и нахальный? Надо стать сильным и душой, и телом и сделать так, чтобы Вовка Максимов никогда, никогда больше никого не обижал!

Я решил еще заняться и боксом. Может, удар мой будет таким мощным, что свалит Вовку Максимова наповал.

Я поступил в секцию бокса недалеко от дома, там всех брали после двенадцати лет. Сначала были занятия по координации и по реакции, конечно, обязательно занятия по физической подготовке: бег, прыжки…

Я сразу вспомнил американский фильм про Рокки, которого играл Сильвестр Сталлоне. Тренер дал ему задание поймать курицу, обыкновенную курицу. Когда Рокки еще не обладал хорошей координацией и реакцией, то он не мог ее поймать – она увертывалась, а когда он уже потренировался, курицу поймать стало сущим пустяком.

Интересно, смог бы я поймать курицу? А еще я посмотрел наш старинный отличный фильм «Первая перчатка». Там поучился быть напористым, смелым, не падать духом:

Вот такая поучительная песенка звучит в фильме.

Еще я почитал книгу по боксу, сам поизучал приемы. Мне понравилось, как там рассказывали про наших великих боксеров: Геннадия Шаткова, Валерия Попенченко, Константина Дзю, Николая Валуева… И про многих других. Какая у них сила воли! Вот бы мне такую.

Через два месяца нас поставили на бой со спарринг-партнером. Им оказался веснушчатый белобрысый парень примерно такой же комплекции, что и я, только немного повыше. В первом раунде была разведка боем. Я примеривался, он присматривался. Во втором мы уже активно обменивались ударами. В третьем раунде пошла молотилка: каждый хотел выиграть.

– Так нельзя. Чему я вас учил! Слишком открываетесь, особенно ты. Костя, – разбирал наш бой тренер.

Выиграл веснушчатый с небольшим перевесом. Я не унывал. Сколько было потом этих спарринг-боев, и не сосчитаешь.

Первым мой синяк увидел Женька, но он был полностью посвящен в мои планы, поэтому понимающе кивнул:

– Да…

А вот наш классный руководитель Виктор Борисович поинтересовался:

– Кто тебя так ударил в глаз?

Глядя на него одним глазом, я приврал:

– Никто, все в порядке, я просто упал.

– Падай в следующий раз осторожнее, – заботливо попросил Виктор Борисович.

В другой раз синяков было уже два. Виктор Борисович отправил меня к врачу, сняв даже со своей контрольной по химии. Лопухов попросился со мной:

– Можно я его в медпункт отведу, а то ему трудно идти, и вообще – морально поддержу.

Но Виктор Борисович парировал:

– Сам дойдет. Умеет так неудачно падать – сумеет добраться и до медпункта.

В третий раз я весь опух и просто не пошел в школу, чтобы никого не тревожить. Родители охали, смотря на мои занятия боксом. Но ничего не говорили: я был уже большой. Один раз папа просто предупредил:

– Главное, губы береги, ты ведь на трубе играешь.

– Не бойся, па, – отмахнулся я, – губы я берегу.

Младший брат Вовка, его звали так же, как Максимова, меня поддерживал.

В коридоре я повесил боксерскую грушу и бил по ней неистово, представляя, что это Максимов. У меня была цель!

Прошло три месяца. Три томительных месяца. Все это время я почти не выходил гулять во двор – готовился. И вот, наконец, я решился.

За это время во дворе ничего не изменилось. Та же картина: все играют спокойно во дворе: кто в футбол, кто в пинг-понг, кто на роликах катается. Все счастливы. И вот выходит Вовка Максимов, небрежно напевая все ту же песенку, как будто его заклинило:

– Зовут меня Вова, я знаю три слова…

Он действительно знает всего три слова: «ну», «всё» и «давай». По крайней мере, больше никаких слов я от него не слышал. Когда он увидел меня во дворе, то наморщил лоб, будто что-то вспоминая, и действительно, вспомнив, лицо его приняло удивленное выражение. Все расступились. Вовка Максимов направился прямо ко мне, имея твердое желание сделать из меня котлету, только не знаю какую – пожарскую, московскую или еще какую-нибудь. Для начала он по традиции спросил:

– Ну?

И тогда я опять, но гораздо тверже и увереннее, чем в прошлый раз, ответил:

– Нет!

Он надвинулся на меня. Но ни одна из моих клеточек и косточек теперь не дрожала, а наоборот, я собрался для удара и начал. Я бил натренированными кулаками со всей силы и туда, и туда, и еще туда. Но от моих ударов Вовка Максимов только чуть-чуть поморщился – он был непробиваем, как танк. Другой человек давно бы упал замертво в нокауте, Вовка же свысока пренебрежительно посмотрел на меня и вдруг засмеялся так, будто началось землетрясение:

– Гы, гы, гы.

Это было его четвертое слово.

– Гы, гы, гы.

И тут я подпрыгнул и врезал ему в челюсть. И, о чудо! Он немного пошатнулся. Смех сразу прекратился, и в его глазах я увидел ужас. Потом он начал что-то искать во рту, шевеля языком. И затем… вытащил свой огромный зуб… Тогда я услышал от него пятое слово, обращенное ко мне:

– Ты?

Он, не моргая, смотрел на меня. И повторил:

– Ты?

Но я его больше не боялся. Ребята подошли к нам поближе, тоже, наверное, не чувствуя страха, или из любопытства.

– Да, – сказал я. – Я выбил твой зуб, страшный и непобедимый Вовка Максимов. А знаешь, почему я его выбил?

Тут я вспомнил мои любимые фильмы «Брат» и «Брат-2» и слова главного героя Данилы Багрова и как заору:

– Ты думал, что счастье в силе и в безнаказанности? Ты думал, что вот ты, такой большой, сильный, можешь издеваться над всеми? Нет! Счастье – в правде. А правда в том, что добро должно быть с кулаками и что нельзя обижать слабых и беззащитных. Правда в том, что кто-то должен сказать таким, как ты, одно только слово: нет!

Я повернулся к ребятам:

– Кто скажет «нет», если не я, не он, – я показал на Женьку, – не он. – Я показал на первоклашку из четвертой квартиры. – Кто-то один скажет «нет», и если дело правильное, стоящее, то все его поддержат!

Ребята стали кричать:

– Правильно! Так и должно быть!

Вовка Максимов посмотрел на нас, и впервые я увидел, что у него есть совесть. Видно, его что-то проняло, и он что-то понял, не все еще, но что-то.

С тех пор страшный Вовка Максимов, этот шкаф два метра в длину и два в ширину, здорово изменился. Он стал учиться, узнал много новых слов, переходил из класса в класс без проблем.

Осенью я его отвел в нашу боксерскую секцию к своему тренеру. Вовка Максимов очень усердно тренировался – наверное, двадцать четыре часа в сутки.

– Перспективный, – одобрял его тренер.

Если кто кого обижал, Вовка всегда разбирался, защищал слабых. В нашем дворе можно было теперь гулять и играть спокойно – он находился под покровительством Вовки Максимова. Через два года Вовка стал чемпионом города в тяжелом весе. Поехал на соревнования за границу.