Читать книгу Кружева лабиринта - Елена Валентиновна Малахова - Страница 4

Почтовое отделение находилось в двух кварталах от Сатис-авеню. Мы поспешали по холодному покрывалу рубиново-медных красок, минуя школу, круглосуточное кафе и аптеку. Начинало смеркаться, и по небосводу разлилась фиолетово-розовая лазурь. Изредка по тротуару попадались люди, торопливо идущие в своих мыслях. Казалось, город накрыло толстым слоем уныния, и каждый из его обитателей чувствовал надвигающуюся катастрофу со стороны особняка, но только никто не осмеливался нарушить обет молчания, опасаясь проклятия Врат тёмного Эреба.

Дэвидом Коксом оказался молодой темноволосый франт в пальто Дафлкот и ботинках Челси, не больше двадцати лет, сутуловатый, но довольно слащавой наружности. Он закрыл почтовое отделение и, повесив сумку на плечо, направился в противоположную сторону. Я окликнула его, и Дэвид обернулся с изумленным видом.

– Мы знакомы? – уточнил он.

Я поглядела на Эшли и Синди: краснея до корней волос, они приросли к земле, излучая нескончаемое обожание. Не надо располагать истинным даром предвидения, чтобы понять, о чем они думали в тот момент, всё ещё находясь во власти пленяющего рассказа Клерка Митча о соблазне и всех его прелестях. Слегка рассердившись на их чрезмерную чувствительность к тем, кто значительно красивее их, я шагнула вперед.

– Нет, не знакомы. Хотелось бы уточнить: сегодня почту на Сатис-авеню разносили вы?

– Да, я. А в чем дело?

– Моему отцу прислали письмо без обратного адреса. А его ответ очень ждут. Вы не могли бы сообщить адрес отправителя?

– К сожалению, нет. Конверт мне передал в руки некий мистер Вупер – работник зоомагазина, – Дэвид Кокс взглянул на часы, украшающие его солидную руку. – Кстати, вы ещё успеваете до закрытия, он находится неподалёку на этой улице.

– Благодарю!

– Да не за что!

Я обернулась к Эшли и Синди. Они глядели влюблённым глазами вслед молодому разносчику почты, который уже удалялся от нас по Хай-Стрит.

– Придите в себя! – возмутилась я. – Он всего лишь парень!

– Ага, красивый парень! – заворожённо молвила Синди.

– И такой очаровательный, – протянула Эшли.

– Скоро он постареет, и красота его растворится в морщинах и беззубом рте, – улыбнулась я, в надежде правдой рассеять чары Дэвида. – Надо поторопиться в магазин!

Я не могла смириться с мыслью, что, опоздав в зоосалон, придётся целую ночь и половину следующего дня томиться любопытством, потому я торопливо поспешала вниз по тротуару, а Эшли и Синди, окутанные туманом страстных разговоров о Дэвиде Коксе, вяло плелись за мной и отставали. Фонари разгорались медленно, образуя лик святых нимбов над посеревшими плафонами, а люди встречались всё реже. За сумятицей переживаний о том, что отец волнуется где я, или – чего доброго – уже пустился искать меня по городу, я прибавила шаг, и вскоре мы добрались до зоосалона.

Там возле небольшого здания, похожего на фургончик, где толпились невысокие кипарисы, стоял коротконогий мужчина без верхней одежды, в одном костюме. Он был весьма плотного телосложения с полулысой головой и щеками, которые лоснились жирным блеском и изрядной краснотой, а каждый выдох его сопровождали свистящие звуки из грудной клетки. Опуская жалюзи на окно, он скрючился от холода.

– Простите, как нам найти мистера Вупера? – деликатно спросила я.

Низкорослый мужчина гневно бросил взгляд подозрения на меня, затем на Синди и Эшли, стоящих за моей спиной и задохнувшихся от непривычно быстрой ходьбы.

– А что вам от него нужно?

– Сегодня он передал письмо для мистера Ньюмана, мы бы хотели задать ему несколько вопросов.

При одном упоминании о покойном докторе мужчина поменялся в лице и замер на месте. В его глазах поселился дикий ужас, а на лбу заблестели мелкие капли пота. Его одышка усилилась. Он огляделся вокруг – поблизости никого не было, кроме нас.

– Ничего я не посылал! – злобно вскричал он. – Проваливайте отсюда, малявки!

– Так это вы мистер Вупер? Постойте! Мистер! Прошу!

Мои мольбы не остановили его, он заскочил в салон и захлопнул дверь так, что та, казалось, разлетится вдребезги, как стеклянная ваза. Следом послышался скрип нескольких засовов, которые один за другим отрезали возможность войти.

– И что теперь делать? – робко отозвалась Эшли.

– Он наверняка многое знает, но чего-то боится… – высказалась Синди.

– Или кого-то… – дополнила я. – Надо подумать.

Возле зоосалона мы попрощались с Синди и ускоренно двинулись на Сатис-авеню, снова прокручивая всё, что услышали от сына почтальона и мистера Вупера. Когда я пришла домой, отец ходил по гостиной из угла в угол, гадая куда я запропастилась. Собственно, о том он сразу спросил.

– Я у Эшли засиделась, пап.

– Ты бы могла предупредить!? Я переживал. Мы в малознакомом городе, уже темнеет…

Я подошла к отцу и мимолетно приобняла его.

– Прости, больше так не буду, честно.

Он озарился доброй улыбкой милосердия – сердиться отец совершенно не умел.

– Садись ужинать, я приготовил твоё любимое рагу из овощей с мясом.

– Я не голодна, – сказала я, направляясь к лестнице. – Ужинала с Эшли. Я переоденусь и схожу к ней позаниматься, можно?

– Хорошо. Только долго не засиживайся, иначе утром не встанешь.

Отец нервно выдохнул, и я задумалась, принес ли ему этот выдох желаемого облегчения, или он показывал, какого невероятного труда стоит отцу терпеть мои провинности. Так или иначе он подошёл к маминой фотографии, притаившейся на столике из красного дерева возле камина в гостиной и с грустью взял её в руки.

– Ах, Скарлетт, смогу ли я справиться с ней? Стать хорошим отцом и другом для неё? – он нежно провел дрожащими пальцами по золотистой рамке. – Я так боюсь её потерять, как когда-то потерял тебя…

Мою душу обожгло болью одиночества, а разум тяготил долг перед отцом: долг не принести ему лишних мучений. Понимая что всё обдумать в такой обстановке довольно трудно, я зашла в свою комнату и сменила одежду на спортивную, поскольку была убеждена, что только пробежка способствует приливу сил и здравомыслию. В минуты, когда тело устремлялось вперёд, в прохладу уличных дорог и перекрестков, я чувствовала себя независимой, всесильной, и любая из ситуаций поворачивалась под более выгодным углом.

Я спустилась по лестнице; из спальни отца доносились голоса включенного телевизора. Я взяла ключи, обулась и выскочила во двор. Мой путь лежал по Сатис-авеню вверх, ближе к особняку. Разрезая студёный воздух руками, я не спускала глаз с четырех этажей, выложенных потемневшим камнем, и он будто бы тоже не выпускал меня из виду и дразнил молчаливостью фасада. Это была своего рода схватка, определяющая кто победит: сила мышления, ведущая к раскрытию жестокой загадки, где тёмные судьбы людей сплелись в одну материю неизвестности, или его смертоносная магия, заключенная в плен непроницаемых стен. Дороги выглядели пустыней, а тротуары одиноко освещались линией уличных фонарей. Я всё бежала и бежала, пока позади не послышался рев мотора приближающегося транспорта. Я остановилась, опираясь на колени руками, чтобы перевести дух, и обернулась назад. Прямиком по дороге проехал мотовездеход. Им управлял парень в черном шлеме с темными глухими стеклами, через которые, казалось, нельзя увидеть даже яркий свет. Его голова была повернута в мою сторону, и у меня сдавило грудь от страха, что этим парнем был Лео Ферару. Он приостановился на миг, и мне стало неловко от ощущения его пристрастного взгляда. Мысль, что под шлемом скрывалось уродливое лицо или слой чистого красного мяса с белыми прожилками, непомерно ужасала. Пару раз он поднажал на рукоятку руля, заставляя мотор разрываться от насаждающего рёва; шины засвистели по асфальту, и в серо-голубом дыму вездеход рванул вперёд. У меня зашлось сердце, а мысли – одна страшней другой – лишь подгоняли скорее оказаться дома. Тревожимая странным поведением сына Каллена Ферару я побежала назад по Сатис-авеню.

Обратный путь показался бесконечно долгим. До соседского дома было рукой подать, когда под ноги мне бросился тощий котенок иссиня чёрного окраса. Он был настолько прытким, что за его движеньями нельзя было проследить. Восстанавливая дыхание, я остановилась, а котенок принялся поочередно обвивать мои ноги.

– Эй, откуда ты такой взялся?

Котенок протяжно замяукал. Я наклонилась к нему и в свете фонарей разглядела его сверкающие глаза: один был насыщенно голубого цвета, а другой – светло-смарагдового, при этом зрачки, тёмные, как пропасть бездны, по форме ничуть не уступали кольцу. Он вырвался из рук и, ловко прыгая вокруг меня, пулей взобрался на верхушку каштана и за тот же миг спустился обратно, к ногам. Казалось, его щуплое тело составляли сплошные амортизаторы и пружины, при помощи которых он проворачивает акробатические трюки. Он снова прошмыгнул под ногами и пустился впереди меня по мглистому тротуару. Я побежала за ним вдогонку, но чем быстрее бежала я, тем скорее мчался он. В погоне я выдохлась и перешла на шаг, а когда огляделась – поняла, что гналась за ним три квартала. Поздний вечер обратил Ситтингборн в царство теней, ползущих от деревьев, померкших зданий и разгорающихся фонарей. Передо мной открывалась шеренга кустов, отделяющих тротуар от линии домов, что следовали один за другим, как на Сатис – авеню. В окнах не брезжил свет, и дома выглядели безжизненными.

– Видишь, куда ты загнал меня, Торнадо? – я усмехнулась сама себе. – По-моему, не плохо звучит: Торнадо! А, мой быстроходный друг?

Пока я разговаривала с котом, притихший тротуар озарился дальним светом неподвижных фар, затаившихся в пределах газона возле дома № 105. Торнадо издал визгливое «мяу», а я, ослепленная до рези в глазах, прикрылась ладонью и сквозь пальцы старалась разглядеть, кто находился впереди, в шести футах.

– Зачем ты пришла? – спросил голос из темноты неосвещенного двора.

– Кто вы?

– Я живу здесь. Тебя учили отвечать вопросом на вопрос?

– А я ничего не вижу по вашей вине, потому мой вопрос важнее вашего.

Фары тотчас потухли, а в моих глазах ещё мелькали прозрачные круги. Пока я избавлялась от них, из перины свинцовых облаков выбралась луна и пролила свою милость на окрестные улицы и летаргичные здания. Впереди находился гараж, а возле закрытых ворот неподвижно стоял мотовездеход, где, скрестив руки, сидел тот самый парень в шлеме.

– Мне следует повторить вопрос, или ты ответишь? – его голос раздавался далёким отзвуком.

Испуганная душа сжалась, и я никак не могла заставить себя произнести ни слова. Стоя, как вкопанная, я с великим усилием вдыхала холодный воздух.

– Ты что меня боишься? – уточнил он.

Я приоткрыла рот, но ответ без следа растворился в горле. Из меня выходили непонятные звуки отчаяния, и тогда самое разумное, что пришло на ум – бежать, как можно скорее. Не глядя по сторонам, без затеи обернуться, я помчалась вперёд, а моё сердце вырывалось из груди. Пятнадцать минут пронеслись каруселью неумолимого страха, и только закрыв входную дверь своего дома, прижимаясь к ней спиной, я могла продышаться и усмирить стук перепуганного сердца.

Той ночью меня поглотили кошмары. Мне привиделось, как Лео Ферару снимает шлем, появляется багрово-красное лицо, лишенное кожи, которой некогда касалось безжалостное пламя адских чертогов. Алая кровь сочится сквозь поры и капает вниз, а из грубых глубоких шрамов, исчертивших лоб, выпадают белые черви. Просыпаясь точно в бреду, я вскакивала в кровати, мокрая и задыхающаяся, а затем вновь утопала в болоте злых фантазий. Всё повторялось снова и снова, пока рассвет не положил ночным страданьям конец.