Читать книгу Парадокс в моей голове - Елена Валентиновна Малахова - Страница 11

«Никогда непьянеющий друг»

Подкравшись на цыпочках в рабочий кабинет, я тихонько закрывала дверь за собой, чтобы не хлопнуть ею. По-моему, получилось весьма оперативно, без шума и резких движений. Думаю, начальство не заметит моего отсутствия.

– Ты опоздала на целый час, Екатерина Владимировна. – грозным голосом сказал Степка.

Всё-таки я попалась!

– Степочка, не вели казнить! Хочешь, я задержусь сегодня?

Он иронично улыбнулся, продолжая подготовку сухого инструментария к стерилизации.

– Нет, не хочу. Вместо этого я пошлю тебя к спонсорам. Попросишь у них побольше денег на медикаменты и корм.

Задерживаться на работе мне совсем не хотелось, и потому я согласилась.

– Когда встреча?

– В конце месяца. И отговорки: пропал голос, застряла в лифте или хозяйка квартиры приехала – уже не оправдание.

Я засмеялась. Степка даже ругался с лицом отчаянного проповедника, а его лохматая прическа потешно смотрелась, когда он старался принять серьёзный вид делового человека.

Одев белый халат, я достала телефон из сумочки. В его уголке мигал зелёный индикатор. Может Илья написал!? Нет, сообщение от Саши.

«Никогда больше не пиши мне, не звони и не ищи. Я никогда тебя не прощу!»

Я опешила. С чего такая исключительная враждебность? Моя челюсть отвисла комичным образом, когда я открыла нашу переписку.

«Я очень пьян, и я хочу тебя…»

«Меня оскорбляют твои желания! Ты мне совсем не симпатичен, не говоря уже о чем-то большем. Я люблю другого, и если хочешь знать, ты отвозил меня не к двоюродному брату, а к моему молодому человеку.»

«Это какая-то шутка?» – спросил он.

«У меня нет времени, чтобы паясничать. Избавь меня от своего присутствия.»

«Никогда больше не пиши мне, не звони и не ищи. Я никогда тебя не прощу!»

Оказывается, вчера ночью мы общались, и похоже, что Катя была хищницей не только с Ильей.

Что сказать: теперь я пропала… Кто знает, выдержит ли мужское самолюбие такого беспощадного удара от легкомысленной женщины, или он захочет отомстить? Надо бы предпринять необходимые меры в целях безопасности.

– Стёп, ты меня до дома подбросишь?

– Что это у тебя с лицом? – рассмеялся он. – Ты словно привидение увидела.

– Есть вероятность, что привидением стану я.

Выложив всю историю вчерашнего протеста и причину моего опоздания, Степка от души потешался надо мной.

– Зачем ты говорила, где работаешь?

– «Знал бы, где упасть – соломки б подстелил.»

– Все то ты поговорки знаешь! Только помимо знаний нужна соответствующая практика. Хитрее надо быть, понимаешь? Раз ты ввязалась в разгульный мир сердцеедки, никому не называй своих адресов местонахождения, а то мало ли на что ты решишься после очередного перепоя!

Меня мучила совесть. Конечно, Саша позволил себе лишнего, но он тоже был изрядно пьян. А как бы мне хотелось иметь такого друга, как он. Наверное, теперь он крутит стервозные песни Лепса, адресуя её слова падшей женщине Екатерине. Но в то же время я почувствовала настоящее облегчение, что не придётся больше себя насиловать.

Я зашла в комнату кошек. Тигра вылизывала своих подопечных, которые рядом с ней выглядели счастливыми.

– И я счастлива! – сказала я, потрепав за гладкую шерстку Тигру.

Она оторвалась от кропотливого дела, заглядывая большими глазами мне в душу. И вот она, женская солидарность: её взгляд отражал безоговорочное понимание.

Подросшие котята устроили настоящие бои. Восемь из них расположились по кругу, наблюдая, как дымчатый котенок, у которого на мордочке огромное пятно, напоминающее маску (потому я называла его «Зорро»), тормошил черного за косматую холку. А ещё говорят, что животные глупые и совершенно не умеют думать. Посмотрели бы те люди арену кошачьих гладиаторов!

Накормив здоровых дворняжек, я сфотографировала их, чтобы выложить на сайт нашего приюта. Таким образом мы ищем для них тёплое пристанище и новых хозяев.

В другом зале с больными животными, я провела доскональный осмотр пациентов, уделяя особое внимание Барону. Маленький Бигль отказывался от еды и почти не двигался. Он был очень плох и выглядел крайне несчастным. Моё сердце наполнилось искренней жалостью. Печальная мысль, что Барон не выкарабкается, отравляла во мне оптимиста.

Когда я собралась домой, Степка уже ожидал меня в машине.

– Заберём Лильку по пути, и я тебя докину.

Лилька с бантиком из шоколадных волос на голове устало нырнула в машину. Всю дорогу Степка и я судачили о моих кавалерах, а Лилька понимающе кивала.

– Тебе нужно развеяться и сходить в общественное место, например, в ночной клуб. Мы сто лет там не были! Мой домовенок же отпустит меня?

Я засмеялась, потому что нежный псевдоним Стёпы из уст сумасшедшей Лильки звучал насмешливым образом.

Пока они разбирались в отношениях, я прочитала смс от Ильи.

«Скучаю, малышка. Сегодня до ночи работаю. Очень жаль, что не увидимся.»

Сначала я сомневалась насчёт похода в клуб. Всё-таки будучи девушкой несвободной, мне бы в пору сидеть дома под тёплым пледом и с любовной книжкой в руках. Хотя, в конце концов, я же не в монахини подалась! Я обязательно поставлю в известность Илью. Завтра… ну или может послезавтра… или через неделю… в общем, когда-нибудь точно!

Лилька поднажала на Степку, и тот в силу податливости мягкого характера уступил ей. Мы условились встретиться у меня, после чего отправимся зажигать в молодежном клубе «Драйв».

Стоя под тёплым душем, мне вспомнились нагое тело Алекса и его вздутые мышцы. Интересно, как он отреагировал на моё отсутствие на вчерашнем уроке? Совесть начинала надоедливо пищать о том, что я поступаю с ним нечестно.

Я поужинала макаронами по-флоцки, приготовленными на скорую руку, и занялась внешним видом, потратив всего 2 часа 15 минут, что становится на грани фантастики. Сверху стояла безмолвная тишина. Может Алекса нет дома?

К десяти приехала Лилька, разодетая и при полном боевом раскрасе. Мы открыли добрую бутылочку шампанского и завели душещипательную беседу.

– Снова всё, как в старые добрые времена: ты, я, шампанское и ночные приключения. – сказала Лилька, разваливаясь на диване с бокалом. – А помнишь наш первый визит в клуб?

Я мечтательно улыбнулась, вспоминая, как на первом курсе института мы и две подружки гуськом ковыляли в ночное заведение. С виду нас было трудно назвать совершеннолетними, и потому переживания, что на входе потребуют паспорт, вызывали нервную дрожь в ногах. Охранники словно чувствовали отчаянный страх веселой четверки и, внимательно осмотрев нас сверху вниз, спрашивали про возраст. И тогда Лилька сокрушалась на них всяческими ругательствами. Ведь она девушка, а у девушки неприлично расспрашивать о годах. Они невозмутимо скрещивали руки на груди, наблюдая за разъяренной Лилькой. И нам ничего не оставалось, как попытать свое счастье в другом клубе, котором пускали всех в подряд без разбора.

– Конечно, помню. Один из охранников напоминал мне нашего преподавателя по анатомии; такой же худой и занудный.

– Ты о Педанте? – спросила Лилька. – Ему тогда от силы лет тридцать было, а мы все такие красавицы в белых халатиках. Он был неравнодушен к тебе!

– Да уж. Особенно, когда я упала в аудитории.

Лилька застыла с выражением глубокого мыслителя, напрягая долговременные отделы памяти.

– Это когда случилось?

– Ты тогда болела и не ходила на пары. Началась перемена. В кабинете оставалось не больше семи человек, и весь мой ряд был пустым. Сам Педант остался в своей подсобке с Менделеевым. У меня под халатом была короткая юбка в складочку. Я спокойно качалась на стуле, закинув нога на ногу, в пол-оборота болтая с Юлькой, которая сидела за партой в соседнем ряду. И тут я вспомнила, что пропустила последние слова Педанта. Позади лежала раскрытая Галькина тетрадка, и я решила посмотреть её записи. С силой откинувшись на стуле до соседней парты, которая не выдержала моего натиска и сразу же поползла назад, а за ней ещё три штуки. Затем раздался оглушительный грохот на весь кабинет. Педант вышел из кабинета как раз, когда я летела кверху ногами вместе с партами. Его лицо побелело, а глаза налились кровью. И как ты думаешь, он отреагировал? Вместо того, чтобы узнать остались ли целы мои кости, он злобно прошипел: «Екатерина, вы мне всю мебель переломаете!», а Менделеев тихонько посмеивался за его спиной.

Лилька покатилась со смеху, сожалея, что не присутствовала при этом лично.

– Признаться честно, я все равно больше не переваривала Менделеева. – сказала она. – Потому что он был моим мучителем целый год.

В голове всплыл образ Виталия Альбертовича по прозвищу Менделеев: то был низенький упитанный мужичок с округлым пузом и отклянченной пятой точкой. Выглядел он на все сорок пять, а за плечами всего тридцать лет холостяцкой жизни. Амбре, исходящее от его рыжеватой бороды, смешивало в себе запах сигарет и неухоженных зубов. Прической и пушистыми бакенбардами он смахивал на Менделеева, потому и получил соответствующее прозвище среди студентов. Его ехидная улыбка и каверзные вопросы отдавали пошлостью и дурным нравом. Лильке он уделял повышенное внимание, тогда как ко мне испытывал полный нейтралитет. Чего не скажешь о Евгении Викторовиче по прозвищу Педант, который любил донимать исключительно меня. Его внешность очень соответствовала псевдониму: коротко остриженные волосы, крупные черты лица, нижняя губа казалась намного толще верхней. Благодаря его высокому росту и худобе, он значительно выделялся из толпы, а заходя в аудиторию, сперва показывался длинный нос, а затем он сам. Всегда при галстуке и костюме, он никогда не пользовался общественным транспортом. Оставалось только догадываться с целью экономии иль здорового образа жизни. Он выглядел намного старше, и виною тому был не внешний вид, а манера подачи себя окружающей публике. Он всегда держался со всеми строго и соблюдая субординацию.

– Степка сказал, чтоб к двум я была дома. – сказала Лилька, когда мы вдоволь обсудили студенческие годы. – Так что поехали отрываться!

Спустя полчаса мы оказались возле здания клуба «Драйв» на Ленинской улице. Спускаясь по крутым ступеням на цокольный этаж, охранники пропустили нас безо всяких досмотров, и я поймала себя на мысли, что мы отнюдь не молодеем… Мы избавились от верхней одежды и прошли внутрь. Основная масса народа была сконцентрирована посередине зала на танцполе. Мы прошли к бару, который располагался у дальней стены по центру и заняли последние два табурета. С одной стороны от нас сидел несчастного вида парень, доливающий остатки алкоголя из графина в рюмку. С другого – безжизненное тело мужчины в стильной шляпе (я слегка позавидовала его особому умению сохранять равновесие и держаться вертикально при закрытых веках.)

За барной стойкой суетились красавчики-бармены. Я обратила внимание на статного горячего брюнета бальзаковского возраста. Он тоже заметил нас и подошёл ближе. Его чёрные глаза пронзали кожу насквозь, и я даже видела в них настоящее пламя огня.

– Что сделать двум прекрасным дамам? – спросил он, обворожительно улыбаясь.

– «Пинаколаду» и «Клюквенный Мохито». – ответила Лилька, зная, что я ещё полвечера буду выбирать коктейль по меню.

Энергичными движениями он занялся приготовлением напитков, продолжая высверливать меня жгучим взглядом. Ах, какой же он хорошенький! Катя, не обольщайся! Наверняка, у человека с таким инертным взглядом дома сидит жена, куча детей и несколько любовниц в разных частях города.

Пока мы пили коктейли, продолжая обсуждать мою личную жизнь, людей на танцполе значительно прибавилось.

– Пришвина и Семенова. Какая неожиданная встреча! – послышался голос позади нас.

Мы одновременно обернулись. То был наш замечательный однокурсник, Мишка Курагин. Лилька сразу бросилась обниматься, рассыпаясь в комплиментах.

– Да ты возмужал! – причитала она. – Погоди, дай угадаю, что в тебе изменилось?!