Читать книгу Провинциальные душегубы - Елена Земенкова - Страница 4

Здание лучановской городской администрации, построенное еще в далекие сороковые в стиле сталинского неоклассицизма, было хорошо знакомо всем горожанам своим традиционным бело-рыжим окрасом. Но, за два дня до празднования дня города, оно внезапно преобразилось в абсолютное подобие древнегреческого культового сооружения, и все благодаря нерасторопности мэровского завхоза (вернее, его пьянству и лени), из-за чего в наличии оказалась лишь белая краска, которой и пришлось спешно покрыть этот единственный местный архитектурный шедевр. Увы, но свободная и демократическая Россия заполняет свои провинции лишь торговыми центрами, собранными как китайские конструкторы быстро и дешево. Хотя, нет худо без добра – благодаря завхозовским порокам у лучановцев и гостей города внезапно открылся самый настоящий третий глаз, способный пронзать пространство и время. Что не верите? Ну, тогда – велком ту Лучаны; где непонятно откуда взявшийся средиземноморский мираж так искривит ваше зрение, что вы вдруг окажитесь в некой очень почитаемой многими точке исторического пространства, в которой человек уже перестал быть просто зверем, но превратился в политическое животное. И пусть этих животных было совсем мало в варварском океане людей-вещей, это всего лишь мелочи для продвинутых и не совковых российских граждан, ну а их, не продвинутым и все еще совковым, согражданам при взгляде на указанный шедевр просто нестерпимо захочется в отпуск, на море, в Грецию, где все есть!

Между тем воскресное утро уже наступило, и вневременной портал, замаскированный табличкой «Лучановская городская администрация», заработал как часы, неумолимо засасывая в свои глубины всех, кто входил в эти звездные врата, но никого не выпуская обратно на землю. А кто входил? Давайте считать. Сначала засосало весьма пожилую татарочку в синем рабочем халате по имени Фирюза Абакумова; затем, худенькую и тоже пожилую, но немного, девушку, длинношеюю и длинноногую Марибэль Лаврову; потом, молодого, подкаченного, начинающего лысеть мужчину по имени Виктор Эдуардович Лоза, двух активных, подтянутых матрон с полными сумками всего необходимого для садово-огородного отдыха. И наконец, когда перед звездными вратами предстал сам Аркадий Николаевич Варенец, портал выдохнул, готовясь заработать на полную катушку и отправить этого великана прямиком к далеким звездам, будущий пассажир громко и неуважительно высморкался и, о горе, чудо исчезло! Аркадий Николаевич уже открывал дверь пусть и странноватого, белоснежного, но российского административного здания. Нет, нет – сам портал не исчез – лишь затаился, обидевшись на своего несостоявшегося пассажира, но не будет Аркадий Николаевич сморкаться вечно, и звездное чудо замерло на низком старте, готовясь смять все законы разума и логики, и погрузить Лучаны в водоворот безмерного счастья и безысходного горя.

И вот Аркадий Николаевич плавно и величаво шествует в свой кабинет, расположенный на втором этаже здания, стоически настраиваясь на ненавистный, всячески и всегда избегаемый им труд по устранению последствий любых непредвиденных и нежелательных обстоятельств. Эта нелюбовь лучановского мэра к мозговым штурмам, сумятице и иному подобному нерациональному расходованию внутренних ресурсов человеческого организма, как своего, так и подчиненных, была хорошо известна областному начальству, задерганному и часто сменяемому, но всегда готовому исполнить любую, даже самую продвинутую московскую глупость. Хотя, следует заметить, что отношения этих двух уровней губернской власти пусть и складывались поначалу излишне эмоционально, но всегда заканчивались предсказуемо. Потратив значительные усилия по пробуждению лучановского болота и его наполнению импульсами ускорения и инициативы, молодые европейски образованные царские наместники внезапно обнаруживали, что все не так уж и плохо. И отопительный сезон в Лучанах начинался вовремя, без привычных скандалов и неплатежей; и традиционный автомобильный сезон всегда проходил тихо и буднично без непосредственных демократических волеизъявлений местного населения. Ну а признание собственных ошибок, пусть и не всегда, но ведет если не к их исправлению, то, хотя бы, к их недопущению в дальнейшем; и Аркадий Николаевич, вальяжно раскинувшись в огромном кресле, уже с глубоким личным удовлетворением мог рассматривать вновь ставшие просто предметами интерьера его кабинета молчащие телефонные аппараты-вертушки и не рычать на свою вечно несчастную секретаршу Марибэль с ее такой же вечной репликой: «Почта, Аркадий Николаевич!».

Но сегодня добраться до двери своего кабинета-крепости Аркадию Николаевичу удалось не сразу. Открытые, честные и, самое главное, громкие высказывания коренной лучановки Фирюзы Абакумовой заполонили его приемную и заставили его секретаря уйти в глухую оборону – прикрыв большой кожаной папкой свою впалую грудь, вечная девушка Марибэль Лаврова плотно воткнула свои тощие лопатки в дальнюю стенку мэровской приемной.

– Да он твоего Мишку чуть-чуть не дожал! Оставил бы голым и все! Да ты и сама могла его скинуть с крыши – последние мозги потеряла из-за этого кобеля. Да хоть бы было что у тебя, а то ни ребенка, ни котенка, живешь и то по ночам, когда Мишка заявится, ведь не любишь же – он тебе вроде таблетки какой…

– Пожалуйста! Пожалуйста!

– Во! Ты без Мишки даже крикнуть по-человечески не можешь! Да тебе и денег то его не надо! Ну, точно наркоманка! Да живи ты по-людски – роди, Мишку уведи, наконец, ну или другого кого приветь, сделай хоть что-нибудь – хватит спать уже! Ну, если в тюрьму не загремишь, конечно!

– Не надо, ну пожалуйста!

– Тьфу! Ну как со стенкой, даже не поговоришь! Нет, ты скажи мне…

Аркадий Николаевич рванул дверь приемной и буквально вдавил Фирюзу в угол:

– Ты чего тут торчишь?!

Оглушенная и вдавленная Фирюза молчала и как рыба открывала рот, пытаясь припомнить, а что же она тут делает в воскресный нерабочий день:

– Я… да Васильевна ваша к дочери укатила – внук родился.

– Какая наша?! А… так и драй полы, а не ори на людей! А чего это ты в воскресенье явилась? Что так язык чешется?! Здесь тебе не лавка у подъезда! А ну, двигай отсюда!

Столь свободный и эмоциональный стиль общения главы Лучановской администрации со своим наемным работником был вполне объясним – собеседники знали друг друга уже более пятидесяти лет. Аркадий Николаевич и Фирюза учились в одной средней лучановской школы вместе с Алевтиной Ивановной Слепых, их отношения были искренними и лишенными всяких иллюзий и толерантности. А посему, Аркадий Николаевич сверля свою одноклассницу не только острым взглядом, но и не менее острым животом (как ему это удавалось?) пусть и невежливо, но очень быстро выпроводил ее за пределы своего королевства.

Обернувшись к Марибэль, с трудом восстанавливающей прерывистое дыхание и другие важные функции своего фарфорового организма, Аркадий Николаевич, во-первых, поморщился, во-вторых, подумал: «Девчонка вся на нервах, а тут еще эта старая сплетница!», а в-третьих, сказал: «Не хнычь! Зови всех ко мне, но сначала – Виктора».

Виктор Эдуардович Лоза, первый заместитель главы Лучановской Администрации, был фигурой закрытой и непубличной. Все, что знали о нем лучановцы, это – городской начальник, в Лучанах уже четыре года, не женат по причине всепоглощающего и томительного ожидания перевода по службе в областную столицу, безлошадный (поэтому же), в интимных и дружеских связях не замечен, единственное и постоянное место его работы – стул в кабинете Аркадия Николаевича. Хотя свой кабинет у Виктора Эдуардовича имелся, но вот что он там делал, лучановцы не знали, а, если честно, и не стремились узнать. Сам же Аркадий Николаевич мог бы добавить кое-что еще к портрету своего заместителя – например, то, что Виктор Эдуардович умен, современно образован в гуманитарной сфере, гибок и восприимчив. Словом, ничего плохого лучановский мэр в своем заме не видел, но и хорошего тоже, справедливо полагая, что рассчитывать на что-то, помимо лояльности, от человека, отбывающего необходимый для карьеры срок, глупо. Вот так и существовал Виктор Эдуардович Лоза в славном городе Лучаны – вроде и здесь он, присутствует, так сказать, а вроде и нет его вовсе, в общем, как обозвала его однажды Фирюза – мэровский телохранитель – ну а кому интересно как его зовут и о чем он думает.

Привычно заняв свой стул, Виктор Эдуардович терпеливо ждал, когда его босс закончит разговаривать по телефону:

– Да понятно, понятно, введу в курс, так сказать… Виктор, съезди на вокзал, встреть этого Галушкина – он приезжает в два. Нам еще только ревизоров областных не хватает!

– Неудивительно, такое резонансное убийство! Погибший всегда был лидером местной оппозиции и, кстати, он ведь состоял в политической партии?

– Какой еще местной оппозиции?!

– Неважно. Да даже если и не состоял – вспомните, против чего он протестовал вчера.

– Чего? Ты о…

– Это современные либеральные ценности. Степан Фомич последовательно их отстаивал. Уверен, его убийством заинтересуется не только область, но и Москва!

– Накаркаешь! И тут политика! Да не было этого в Лучанах никогда!

– Аркадий Николаевич, мир изменился, а вы все только дырявыми трубами, да латанием дорог занимаетесь. Любой мэр сейчас, прежде всего, политик, его задача – не самому траншею копать, а создать условия для местных предпринимателей.

– Ага! Тогда точно никто траншею копать не будет! Все только создавать условия кинуться! Да и откуда эти предприниматели возьмутся, с Луны прилетят? Завод то стоит, у людей денег только на еду.

– Вот и нужен малый бизнес, он и рабочие места создаст, и налоги в городской бюджет принесет.

– Свежо преданье – уже столько грантов съедено этим бизнесом, а ничего нового у нас что-то не появилось, только окуловский цех, да и его Михаил не на гранты построил, сам знаешь.

– Нет, нет, вы не правы, без малого бизнеса нет современной экономики.

– Да ладно, с утра до ночи эту чушью всех пичкают, а нет чтобы заводу послабление дать. Тогда, глядишь, и люди заработанные денежки тратить начнут, тут и твоему малому бизнесу место найдется, а так… Денег на завод нет, денег на новый мост тоже. А многотысячные гранты на кружок английского языка или на мини садик – да, пожалуйста!

– Этот завод не конкурентоспособен и экология страдает!

– А государство то на что?! В завод вкладывать и надо! Если он будет работать, то и город выживет, и люди нахлебниками не станут, а то в одночасье мы все в попрошаек у государства превратились.

– Это же частная собственность!

– Да людям то какая разница частная она или государственная! А город должен жить: школы, садики и больницы работать, магазины торговать, дороги чиниться, пенсии приноситься и вовремя.

– Социальное иждивенчество вот что это такое

– Эх, Виктор! Неглупый вроде мужик, а понять не можешь – страна не из одних предпринимателей состоит, и людям, ну большинству из них, не миллионы какие-то нужны, а работа, и чтобы пользу приносить людям и чтобы самому семью свою содержать, а не на подачки государства.

– Вот вы и Галушкину это скажете! Что в области то подумают?!

– Да ладно, подумают… Кто же, все-таки, Степана то убил?

– Я все равно думаю, что это политическое убийство!

– А если дальше подумаешь, ну, в смысле – если не политика, то кто?

– Ну, тогда достоевщина получается, и думать об этом я не хочу!

– Вот и моя Дарья Сергеевна тоже типа бесов поминала! Мда… эх, Степан, Степан, да как же так!

Робкий стук каблучков приблизился к двери кабинета и нежно прошелестело:

– Аркадий Николаевич, пришел Карпухин.

– Зови! И чаю нам поскорее! Ну, давай рассказывай все!

– Убит под утро, между двумя и тремя часами; сначала его сильно избили: сломали ребра, правую кисть и нос, затем – ударили чем-то тяжелым и скинули с крыши во двор мэрии. Потом, уже убитого, перетащили на площадь, сгребли мусор и на него положили тело, да, и еще, цепью, которой убитый приковал себя за ногу к флагштоку на крыше мэрии, перетянули ему шею, но, это, похоже уже после смерти. Это все, что пока говорят эксперты. Свидетелей нет.

– Ну, это точно не по пьяни! Да что же за изверг такой изгалялся?!

– Изверги, Аркадий Николаевич. Скорее всего, это не один человек сотворил.

– И никто ничего не видел?

– Это же под утро было, народ уже отпраздновал и по домам разошелся.

– Так! Ты, Карпухин, что узнаешь – сообщай сразу! Ты, Виктор, возьми Марибэль и на вокзал, встречай гостя! И скажи ей – пусть сначала позовет ко мне Валентину с Анной, Степана хоронить мы будем, больше некому. Ну, с Богом!

Вот и день наступил в Лучанах, даря горожанам шелест изумрудной листвы и беззаботное стрекотанье кузнечиков. Огромное и безмятежное счастье давило их сердца какой-то сладкой истомой будто звучала старая-старая песня из беззаботного детства. А, может быть, ну его этого Степана Фомича – мир не рухнул без него, как и не рухнет без кого-либо из нас, да и стоит ли брать с собой в будущее частичку безвозвратно прошедшего времени, ведь человек слаб и беззащитен, страдания делают его лучше, но не счастливее.

Глубокий вздох слабого великана сотряс звездный портал, но, срывая цепь дьявольского очарования, Аркадий Николаевич вновь ощутил на своих натруженных плечах всю тяжесть и боль маленькой планеты по имени Лучаны.

Телефонный звонок окончательно вернул атланта в двадцать девятый день седьмого месяца шестнадцатого года земного двадцать первого века.

– Аркаша, Фирюза сейчас в мэрии полы моет?

– Ну да, а что ты так ею интересуешься?

– Я приеду, мне надо с ней поговорить.

– Но я ее домой отправил, ведь воскресенье же.

– Ну и где мне ее искать теперь?! Наверно, по всему городу носится, сплетни разносит, вот она оглашенная!