Читать книгу Алента - Елизавета Афти - Страница 12

Я был словно во сне. Моё сознание все еще пребывало в оковах жутковатого морока, который навёл на меня Алента. Как будто все это не происходило на самом деле, как будто вещественное доказательство правдивости тех событий не лежит сейчас передо мной. Я рисовал его, но руки мои двигались по чужому велению. Мне приходилось довольствоваться лишь ролью наблюдателя, запертого в очередной раз в той Красной тюрьме. Я снова не был властен над событиями, чувствуя себя в высшей степени ничтожным.

– Ты выглядишь уставшим, – издёвка в его шёпоте была слишком явной, – тебе следует отдохнуть, следующей ночью мы продолжим работу над портретом. Ведь невозможно за один раз завершить работу такого масштаба.

Он стоял передо мной, взирающий холодно, но в то же время с каким-то злым интересом. Выражение его лица брезгливое, но не лишенное участливости, так смотрел доктор Менгеле во время отбора свежего подопытного мяса. Он был по-своему красив, но внешность его была настолько незаурядной, что казалась мне вопиющим уродством. И дело было даже не в блеклости глаз и кожи, а в аномальных чертах, делающим его схожим с каким-то сказочным существом. Он был похож на рептилию, перенявшую человеческие повадки, и нет более точного описания, которым я могу наградить Аленту.

Помню, какой контраст создавал его белый силуэт на фоне аквамариновой драпировки. Он сам выбрал эту ткань, заявив, что это его любимый цвет.

– Я бы повесил флаг, но я категорически не приемлю алые оттенки, на мой взгляд, они олицетворяют раздражение и пошлость, – отрешенность его лица и возбужденный голос в моей голове никак не вязались друг с другом, – коммунизм мне претит, дорогой Коля.

– Почему?

– В нём много красного, а красный напоминает огонь. А его суть противоречит моей сути.

По непонятной мне причине я согласился с ним. После этого короткого разговора я всецело отдался работе, понимая, что обязан написать портрет наивысшего качества. Я старался не думать о том, что произойдёт, если ему не понравится конечный результат.

Алента покинул меня на рассвете. Он просто исчез, когда я склонился над палитрой. Я не сразу заметил это, поскольку усталость тормозила моё восприятие, да и чувство страха как-то притупилось за эти несколько часов, проведенных подле него. Поняв, что теперь я нахожусь совершенно один, я опустился на пол, кладя голову на драпировку и закрывая глаза. Беспамятство накрыло меня, погружая в крепкий сон, лишенный привычных кошмаров. К моему счастью, следующий день был выходным, и никто не побеспокоил меня, и я проспал до самого вечера. Мой сон прервал стук в запертую дверь, я с трудом приподнялся, чувствуя тошноту и горечь во рту. Голова болела невыносимо. Вероятно, я имел весьма плачевный вид, поскольку старичок-вахтер, разбудивший меня, в испуге перекрестился, в неверии глядя на трудягу-студента.

– Как же так, Коля? – прошамкал он, протирая круглые очки. – Уже вечер воскресенья, и ты всё время тут был?

– Извините, – я облокотился о стену, – совсем замотался, хотел натюрморт закончить.

– Ох, молодежь пошла, – он покачал плешивой головой, – совсем себя не щадят, в погоне за мастерством о здоровье не думают. Ты на вид совсем синюшный, гляди, упадешь да и помрешь в стенах училища.

– Не выдавайте меня, – я закашлялся, – больше не буду оставаться на ночь.

– Ну, дела, – старик развернулся и засеменил прочь, – приходи ко мне на вахту, я тебе чаю налью!

– Спасибо, дядя Витя! – крикнул я ему вслед. – Позже заскочу!

Убедившись, что вахтёр покинул этаж, я поспешил запереть дверь, нутром чувствуя, что Алента сдержал обещание и уже находится где-то поблизости. Инстинкты меня не обманули, поскольку створка окна вновь скрипнула, и я услышал, как половицы прогибаются под его поступью. По спине пробежали знакомые мурашки, я затаил дыхание, боясь обернуться.

– Ты не пойдешь к нему на чай, – его бархатистый голос играл на моих нервах, вызывая привычную панику, – прости за это.

Тут я не смог подавить нервную ухмылку, переходящую в хохот. Я согнулся, с трудом сдерживая рвущийся наружу безумный смех.

– Простить?! То есть ты… – я все же рассмеялся, резко поворачиваясь к нему, – ты извиняешься за то, что лишил меня возможности пойти к старику?! Какой ты благородный, мать твою, урод!

– Ошибаешься, у меня нет матери, – ни один мускул не дрогнул на его холодном лице.

– Ты! – я схватил его за отворот куртки, пытаясь сдвинуть с места, однако моя попытка не увенчалась успехом, ибо Алента словно окаменел, даже не шелохнувшись.

– Ах, так! – я попытался ударить его, но мой кулак прошел сквозь его тело, будто оно вмиг превратилось в воздух. Не удержав равновесие, я грохнулся на пол, позорно распластавшись у его ног. Однако быстро поднялся, намереваясь продолжить бессмысленную схватку хотя бы в словесной форме.

– Бездушная тварь, отнявшая у меня семью! – я перешёл на крик, не думая о том, что нас могут услышать посторонние, – из-за тебя я навсегда потерял родных, девять лет боялся, что кто-то узнает о моём прошлом, скрывался как червяк, не зная радости и покоя! Да как ты смеешь издеваться надо мной снова?!

– Успокойся, – он произнес лишь одно слово, заставившее меня умолкнуть, – пройдёт не один десяток лет, прежде чем ты одумаешься и поблагодаришь меня за то, что я сделал с тобой, глупый Коля. Сейчас слишком рано для подобных откровений, потому я не скажу больше. Возьми себя в руки и придержи безосновательные обиды для другого случая, ты имеешь право злиться, но не на меня, ибо я не имею отношения к твоему горю.

Я перевёл дыхание, глядя на него с ненавистью, что не вызывало со стороны Аленты никакой реакции.

– Ты голоден, – он указал рукой куда-то в сторону, – иди поешь.

На столе подле натюрморта стояла странная белая посудина, напоминавшая фарфоровую супницу, украшенная золотой греческой росписью. На её стенках вились растительные виноградные орнаменты. Я склонился над ней и приоткрыл крышку, которая была горячей. Оттуда сразу повалил пар, насыщенный вкуснейшим ароматом курицы с овощами. Мой рот наполнился слюной, и я вдохнул пар, закатывая глаза в блаженстве. До моих ушей донесся смешок Аленты.

– Это суп, – он стал подле меня, протягивая деревянную ложку, добытую, по всей вероятности, из художественного реквизита, – ешь, пока он не остыл.

Я смерил его злым взглядом, но все же взял ложку и зачерпнул ею жижу, сразу же отправляя её в рот. Как и предполагалось, вкус у варева был божественный.

– Его приготовили далеко отсюда, – Алента криво улыбался, – в вашей стране такие рецепты и специи не используются, так что тебе стоит поблагодарить меня за подобную экзотику.

– Ни за что, – я с жадностью пережевывал куски мяса, наслаждаясь пряным ароматом специй, тогда я еще не знал, что это было индийское карри.

– Также у меня есть чай, – он вытащил флягу из кармана куртки, – он тоже не здешний.

Действительно, в тот вечер я впервые попробовал зелёный чай, который в настоящее время можно купить на рынке без особого труда. Напиток мне понравился, хотя и показался каким-то пресным. Когда с едой было покончено, Алента молча указал взглядом в сторону мольберта, приказывая мне встать у него, а сам направился к драпировке, замирая подле неё в точно такой же позе, как это было вчера. Мне даже не пришлось поправлять его положение.

Я принялся за дело, отметая лишние мысли, заронившие сомнения относительно роли Аленты в моей жизни. Он чувствовал мои переживания и тихо улыбался, излучая при этом пугающий холод.