Читать книгу Дартмур - Элли Раш - Страница 4

Паршивое, отвратное утро. Настолько ужасного давно не было.

С прошлого учебного года.

Сам факт пробуждения в одном пространстве с Дейвилом вызывал тошноту, а от вида засранца и вовсе хотелось выблевать все внутренности.

Вчера, вернувшись в комнату, Феликса долго лежала, просто смотря в потолок. Не было желания шевелиться, спать тоже не хотелось. Стоило закрыть глаза, и в темноте появлялись лица друзей. Ха! Тех, кого до этого момента ими считала.

Весь вечер она прокручивала в памяти снова и снова, с разных сторон, ища оправдание случившемуся и… не находила его. Признать, что она опять одна в этой огромной школе сродни собственноручно вырванным легким. Кислород перекрыт, дышать невозможно.

«Как они могли?.. Поверить не могу…», – безостановочное колесо вращалось все быстрее.

Что-то делать – единственное средство, способное замедлить мыслемешалку. Она решила составить графики патрулирования и собраний префектов. Первое назначила на пятницу после всех занятий. Короткий день для этого наиболее удачен.

Гостиная отталкивала и наводила на мрачные мысли, от которых была цель избавиться. Да, Дейвилу не понравится ее самоуправство, но он здесь живет не один. Если слово «уют» доставляет ему проблемы, то у нее для него плохие новости.

Разожженный камин оживил пространство. В тусклом свете ламп блики огня плясали на стенах игривыми зайчиками. Треск поленьев приятно заполнял тишину. Липовый чай почти вернул ее воспоминаниями в детство, когда не было ни клейма отброса, ни Дейвила, ни предательств, а самым большим разочарованием был леденец с банановым вкусом.

Насладившись своим универсальным успокоительным, она выудила из крошечного чулана, спрятанного в углу, разноцветные подушки. Разложила их на диване. Красный плед, найденный там же, лег на спинку кресла, визуально деля его пополам.

Теперь ей нравилось здесь гораздо больше, только пустая каминная полка портила картину. Сбегав наверх, вернулась со статуэткой феникса. Когда-то давно ее подарила сестра перед отъездом в Швейцарию. С того момента они не виделись. Именно эта фигурка сподвигла набить тату на шее.

Рискованно оставлять здесь дорогую сердцу вещь, но Дейвил дальше своего носа ничего не видит. Вряд ли он вообще заметит изменения.

А он заметил.

Вилка воткнулась в творожный пудинг, будто это ненавистное лицо. То самое, изрядно обгадившее настроение, почти выломав дверь в ванну, пока она принимала утренний душ.

Стоило выключить воду, как Дейвил забарабанил в дверь.

– Выползай оттуда, Фоукс!

Фыркнув, она молча обмоталась полотенцем и подошла к раковине. Каждый имеет право спокойно умыться.

– Блять, не беси меня! – рык смешался с дребезжанием двери от очередного удара.

– Иди к черту, – пробормотала Феликса с щеткой во рту, но он не услышал.

Больной психопат. Надо раньше вставать, раз не хочешь ждать. Не так уж долго она мылась, минут пятнадцать можно потерпеть.

Тишина за дверью настораживала.

Смирился и ушел? Стоит и ждет? Ни то, ни другое на Дейвила не похоже.

Пожав плечами своим мыслям, набрала в рот воды. В ту же секунду дверь в ванну из ее спальни затрещала от удара ноги. Отскочив от стены, получила еще один удар, и застыла с натужным скрипом. Металлическая ручка звякнула об пол.

Феликса, с надутыми водой щеками, смотрела на внешне спокойное лицо. Полуприкрытые глаза могли сойти за сонливость.

Наивное предположение. Это, как и тон его голоса, показатель степени бешенства. И, судя по выломанному к чертям замку, он действительно в ярости.

Легкая степень шока и занятый рот автоматически отдали право слова Дейвилу.

– Выметайся.

Десять… девять…

Она принялась отсчитывать вдохи и выдохи.

Восемь… семь…

Выплюнув воду вперемешку с зубной пастой, вытерла рот уголком полотенца, заправив его обратно и подтянув потуже.

Четыре… три…

Нет, не помогает.

– Сволочь! – ладони врезались в твердую грудь.

Не ожидая такого выпада, Дейвил шагнул назад под давлением.

– Кто дал тебе право врываться, пока я здесь?!

Следующие два толчка были ожидаемыми, так что он не пошатнулся.

– Ты бессовестный, мерзкий, наглый таракан!

Пальцы больно сомкнулись на кистях, сдавливая все сильнее. Еще немного и останутся синяки.

Закрутившись, попыталась вывернуться, но он лишь усилил давление.

– Не смей, – едва различимый голос передавал вибрацию в месте прикосновения. – Слышишь? Не смей ко мне прикасаться, и, тем более, не смей меня бить.

Взгляд судорожно метался по его лицу.

Что от него ожидать? Они никогда не были так близки к физическим увечьям, как сейчас. Обычно все ограничивалось боем на словах и не переходило черту. Кажется, что-то сломалось или стерлось. Линия, которая уберегала их от фатальной ошибки. Грань, предотвращающая необратимые последствия.

– Пусти, – прошипела она, надеясь, что Дейвил еще сохранил остатки разума.

Полоснув зеленым лезвием напоследок, он оттолкнул ее и шагнул в сторону, освобождая проход.

Дверь захлопнулась сразу за ней.

Блестяще! Дырка на месте выломанной вместе с замком ручки понравилась бы Биллу, но не Феликсе.

Растерянно опустившись на кровать, она совершенно ясно увидела мелькнувшую часть ягодицы Дейвила. Упругую – понятно было даже с такого расстояния. Всего на секунду, но этого хватило. Жар моментально подкатил к щекам.

Черт.

От воспоминаний кожа снова вспыхнула. Феликса провела по ней пальцами и отдернула руку. Незачем привлекать лишнее внимание к таким мелочам в набитом студентами зале.

На правом запястье темнело пятнышко от пальцев Дейвила. Ничто не мешало просверливать в его шоколадной макушке отвратительную дыру.

Сидел, слушал болтовню Маккинни. Ел. А ей кусок в горло не лез.

«Чтоб ты подавился, Дейвил»

Словно услышав мысленное проклятье, он обернулся. Янтарь и зелень схлестнулись на несколько секунд, длившихся вечность.

Готова поклясться – он тоже слал ей невербальные проклятья.

Феликса схватила сумку и вышла из-за стола. По привычке выхватила из толпы лица бывшей компании. Фанни подпирала щеку кулаком и зевала. Эмбер нервно покачивала ногой, смотря на Билла в упор. Он что-то хмуро говорил Тиму и Нику, которые выглядели не лучше. Последний поймал ее взгляд и… что?

«Что ты хочешь этим сказать? Что тебе жаль?»

Она едва качнула головой, демонстрируя простым жестом разочарование.

Ей хотелось подойти к ним. С первого шага в зал. Она по привычке смотрела на места за длинным столом, где сидела вчера и все дни в последние годы. Хотелось сделать вид, что ничего не случилось. Просто показалось. Но стоило потянуться в их сторону, и спины друзей напряглись.

Не показалось.

Реальность осталась той же неприглядной и беспощадной, обрушиваясь на плечи почти осязаемо. Она теперь одна. И это надо принять как можно скорее. Чем быстрее смирится с новым положением, тем целее будут нервы.

Стук каблуков тонул, смешиваясь с гулом голосов. Первый учебный день впрыснул жизнь в холодные каменные стены. Наполнил смехом, слезами, счастьем. Эмоциями, успевшими выветриться из Дартмура за время длинных каникул.

Мимо с ветерком пронеслась стайка галдящих первокурсников. Самое время вспомнить о своих обязанностях.

– Не бегайте по школе!

Ребята затормозили, врезаясь друг в друга с заливистым смехом. Губы растянулись в улыбке. Она ведь сама когда-то так же носилась по школе и постоянно получала замечания. Один раз дошло до снятия пяти баллов рейтинга. Сбили старосту с ног. Не заметили.

Расписание подрагивало в дрожащих пальцах. Можно притвориться, что все хорошо, но тело всегда выдаст истинное состояние.

Она нервничала.

«Невозможно оставаться спокойной после всего произошедшего за сутки».

Простонала про себя в отчаянии.

Всего лишь сутки! А впереди их еще так чертовски много.

Буквы заплясали перед глазами вместе с цифрами. Первое занятие по кристаллическим чарам стояло вместе с синими. Следом магведение с зелеными и – проклятье! – кристаллогия с синими.

Очередное доказательство отвратительнейшего дня.

Ей достаточно одного занятия с высокомерными выскочками, чтобы день был безнадежно испорчен, а их два! Гребаный джекпот.

Покачнулась от резкого удара, чувствуя боль в плече. Сумка свалилась на пол под дружный гогот.

Она так увлеклась своими мыслями, что не заметила толстяка Уоррингтона, а он – естественно – и не думал подвинуться.

Места в коридоре достаточно. Вокруг почти никого, – занятия скоро начнутся.

– Тебя не учили уступать дорогу высшим?

Поросячьи глазки противно заскользили по фигуре Феликсы. Черная юбка заканчивается над коленями, красная рубашка застегнута под горло, шея затянута черным галстуком. Ничего выдающегося, обычная форма.

– Ты сказал жирным? – она внутренне ликовала от своего ледяного тона.

Тощий длинный Уайт рядом с дружком под сто футов смотрелся комично. Они оба отражают две крайности: если у одного отнять рост и отдать другому, а взамен забрать какое-то количество массы тела, получится более органично.

Ей хватило выдержки не засмеяться. Раздувать ссору, которой добивался синий, не хотелось

Она подняла сумку, потирая ушибленное плечо. Толстяк явно не жалел силы.

– Ты кого назвала жирным, а? Я же тебя по стенке размажу, отброс, – цедил он со злобным оскалом.

Здоровенное тело двинулось на нее, вынуждая пятиться.

– Вообще-то ты говоришь со старостой школы, – напомнила Фоукс твердо, а внутри тряслась от напряжения.

Уоррингтону плевать на ее статус. Ему на все плевать, как и Дейвилу. Только второй, как ни противно признавать, действительно что-то из себя представляет, а толстяк всего лишь подражает, и считает себя умным настолько, насколько позволяет фантазия.

– И что ты сделаешь, а? Закричишь, снимешь рейтинг, накажешь меня?

На последнем слове прорвался поросячий визг, по большой ошибке считающийся смехом. Уайт тошнотворно ржал на фоне, поддерживая идиота-дружка.

«Где ваш предводитель? Почему он спустил придурков с поводка?»

– Лучше отойди, Уоррингтон.

Предупреждение вызвало обратный эффект – гоготание усилилось, заполняя пустой коридор отвратными звуками. Он настолько увлекся своим мнимым превосходством, что не заметил взметнувшегося колена, а когда понял… стало поздно.

Сальные ручищи сложились на причинном месте, а туша с протяжным воплем согнулась пополам.

– С…с…сука Фоукс, – стонал, не разгибаясь.

Уайт посмеивался по инерции, но глаза выдали беспокойство.

«Да, подержи шары друга, помоги ему прийти в себя».

– Я предупреждала.

С ровной спиной, не отягощенной муками совести, она заторопилась на занятие. Профессор Горденгер не любит опозданий.

***

Маккинни прикрыл протяжный зевок учебником, подпирая голову рукой.

В кабинете покрывалом висело одно желание на всех – выспаться.

Естественно, вчера все пили до последнего, и Дейвил даже жалел, что не остался с парнями. У него было достаточно времени для сна, но он не выспался. Ворочался несколько часов, пока сознание не отпустило от усталости. Не прошло и часа, как он подскочил в кровати мокрый от пота. Попытался уснуть снова, и ему удалось… на два часа, чтобы снова подскочить с бешено колотящимся сердцем и мандражем в теле.

Кошмары вернулись. Хотя они и не уходили.

В Дартмуре он плохо спал с того времени, когда дома начал твориться ад. Хронический недосып стал родным. Неотъемлемой частью жизни. Повседневностью.

Хруст карандаша вытянул из тумана.

Дейвил сдавил переносицу, возвращая себя в момент.

«Давай еще по щекам себя похлопай, чтобы все знали, как сильно хочется спать».

Хотя сейчас вряд ли бы кто-то заметил. Половина синих лежала на партах, урывая драгоценные минуты с закрытыми глазами. Красные выглядели не лучше.

Дейвил повернул голову, ища источник звука. Мими, сжав челюсть, смотрела на дверь. Пальцы судорожно стискивали две половинки некогда целого карандаша.

Занятное зрелище. Он не так часто видел злость Мими. Она как гребаный псевдо-пацифист за мир во всем мире.

Странно, обычно такие эмоции подпитывали Шама, усталость отступала. Злость Мими не всколыхнула, даже не расшевелила. Ни один демон не дернулся, чувствуя незабываемый вкус.

Ничего.

Он лениво перевел взгляд ко входу и внутренне натянулся. Когти заскреблись внутри, царапая грудную клетку, предчувствуя вкусный и сытный завтрак-обед-ужин.

Фоукс прошла на место у прохода, напротив него. Она явно еще не поняла, куда села. Не смотрела по сторонам.

Компания ее отбросов по обыкновению забилась в угол и переговаривалась между собой.

Фоукс прежде не садилась отдельно от них. Обсосы предпочитают держаться вместе, чтоб их не перебили по одиночке.

Яростный стук за спиной не смог заставить отвернуться. Фоукс раскладывала перед собой тетради, учебники, а он ждал… чего?

Когда она прожжет взглядом, который захочется впитать? Да. И лучше, если в нем будет жгучая ненависть. Неконтролируемая. Настоящая. Искренняя.

– Мими, солнышко, карандашик не виноват, что ты истеричка, – протянул Маккинни почти нежно.

Шам обернулся. Полные губы, накрашенные яркой алой помадой, искривились. Выражение, редко появляющееся на лице Мими. Она сверлила взглядом профиль Фоукс, с силой сжимая второй, пока целый, карандаш.

Ненависть. Он мог различить ее с закрытыми глазами. Почувствовать на расстоянии. Но внутри при этом – мертвецкая тишина. Снова посмотрел на Фоукс, и воронка запустилась, требуя насыщения.

«Блять! Херово».

Так не должно быть. Какая разница чьи эмоции, если они имеют одинаковый вкус?

Одинаковый ли?

– Сука! – Уоррингтон ввалился в кабинет, выпуская пар из ноздрей.

«Не припомню, когда он так резво передвигался».

Хмыкнув своим мыслям, растянул губы в ухмылке.

Джеффри остановился возле Фоукс, загораживая обзор. Замах рукой и на пол полетело все, что лежало на столе.

– Я тебе верну должок, отброс. Ходи и бойся!

Фоукс вскочила на ноги, заставляя Уоррингтона сделать шаг назад.

Янтарь пылал огнем. Тем самым: яростным, неподдельным, наполненным ненавистью. Он, не задумываясь, впитал в себя эти эмоции, но что-то ему не понравилось. Легкое недовольство колыхалось, подталкивая к поискам причины.

– Не смей приближаться ко мне! – указательный палец Фоукс угрожающе завис перед лицом Уоррингтона.

«Решительная. Прям как утром в ванной».

Его раздражало ее долгое плескание в душе. Когда она проигнорировала его, это слегка разозлило.

Черт, слегка? Выломать замок это херово безумство! И оно стоило того. В нос сразу забился запах кокоса и шоколада, как чертов баунти.

Удивление и шок на лице с щеками хомяка подпитали не хуже злости. Феникс на шее, раскинувший хвост на ключице, через хрупкое плечо на спину, никогда ему не нравился. Два года назад, увидев у нее это тату, хотелось встряхнуть ее за плечи и спросить: «Какого хера ты сделала?». Он объяснил себе это нелюбовью к татуировкам на девушках.

Она стояла мокрая после душа, обернутая полотенцем и такая… не Фоукс.

Слишком милая. Розовые щеки от горячей воды, зубная щетка в руках. Хвост собран в шишку с торчащими прядями волос. Капли воды стекают по ногам дико медленно, будто специально. Маленькие ступни переминаются на холодном полу. Изящные.

Но это она. Фоукс. С тем лицом, которым теперь смотрела на Уоррингтона. С тем же выражением, с которым ладони колотили по его груди.

– Джеф, сядь на место, – ленивый приказ вырвался неожиданно.

Синие повернулись с немым вопросом. Ни у кого слова не вылетело, кроме бессмертной Мими.

– Ты ее защищаешь? – пальцы с длинными ногтями вцепились в его плечо.

Раздраженно сбросил их. Мими нахмурилась, выпячивая губы, а ответа ждали все.

Гребаная клоунада.

– Я староста школы, если забыла. Сейчас придет Горденгер и ввалит нам всем, я не собираюсь терять рейтинг из-за отброса.

Ответ ни у кого не вызвал желания спорить. Маккинни приподнял бровь, но промолчал, вернувшись к протиранию стола щекой.

Фоукс впилась янтарным клинком, тяжело дыша и сжимая руки.

«Что такое, Фоукс? Я не пытаюсь тебя защитить, даже не мечтай. Слушать вопли Уоррингтона та еще пытка».

Отразив все это в одной ухмылке, он отвернулся.

Краем глаза видел ползающую по полу Фоукс. Собирала раскиданные вещи.

Нехер на нее смотреть. Слишком много внимания одному отбросу.