Читать книгу Флад - Эндрю Ваксс - Страница 9

Я завел двигатель. Плимут скатился с пирса и направился на север, словно у него на носу был метеорадар, указывающий куда скользить. Я остановился как можно ближе к реке, когда въехал в центр города, я знал одного парня и сейчас высматривал его. Большинство уличных знаков исчезли, как только я въехал на Вэст Тридцать, но мне они были и не нужны. Я остановился на красный свет в подземном переходе и посмотрел в глаза молодому парню в армейском плаще и черном берете. Он осторожно подошел к машине, пытаясь улыбнуться раздувшимся лицом. Я продолжал смотреть на него, не двигаясь. Он распахнул плащ, чтобы показать то, что выглядело как ножны с длинной ручкой наверху, и посмотрел на меня, чтобы посмотреть, смотрю ли я еще. Когда он удостоверился, что я смотрю, он приподнял ручку, чтобы показать мне часть блестящего лезвия мачете. Затем он вернул нож в ножны, запахнул плащ, снова попытался улыбнуться и поднял правую руку, с растопыренными пальцами. Трижды он сжимал и разжимал кулак, чтобы показать мне, что ему нужно пятнадцать баксов за лезвие, поднял брови, чтобы посмотреть, хочу я его купить или буду торговаться. Я достал из кармана золотой значок – если подойти достаточно близко, можно было прочитать на нем, что являюсь официальным офицером по поддержанию мира в ASPCA. Он не подошел ближе, но и не убежал. Только шагал и шагал, спиной вперед, пока не исчез из виду. Как я уже сказал, мне не нужны указатели.

Я медленно катил по улочкам Вэст Тридцатой, пока не нашел то, что искал – парковочное место, на котором сидел какой-то парень. Мускулистый черный парень едва поднялся, когда я парковался, и не двинулся с места, когда я шел к нему. Еще не стемнело, так что до работы ему оставалось, как минимум, пара часов. Он уже был одет для работы – в зеленых кожаных кроссовках, с ярко-желтыми подошвами и золотыми замшевыми полосками, в грязно-зеленых слаксах, широкой футболке с зелено-золотыми короткими рукавами и в зеленом вязаном берете с большим желтым бобом. Оба его запястья были обмотаны кожаными браслетами, с латунными вставками. Когда я только подошел, он напряг бицепсы, но быстро переключился на ноги, когда решил, что я слишком похож на полицейского.

Я вытащил двадцатку, чем, наконец, привлек его полное внимание и осторожно разорвал ее пополам. Протянул ему половину.

– Я не хочу, чтобы кто-то беспокоил мою машину пару часов, хорошо?

Он взял половинку купюры, быстро посмотрел на меня и кивнул головой. Я улыбнулся, сказав ему, что в машине ничего не стоит больше двадцати баксов, я улыбался так, пока он не понял, что я запомнил его лицо, и только потом я углубился в квартал. Я не оглядывался – тот, кто выживает, работает с тем, что у него есть. Это стоило мне уже много наличных, но я думал, что в конце радуги все еще остался золотой доллар и для меня.

Без описания я не ожидал столкнуться с Коброй на улице, но я знал достаточно, чтобы начать проверять кое-какие места. Однажды, у меня была работенка, я искал одного порно-придурка, поэтому я пошел в одну такую забегаловку, где знал владельца. Это место называлось «Кожаное удовольствие», а владелец был главным в каком-то обществе, где они собирались вместе ради кофе и добровольных пыток. Я сказал ему, что мой объект зависим от порнографии, и владелец сказал мне, что он управляет специальным домом, и не участвует в общем рынке. Когда я спросил его, о чем он говорит, он затянул длинное объяснение, которое начиналось где-то с Римской империи, коснулось его уникального нацистского бренда: «Немцы не понимают творчества боли, они не понимают что вы должны дать, чтобы получить. Только англичане искренне осмысливают человеческие отношения», и закончилось густым снобизмом: «Если вы просто хотите порно, ну, знаете, эти грязные картинки и все такое, мой друг, вы должны отправиться на Таймс-сквер. А здесь каждый магазин имеет свой уникальный характер, свою личность, если хотите. Клиент знает, что он зашел куда-то не туда, через минуту, если он придет сюда без надлежащего отношения.» Забавное место – владелец такой приятный парень, который разговаривает, как профессор колледжа, а его товар полон насилия.

Все порно-дома выглядели одинаково снаружи. Только притоны, которые предлагали людей, делали какие-либо зазывалки, которые обещали все, что можно вообразить, за десять баксов, а те, кто продавал журналы и фотографии, просто разрисовывали окна или витрины, с обычным меню снаружи – «связывание, дисциплина, любовь к животным, лесбиянки, новое из Дании».

Ничто на обложках этих отвалов не говорило о том, что внутри есть детская порнография. Я вошел в первую дверь, посмотрел на толстого парня, сидящего у регистратора, и увидел ряды ровных проходов. Журналы и книги, все в пластиковой термопленке, были аккуратно расположены в соответствии с темой – своего рода десятичная система грязи. Но детской порнографии не было. Я продолжал ходить туда и обратно по рядам, изредка снимая журнал с полки, смотрел на переднюю и заднюю обложки, и ставил назад. Это было хорошее место для работы, вообще-то, поскольку все остальные пять клиентов старательно смотрели вниз. Никакого зрительного контакта – какая неожиданность. Я сделал два полных круга, прежде чем обнаружил, что задняя часть зала помечена «только для взрослых». Похоже босс знал, что такое ирония: в разделе не было ничего, кроме фотографий детей, книг о детях и журналов с детьми. Хороший материал – все, от голых детей, купающихся под солнцем, до маленького мальчика с связанными руками и ногами, и которого двое содомировали.

В этом отделе был только один парень. Красиво одетый, у него был костюм-тройка, начищенная до блеска обувь, портфель. Он ходил от полки к полке, как будто он был в оцепенении, ничего не трогая. Не мой человек, я бы сказал. Налево, еще дальше, были несколько кабинок с дверями, над ними была надпись «Частная читальная зона. Обратитесь к сотруднику за ключом». Я знал, как выглядят все эти частные зоны – внутри все из пластика и винила, поэтому Лизоль не будет даже заметен на стенах, когда войдет следующий клиент.

Когда я прошел мимо сотрудника, я распахнул плащ обеими руками, чтобы показать, что я не украл ничего. Он бросил на меня быстрый взгляд и вернулся к тому, чем занимался. Я подумал и решил пойти напрямую. Здесь не нужно светить фальшивым значком. Половина квази-полицейских (например, «Гражданский патруль» или те, кто носит карточки ПДО, как будто они члены тайного общества, или ламеры, которые отправляют журналы в свою Международную организацию частных детективов) в городе, зависают здесь. Я также знаю, что тут не много осталось работающих одиночек, в Пите.

Я пялился на парня за стойкой с минуту, прежде, чем он поднял на меня глаза.

– Я не хочу зря тратить твое время, – сказал я, – я частный детектив, ищу девушку, которая должна быть где-то здесь. Если ты мне поможешь, ты не пожалеешь.

– Послушай, приятель. Сюда приходит много женщин – ты не поверишь. Я не смотрю на них, я просто делаю свою работу.

– Босс бы захотел, чтоб ты эту заметил.

– Н-да?

– Слушай, она из тех пуританских организаций, которые хотят закрыть эти рассадники греха, понимаешь?

– И что? Они приходят сюда постоянно – с проверками и осмотрами. Это ничего не значит.

– Это серьезный бизнес, мой друг. Она только что вышла из Мэттавана за то, что бросила в одно из таких заведений бомбу, парня убила. Она сказала, что Иисус сказал ей сделать это. Помнишь, это было на сорок четвертой, около двух лет назад?

Он посмотрел на меня, мысленно оценивая потенциальную опасность для себя. Баланс немого сдвинулся в мою сторону.

– И?

– Итак, Карло нанял меня, сказал, чтобы я нашел ее и позаботился о ней, прежде чем она взорвет одно из его заведений, ясно?

– И?

– То, что твой босс обещал мне содействие, ясно?

– Моего босса зовут не Карло.

– Слушай, я пытаюсь быть разумным. Я думал, что имею дело с умным парнем. – я передразнил его визгливо, – «моего босса зовут не Карло!»

Он вскинул голову. Я сказал:

– Ты мудак, я имею в виду твоего гребаного босса, а не шестерку, которая говорит тебе, когда открывать этот притон.

Он огляделся по сторонам, словно что-то решая. Затем он быстро взглянул на телефон в углу. Я пошел ва-банк.

– Послушай, сними трубку, позвони своему боссу и скажи ему, что Тони должен сделать работу для Карло. Думаешь, сможешь сделать это, ничего не перепутав?

Он снова посмотрел на меня, пытаясь шевелить тем, что непроницательные люди могли бы назвать мозгами. Я сказал:

– Давай, иди и звони, я присмотрю за рукоблудскими картинками пока, – я снова привлек его внимание, чуть показал приклад 38калиберного кольта подмышкой.

Он потер висок.

– Если вы из офиса, как меня зовут?

Я посмотрел ему в глаза, и увидел в них страх. Он посмотрел в мои и увидел, то, что он ожидал. Я насмешливо прошептал.

– Не пытайся показаться важнее, чем ты есть.

Мы посмотрели друг на друга. Он моргнул, вытер свой лоб грязным рукавом. Я слегка приоткрыл переднюю дверь, настолько, чтобы хватило выбросить окурок, в то же время делая быстрый жест рукой, словно подавая кому-то знак, который он ловко заметил, своим чувствительным зрением. Он решил.

– Ты сказал, что я не пожалею?

– Именно.

– Киска была здесь, может, час назад – невысокая блондинистая киска. Задавала мне кучу глупых вопросов про детские шоу на Восьмой. Я думал, она пришла ко мне, понимаешь. Я сказал ей что-то, и она ударила меня, сапом, прямо, блядь, в лицо. Я даже думал, что она выбила мне зуб – адски больно.

– Она ударила тебя сапом?

– Я этого не видел, но наверняка, это был сап. Я даже не видел, как ее гребаная рука движется.

– Да, это, скорее всего она. Ты поступил правильно, не пытаясь остановить ее, возможно, она носит бомбу в своем кошельке.

Он с благодарностью посмотрел на меня.

– Да, я понял, что она что-то несла, понимаешь? Что за сумасшедшая сука.

– Ты видел, куда она ушла?

– Нет, мужик. Она просто хлопнула дверью.

– Ты звонил в офис?

– Э-э… Нет, мужик. Я имею в виду, я подумал… что она просто очередная чокнутая, как я уже сказал. Я не знал, что это важно.

– Да, ты поступил правильно. Хорошо.

– Ты сказал, что для меня что-то есть?

– Да, у меня есть кое-что для тебя.

Вопреки инстинкту, я достал из кармана две двадцатки, сложил их и сунул в карман его трикотажной рубашки. Он попытался держаться круто, но не мог удержаться и держал руку в кармане, пока я не ушел.

Выйдя на улицу, я быстро ушел, прежде чем ему придет в голову идея позвонить по телефону и рассказать об удачном содействии. Флад была где-то здесь. Я знал, что она будет шариться здесь – слабоумие и отвага – с паршивым умением спрашивать и еще более паршивым характером. Ничего удивительного.

Но куда она пойдет дальше? Даже кто-то вроде Флад могла бы придумать что-то получше, чем ходить по Сорок второй и раздавать пощечины, пока не получит ответы. Если бы я искал кого-то достаточно долго, мне пришлось бы придумать что-нибудь получше.

Я бесцельно шел, пока не поднял голову и не увидел, что я около здания Управления порта. Флад вряд ли там. Там много уродов, это да, но другого сорта, не того, что она искала. Я все шел мимо шлюх, алкашей, гомосексуалов-шлюх, торговцев наркотиками и опустившихся художников, мимо узких улочек. Ничего. Я всматривался в лица, искал что-то – холодные неоновые огни, вспыхивающие в мертвых глазах, потерянных детей, бомжей, которые ищут потерянных детей, чтобы получить награду, сумасшедших Иисусов, воровок, скучающих полицейские. Ничего.

Затем я увидел огромного испанского парня, сидящего на ящике из-под молока в начале переулка, и держал гигантский приемник у головы так близко, что казалось, что тот растет из уха. Он пел про себя. Другие уличные парни прошли передо мной, взглянули на испанца, посмотрели через его плечо в переулок и быстро прошли мимо. Что-то затевалось. Я тоже пошел, оглядываясь через плечо, и увидел в переулке вспышку белого цвета, без звука. Слишком много людей, чтобы вывести парня из игры, и я не хотел, чтобы он оказался за моей спиной, если бы он увидел, как я прохожу мимо. Ни разу. Я ввалился в первую дверь, топлесс-клуб рядом с переулком. Тусклый свет, синий дым, диско-музыка, никаких разговоров. Вышибала прижимает меня к двери:

– Десять долларов вход.

Замечательно. Вероятно, ему понадобилась неделя, чтобы запомнить слова. Я бросил ему десять баксов и прошел внутрь, взглянул на топлесс- танцовщиц с обвисающими телами и мертвыми мозгами, и прошел к бару. Я шел, как будто искал хорошее место, чтоб присесть.

Никто не обращал на меня внимания. Я шел по бару, виляя и обходя множественные препятствия. Наконец, я нашел дверь в мужской туалет и вошел – парень в красном свободном костюме, в раковине лежали белые туфли. Я прошел мимо него. Нет окон. Ничего. Я пошел искать кухню. На двери было написано «Не входить», я мягко толкнул ее, и она открылась. Я вошел внутрь, как будто знал, куда иду. Повар поднял взгляд от куска металла, который был когда-то плитой, и крикнул «Эй!», но я уже прошел мимо него к задней двери. Та была заперта в трех местах. Я отодвинул щеколды, вышел в переулок и посмотрел направо, где испанский парень все еще сидел на своем ящике, теперь со спиной ко мне. Дверь захлопнулась за моей спиной, слева от меня раздался высокий, тонкий смех, и звук ботинок скользящих на гравии. Я пошел туда, медленно.

Я осторожно повернул за угол и увидел четверых, они застыли, ожидая – один парень с большим афро, латинос, похоже, размахивал цепью от велосипеда, а другой, поменьше – держал стилет, третий просто стоял… и Флад. Она стояла спиной к стене переулка, одна нога согнута, рука сжата в кулак, а другая застыла, готовая ударить. За детьми зияла открытая дверь – подвал? Потоп стояла как кусок мрамора, тихо дыша через нос. Ее кошелек, закрытый, лежал на земле между ними. Тот, с ножом, двинулся вперед, махнул рукой перед Флад и схватил кошелек. Флад шагнула назад, как будто отшатнулась, развернулась на ноге и выстрелила ногой в лицо парня. Он вовремя отпрыгнул. Кошелек остался лежать.

Ребенок с большим афро сказал:

– Да ладно, мамаша, без шансов, кошелек у тебя не останется. Просто оставь его и уходи.

Флад раскрыла руки, подалась к парню, как боец, который показывал своему противнику, что последний удар не навредил ему. Малыш с афро сделал обманный выпад и тут же отпрыгнул назад. Парень без оружия засмеялся, все время приближаясь к Флад слева. Ребенок с афро взвизгнул.

– Чертова сука, чертова свинья. Ты задаешь слишком много вопросов, белая сучка.

Флад подалась к нему, и он отступил. Парень с ножом подался вправо, но неуклюже, и она вырубила его, отступая еще дальше от третьего.

Переговорщик компании перестал пытаться быть вежливым.

– Гребаная сука. Мы заберем этот кошелек, и заберем тебя, и вставим метлу в твою жирную задницу. Как тебе это понравится, ты, пизда?

Губы Флад вытянулись и она зашипела. Она сделала обманный выпад вперед, развернулась и ударила левой ногой парня без оружия, несколько раз еще повернулась, отшвырнув кошелек себе за спину, затем скрестила руки на груди и резко развела их в стороны, встав в ту же позу, в которой я ее увидел.

Все они стояли застыв, может быть, минуту, а может и больше. Затем тот, у которого был нож, попытался обойти Флад справа, двигаясь спиной ко мне. Я крепко сжал 38-ой в правой руке, приблизился и ударил его по почкам прикладом. Он с мерзким стоном упал на землю. Все повернулись в мою сторону. Я пнул парня, который лежал, окованным сталью носком ботинка и подошел к нему, держа кольт перед собой, чтобы другие увидели. Они отступили к стене, куда я указал им всем встать. Я поднял пистолет, и поставил его на колено, направив в лицо парня с афро.

– Знаешь, что это?

Теперь он молчал, но его приятель знал, когда заговорить.

– Да, мужик, мы знаем, что это. Мы ничего не имели такого.

Конечно. Я отступил, чтобы дать им возможность двигаться.

– Заходите туда, – сказал я, указывая на открытую дверь. Они не двигались. Застыв, они смотрели мимо меня. Я слегка повернулся и увидел, что Флад подняла нож. Она стояла на коленях над лежащим парнем, сжав его гениталии в кулаке, а другой держала один кулак, полный его гениталий, а другой держал лезвие наготове.

– Делайте. – сказала она, и парни, оба побежали к открытой двери.

Я был прямо за ними.

– Повернись и руки за голову, – сказал я. – Немедленно!

Они подчинились. Флад подтащила парня и швырнула его внутрь, словно это был легкий мешок с мусором. Я сказал двум другим войти внутрь, и молчаливый вошел в дверной проем. Афро застыл. Мой нос сказал мне, что он обмочился. Я просто коснулся его кольтом, и он последовал за своим другом. Мы с Флад шли следом.

Мы оказались в подвальной комнате с ложем в углу, играло радио – было слишком темно, чтобы увидеть что-нибудь еще.

– На пол, – сказал я тем двум, которые все еще могли двигаться. Третий лежал там, куда его бросила Флад. С 38-ым в левой руке я вытащил 22ой из плаща и прицелился в этих троих, лежащим на полу. Этим было никого не убить, но они этого не знали. Флад тоже этого не знала. Затем я начал спускать курок, так быстро, как мог.

Один из них закричал еще до того, как я опустошил обойму. После шрапнельных выстрелов, вспышек, и слезоточивого газа подвал превратился в ад, которого они заслуживали навсегда – пока на нескольких минут. Я захлопнул дверь и вышел из переулка, Флад шла рядом. 22ой не производил много шума, особенно с этими особыми пулями, к тому же, все происходило внутри, но парень на молочном ящике, должно быть, знал, что что-то не так. Когда мы вышли в начало переулка, он осторожно отложил радио, прежде чем отправился узнавать в чем дело. Нога Флад врезалась ему в ребра, я услышал треск. Парень врезался в стену, Флад упала на землю, перекатилась и в одно движение встала. Мы побежали по улице. За нами раздался шум, оттуда, где упал радиоман, но, это вероятно, кто-то пытался украсть радио и боролся с кем-то другим за эту привилегию. Мы повернули за угол и направились к машине. Я хотел сбросить пушки, но их было бы трудно заменить. Кроме того, у каждого окна был наблюдатель, все хотели видеть, как одна из рыб в этой выгребной яме всплыла пузом вверх.

Я запыхался, колющая боль в груди и судороги в ногах – а еще два квартала. У Флад даже дыхание не сбилось.

Черный парень в майке сидел на капоте моей машины. Я достал половину двадцатки и протянул ее левой рукой. Он посмотрел на меня, посмотрел на двадцатку, посмотрел на Флад.

– Похоже, мне причитается немного больше, – он улыбнулся мне. У меня уже кончилась наличка, я поднял 38ой, заметил, что рука дрожит.

– Хочешь еще?

Он поднял руки, как жертва ограбления, и начал отступать. Я смотрел на него, взглянул на машину, и он бросился бежать. Я открыл дверь водителя, и Флад запрыгнула вперед меня, скользнув набок. Быстро развернув машину, я поехал обратно к реке. Посмотрел в зеркало – погони не было. Мы поехали на север, через Гарлем, на Вест сайд драйв, затем, выехали на девяносто шестой улице, проехали по Риверсайду на юг до семьдесят девятой, а затем свернули на магистраль ФДР. Я не успокоился, пока мы не проехали центр города, в сторону Бруклинского моста.

Флад глубоко дышала носом, вдыхала и задерживала дыхание, как я, когда пытаюсь расслабиться. Казалось, что она заряжает батарейки.