Читать книгу Рынки, мораль и экономическая политика. Новый подход к защите экономики свободного рынка - Энрико Коломбатто - Страница 8

Как сказано в предыдущей (вступительной) главе, данная книга посвящена основаниям нормативной экономической теории, т. е. той области экономической науки, которая в течение XX века постепенно превратилась в разрозненный набор продиктованных практическими соображениями рекомендаций по реализации той или иной экономической политики. Эти рекомендации зачастую давались под влиянием краткосрочных целей и в сильнейшей степени испытывали на себе воздействие политических ограничений. Почти всегда соответствующие меры подавались как социальные императивы (априорно «справедливые») и/или как необходимые для достижения разделяемых всеми целей («общее благо»). При этом довольно мало внимания обращалось на логическую непротиворечивость и моральные основания предлагаемых мер. Не внесли значимого вклада в прояснение оснований и легитимности этих социальных императивов и разделяемых целей и профессиональные экономисты-теоретики. Они скорее либо предпочитали концентрироваться на упражнениях со статистикой, имеющих своей целью придать количественную определенность последствиям политических действий, либо учреждали централизованные агентства, призванные обеспечить достижение желаемых целей, поскольку, как предполагалось, индивиды, взаимодействуя на началах спонтанного сотрудничества, не способны их достичь. В результате исследовательские программы в области экономической теории все в большей степени характеризовались неостановимым сползанием к консеквенциализму (который не осознавался как таковой) и механистическому индуктивному методу. К сожалению, в наши дни необходимость достижения целей экономической политики, похоже, в большинстве случаев служит лишь оправданию вмешательства государства в экономику, эффективность применяемых методов обычно базируется на опыте прошлого, а теоретические и методологические вопросы зачастую отодвигаются в сторону, как если бы решения можно было найти, используя изощренные статистические процедуры. Консеквенциализм, как и индуктивизм, при определенных условиях обладает некоторыми достоинствами – и тот, и другой уместны, когда масштаб их применения подобен щепотке соли. Вместе с тем экономическая теория не всегда ограничивалась социальной инженерией и сценарным моделированием в стиле «что если». Даже сегодня вводные курсы экономической теории часто приводят такое определение этой науки, которое, хотя и оставляет лазейку к позитивизму, не позволяет трактовать экономическую науку ни как нормативную доктрину, ни как собрание методов перелопачивания чисел. Это определение, которое восходит к 1930-м годам, когда Лайонел Роббинс развил догадку, сделанную ранее его наставником Людвигом фон Мизесом, предлагает такую трактовку, которая, как считается, решила вопрос раз и навсегда: «Экономическая наука – это наука, изучающая человеческое поведение с точки зрения соотношения между целями и ограниченными средствами, которые могут иметь различные употребления» (см. [Robbins, 1932: 15], [Роббинс, 1993, с. 18]). Эта формулировка едва ли может быть подвергнута критике. Безусловно, даже сегодня лишь немногие будут оспаривать тот факт, что экономическая наука занимается человеческой деятельностью и что ее предметом является производство, а также применение и потребление ограниченных благ и услуг.

Однако иногда за простыми историями скрывается нечто более сложное. Ниже мы покажем, что при ближайшем рассмотрении определение Роббинса оказывается несколько дезориентирующим. Это определение не дает удовлетворительного ответа на вопрос о происхождении экономической науки и не обеспечивает вот уже несколько поколений экономистов адекватной методологией, которой можно было бы руководствоваться в экономико-теоретических исследованиях. Несмотря на свою кажущуюся ясность, это определение оставило некоторые важные аспекты затемненными (каковыми они продолжают пребывать и сейчас), что в конечном итоге породило довольно значительную путаницу. Дефекты этого определения стали причиной постоянного беспокойства по поводу природы и границ экономической науки (см. [Buchanan, 1979]), что продолжает порождать важные вопросы, ответы на которые продолжают быть весьма неполными.

Иными словами, слишком узкая трактовка определения Роббинса может обернуться игнорированием того факта, что на протяжении нескольких столетий экономическая теория означала нечто иное по сравнению с тем, чем она считается сегодня. Неспособность понять и принять во внимание причины, обусловившие изменение отношения к экономической науке, происходившее на протяжении столетий, имела свои последствия, поскольку зачастую эта неспособность воздействовала и на рядовых людей, и на исследователей, заставляя принимать на веру моральные утверждения и аксиоматику (и даже мировоззрение), не являвшиеся самоочевидными, но которые тем не менее сильнейшим образом затрагивали природу деятельности ученого и действия в сфере экономической политики[20].

Итак, в этой главе нас будут интересовать причины, по которым экономическая наука эволюционировала, проделав путь от размышлений над вопросами, которые казались надуманными, к тому, что приобрело статус общественной науки и что в конце концов свелось к тщетным попыткам пробиться в высшую лигу естественны наук, которые единственные полагались «настоящими». Мы покажем, что сегодняшнему состоянию замешательства экономическая наука в значительной степени обязана стремлению экономистов-теоретиков отказаться от изучения человеческой деятельности и взаимодействий людей, пойдя по пути, указанному Огюстом Контом (1798–1857), Леоном Вальрасом (1834–1910) и Густавом Шмоллером (1838–1917), в надежде найти на этом пути универсальные и точные математические законы, отражающие поведение людей в условиях редкости благ. Ниже мы рассмотрим две главные взаимосвязанные цепочки аргументов. Обе они имеют своим предметом сущность экономико-теоретического мышления, и обе они оперируют понятиями человеческой деятельности, с одной стороны, и равновесия – с другой. Мы утверждаем, что экономическая наука началась с изучения человеческой деятельности и взаимодействий людей, каковые деятельность и взаимодействия осуществляются в мире, который, характеризуясь редкостью и наличием коллективного обмена, считался также вписанным в более общий замысел божественной гармонии, или Провидения. Таким образом, человеческая деятельность понималась как усилия по реализации роли человека в контексте естественного (данного Богом) равновесия. Затем мы покажем, как это раннее воззрение стало изменяться – по мере того, как концепция естественно гармонии мало-помалу начала замещаться концепцией равновесия, сотворенного человеком, в рамках которой человеческая деятельность более не была поиском добродетели, не находилась в согласии с божественным замыслом, но, наоборот, представляла собой поиск эффективных (рациональных) решений, имевших целью получение общего блага (искусственного равновесия). Этот шаг стал решающим, поскольку покончил с моральным суждением о человеческом поведении. Вместо этого деятельность стала оцениваться в зависимости от своей «общественной рациональности», т. е. в зависимости от соответствия коллективному интересу. Как следствие, понятия рациональности и равновесия стали трактоваться так, будто они представляют собой одно и то же[21]. Несмотря на существующие возражения, эта последняя позиция является сегодня преобладающей – она вобрала в себя догадку Лайонела Роббинса и развила ее, придала идее общего блага явную форму, что де-факто трансформировало экономическую науку, превратив ее в набор технических приемов по оптимизации.

В следующем разделе мы ставим своей целью объяснить на базе вышеизложенной точки зрения, по каким причинам экономическая наука от сегодняшнего дня и вплоть до момента, отстоящего от нынешнего примерно на три столетия, не может в полной мере считаться общественной наукой. Разделы 2.3 и 2.4 посвящены состоянию экономической теории в период до маржиналистской революции, причем особый упор будет сделан на важной роли, которую в классической традиции играли холистические построения и понятие естественного равновесия. В разделе 2.5 мы объясним, чем были вызваны перемены в экономической науке в 1870-е гг., как была осуществлена замена понятия естественного равновесия на равновесие, созданное человеком, и какое объяснение эта замена получила в профессиональном сообществе экономистов. Обзор истории идеи равновесия продолжается в разделе 2.6, где мы объясним, почему депрессия и стагнация 1930-х гг. завершились тем, что экономисты посчитали для себя удобным последовать за Кейнсом, который вовсе не был таким радикальным разрушителем устоев, как это обычно считается. В разделе 2.7 мы подытожим наш обзор главных этапов процесса модификации экономической науки в том направлении, которое отвечало конструктивистским амбициям профессии, т. е. обзор этапов эволюции от классического подхода с его концепцией естественного равновесия к маржиналистской революции и, в конечном счете, к предположениям Кейнса о человеческом поведении и его концепции макроэкономических решений, диктуемых этими предположениями. В заключительных разделах (2.8 и 2.9) мы представим текущие дискуссии, значительная часть которых посвящена противостоянию между позитивистским и праксеологическим подходами, первый из которых опирается на индуктивные построения и консеквенциализм, а второй – на дедуктивное построение теории, начиная с априорных аксиоматических положений.