Читать книгу Дарю вам этот мир (сборник) - Евгений Филенко - Страница 10

Что она может доказать? Что Пирогов появляется в ее комнате и снова пропадает, неосязаемый, как привидение? Что он оставляет отпечатки на крауте, но не может преодолеть невидимый барьер? Все подумают, что она сошла с ума, она и сама бы так подумала. Созвать их в свою комнату, и пусть ждут, когда он снова появится? А если его не будет? Не было же его вчера.

Андрей не беспокоил Таню с того памятного разговора. Иногда мимоходом она вспоминала о нем и думала, что все у них образуется. Но сперва она должна спасти Пирогова. Она одна может сделать это. Если бы еще знать как.

Для начала Таня решила разыскать Одинцова.

Тот работал в проектном институте с самого момента ухода из Корпуса астронавтов по состоянию здоровья. Он занимался системами жизнеобеспечения больших орбитальных лабораторий и, поскольку не очень ладил с женой, отдавал работе все личное время. Таня прождала его у входа в институт до вечера. Когда начало темнеть и похолодало, она отважилась пуститься на поиски в запутанных коридорах громадного здания. Несмотря на поздний час, в институте было многолюдно. На Таню обращали внимание, оглядывались вслед, вызывались в попутчики. Она уверенно давала отпор, чувствуя себя в родной стихии. И на восьмом этаже нашла Одинцова.

Сергей сидел у окна, уперев кулаки в подбородок, и фальшиво насвистывал популярную мелодию из репертуара Кханга Джона. Он был один в комнате.

– Это я, – сказала Таня и села рядом.

– Зачем? – спросил Сергей, не подавая виду, что растерян.

– Мне нужна ваша помощь. Мне и Алёшке.

– Кому?

– Алёшке Пирогову.

Одинцов встал из кресла и неторопливо оглядел ее с головы до пят – платиновые волосы в короткой стрижке, красивое загорелое личико, легкое платье из матово-черной материи на двадцать сантиметров выше колен, длинные стройные ноги в полосатых гольфах, тупоносые туфельки на высоком каблуке. Лицо его было непроницаемо.

– При чем тут вы? – произнес он наконец. – Какое отношение вы имеете к нему теперь?

– А вот имею, – сказала Таня чуть рассерженно. – И вы отлично знаете какое. Иначе зачем бы мне к вам приходить?

– Пирог… Он был в отношении вас с приветом – любил до умопомрачения.

– Он и сейчас любит.

– То есть?..

– Он жив.

– Кто вам это сказал?

– Я это точно знаю.

Одинцов прошелся по комнате, задвигая пустые кресла в промежутки между столов.

– Его что – нашли?

– Нет.

– Если вы думаете, что я позволю вам глумиться над памятью моего лучшего друга, как вы это делали при его жизни…

– Мне это надоело, – злым голосом проговорила Таня. – Сил нет слушать, как все говорят о его памяти, и никто не хочет ему помочь. А он там один, в разбитом планетолете, среди холода и тьмы.

– Я где-то видел нечто похожее, – усмехнулся Одинцов. – Помнится, в кино. Паршивенький такой фильмец.

– Это не кино! – с обидой воскликнула Таня. – Каждую ночь он появляется у меня в комнате. Он сидит на полу и разговаривает со мной. Он в скафандре, без шлема, у него на лбу ссадина!

– И было ей видение, – с иронией прокомментировал Одинцов. – Долго вы будете морочить мне голову? Если вы перепутали свои сны с реальностью, то хотя бы имейте совесть, не навязывайте свои галлюцинации другим.

– Почему? Почему вы не верите мне?

– Да потому, что в школе вы прогуливали уроки физики! За мальчиками пробегали! Пояс Астероидов отстоит от нас на сумасшедшие миллионы километров, а скорость света составляет все те же триста тысяч километров в секунду, и вы еще говорите мне о беседах с человеком, до которого радиосигнал тащится несколько минут! Или теперь, по размышлении, вы вдруг вспомните, что было запаздывание? Ну – было?

– Не было, – устало сказала Таня. – Он говорил со мной, а я с ним…

– Извините меня, – безжалостно произнес Одинцов, – но вы ведете себя словно галлюцинирующая истеричка. А может быть, вы и впрямь… не в себе?

– Я-то в себе, – вздохнула Таня. – Еще как в себе. А вот вы все – в ком? Или в чем? Умные-разумные, ничему и никогда не верящие… Я, глупая, думала, вы захотите мне помочь. Почему мне? Ему, ему помочь! Да ну вас к бесу. – Она резко поднялась и опрокинула кресло, с ожесточением наподдав его ногой.

– Подождите! Куда вы в таком состоянии?

– К нему! – почти выкрикнула Таня. – Каждому свое! Вы пойдете лить слезы подле его портрета с муаровой ленточкой, а я – разговаривать с ним, покуда он еще жив! Ну как мне его спасти? Как, если мне ни одна гадина не верит?!

Дверь за ней захлопнулась.

Одинцов поднял кресло и сел, снова уронив голову на кулаки. «Удавиться, что ли? Противно… Вообще все опротивело». Потом он вернулся мыслями к Тане. «Дура, – подумал он раздраженно. – Вот же стерва». И на душе у него стало еще поганее.