Читать книгу Дарю вам этот мир (сборник) - Евгений Филенко - Страница 7
Эти двое
6.
ОглавлениеПроснувшись, Таня почувствовала себя немного лучше. Правда, глаза с непривычки от слез совсем запухли, так что выглядела она теперь, наверное, ужасно. Таня сладко потянулась и обнаружила себя не в постели, а в кресле. Вспомнила разговор с Андреем, потом – конфликт бабушки Поли с плитой. Вспомнила и серебристый скафандр, тающий в вечернем полумраке среди тишины и пустоты.
Робко пискнул терминал. Таня отозвалась. Это был шеф, сердито и печально взиравший на нее с экрана размером с Танин кулачок.
– Как ваше здоровье, Татьяна Петровна?
– Спасибо, Роберт Семёнович. Почти нормально.
– Я не хотел вас беспокоить…
– Я понимаю.
– …но нехватка рабочих рук, а точнее – голов…
– Понимаю.
– …у всех на уме эти грандиозные прожекты в межзвездном эфире…
– Понимаю.
– …тривиальнейший расчет некому закончить…
– Я приду сегодня, – вдруг сказала Таня и поразилась своей решительности: показаться на работе в таком виде, с распухшим лицом, с синими разводами под глазами!
– Я приду, – повторила она упрямо. – Я совершенно здорова. Просто у меня горе. Но я обязательно буду сегодня.
– Иного ответа я и не ожидал, – с удовлетворением солгал шеф и пропал.
Обычная утренняя круговерть.
Ванная, трюмо с косметикой. Кухня с деловито урчащей плитой, производящей румяные тосты с пылу с жару по первому требованию. Бабушка Поля, обреченно стоящая в дверном проеме, сложив на груди темные от летнего солнца руки. Чашечка кофе на дорогу. Назойливое тиканье часов. В конце-то концов, можно и опоздать.
Горе горем, а жить полагается дальше. Вечером неплохо бы позвонить Андрею: быть может, его знаменитый приятель задержится на денек…
– У тебя новый видеофильм, деточка?
– О чем ты, бабушка?
– Вчера вечером, у тебя в комнате?
Таня замерла в прихожей.
– Что такое?
– Господи, Танюша! Я говорю об этом юном космонавте в серебристом костюме. Что символизировали его поза и таинственное растворение во тьме вечной ночи?
Таня опрометью бросилась в комнату.
Она сидела в кресле. Ей было плохо, совсем плохо, хуже некуда. А когда она уснула, ей привиделся Алёша Пирогов. Вот здесь он сидел, на этом самом месте!
Податливый зеленый краут был слегка примят. Таня провела по нему ладонью, и краут распрямился, скрыв все следы, которые ненадолго сохранила его пушистая ласковая поверхность. Или ничего и не было?
Видеофильм. Юный космонавт в серебристом костюме.
Таня очнулась на улице, перед входом в корпус. Судя по часам, она преодолела десятиминутный путь от дома до работы за час без малого. Где она блуждала все это время?
– А вот и наша избавительница!
Таня поздоровалась, не видя никого вокруг себя. Прошла к своему столу, села, принялась перебирать черновики, заботливо подложенные начальником сектора. А в голове горячим ключом пульсировала одна и та же мысль: что с ней происходит? Быть может, она бредила? Но как о ее бреде могла узнать бабушка Поля?
Таня подняла глаза и увидела шефа, готового взорваться от негодования. Увидела и удивленные взоры в ее сторону.
– Ничего страшного, Роберт Семёнович, – сказала медноволосая Элли, с вызовом посмотрев на шефа. – У человека несчастье. Раз в сто лет можно!
Таня изумленно опустила взгляд на свои руки. Она держала тлеющую сигарету и стряхивала пепел на полированную поверхность стола.
– Пустяки, – наконец выдавил шеф. – Успокойтесь, Таня, и займитесь делом. Это помогает не хуже никотина.
Она сделала-таки расчет, и ей действительно стало легче, когда колонки цифр в электронном бланке и коэффициенты, похожие на хвостатых зверьков, оградили ее от остального мира, в котором происходили непонятные вещи. Но вот расчет лег на стол к шефу – тот бегло просмотрел его и тут же, при ней, сунул в разверстую пасть фототелеграфа.
– Вот так, – произнес он многозначительно. – Ведь можете же, черт побери! Можете, если захотите, а? В чем же, простите великодушно, дело? Или и впрямь – раз в сто лет?
– Не знаю, Роберт Семёнович, – потупилась Таня. – Наверное, вы правы, и я ленивая черепаха.
– Я старый человек, – заявил шеф. – Поэтому мне извинительно сказать вам то, что я думаю. И вы не должны на меня обижаться, так как это идет от чистого сердца и от искреннего желания вам помочь. У вас есть некоторые задатки способного инженера. Не скажу, что талантливого. Но вы преступно разбрасываетесь на преходящие мелочи и пустячные увлечения. Вы глуповаты и ветрены, Танюша. Но это – молодость, это пройдет.
Таня молчала.
– Не знаю, – пробормотал шеф. – Может быть, в этом нет ничего плохого. Молодость дается человеку только один раз, и надо ее прожить. Именно прожить, а не переждать! Кажется, я противоречу самому себе. Что вы думаете по этому поводу, Таня?
– Я еще не придумала, – созналась Таня. – Наверное, вы снова правы.
– Прав? – переспросил шеф. – Безусловно! Только вопрос – в чем именно?
Дома Таню ждали три послания: письмо от родителей из Австралии, где они второй год восстанавливали популяцию вымирающих медведиков-коала; письмо от Николая, с которым они расстались друзьями еще до отъезда родителей, содержание в общем и целом она себе представляла; письмо от Андрея – что он мог наговорить в пылу раздражения, она еще не знала. Но странное дело: это ей было безразлично. А с фото на столе на нее взирал суровый и неприступный Пирогов.
Что же это было?
Таня прикрыла за собой дверь: ей не хотелось, чтобы бабушка Поля видела что-нибудь лишнее. Прошла по краешку краута, опустилась в кресло. Отяжелевшая от непривычного обилия умственных процессов голова упала на руки.
Тоненько заголосил терминал. На экране возник Андрей, лицо его было строгим, совсем как у Роберта Семёновича.
– Ты получила мое послание?
– Да, вот оно.
– Так в чем же дело? Я три часа жду твоего визита, сорвал репетицию, поругался с режиссером – хорошим человеком. Все, между прочим, из-за тебя, солнышко.
– Я только что пришла с работы.
– О боже. – Андрей устало разыграл удивление. – В городе вечер, люди отдыхают и веселятся, а она – работает! Да не верю я в это! Очевидно, тебе попросту наскучило мое общество. Позволь узнать, кто твой новый рыцарь?
– Я только что закончила сложный расчет, – упавшим голосом сказала Таня. – Раньше у меня на него уходила неделя. Сегодня я узнала, что для него достаточно десяти часов.
– Почему бы тебе не сделать его за неделю, в нормальные рабочие часы?
– Сначала я сделала его, а потом уже подумала…
– Нет! – Андрей погрозил ей пальцем, изящным и длинным. – Так не бывает. Понимаешь – кому угодно поверил бы, но тебе…
– Давай пока не будем встречаться, – неожиданно для себя сказала Таня. – У меня возникли проблемы.
– Даже та-ак?!
Лиловая клякса расплылась по экрану, и тот угас. Таня почувствовала сильное облегчение. Ей и вправду было не до Андрея. Потом, когда она разберется во всем до конца и пройдет эта назойливая, надоедливая боль в сердце, – потом она придет к Андрею, и все будет по-старому. Потом – не сейчас, когда на ее столе стоит портрет космонавта.
И наступила ночь.
Таня сидела в кресле, напряженная, сосредоточенная, неотрывно глядя перед собой. Она боялась даже шевельнуться, малейшим движением нарушить тишину в комнате. Она ждала.
Так минул час.
Тане захотелось спать. Она уже почти убедила себя, что ничего исключительного не произошло. Просто она слишком много в последнее время думала о Пирогове. Наверное, за всю прежнюю жизнь не думала о нем столько, как за эти два дня. Единственное, что вносило смятение в ее душу, – это история с бабушкой Полей. Но об этом, впрочем, нетрудно было и позабыть. И тогда вообще не осталось бы никаких неясностей.
«Он погиб, – думала Таня. – Ему было страшно и одиноко погибать в остывающем, изрешеченном прямыми попаданиями метеоритов звездолете. Холод подступал к самому его сердцу, и уже теряя сознание от недостатка воздуха, непослушными губами он повторял мое имя…»
Именно так погибал космонавт в фильме «Небо мужчин» с участием Андрея.
Таня, кажется, задремала.
Ощущение тревоги выбросило ее из полусна, и она крепко вцепилась в подлокотники, чтобы не выпасть из кресла. «Что же это?.. – подумала она. – Неужели именно так сходят с ума?»
Цепенея от ужаса и восторга, широко раскрытыми глазами она смотрела на медленно возникавшую из ничего, проявлявшуюся в воздухе, обретавшую плоть человеческую фигуру.