Читать книгу Избранное. Стихи, поэмы, переводы - Евгений Лукин, Момо Капор - Страница 9

Соберемся, друзья, соберемся и в тесном кругу

На досуге правдивый рассказ слово к слову составим,

На Восточную землю откинем печаль да тугу,

И покличем веселье, и Русскую землю восславим,

Похвалу князю Дмитрию, брату его воздадим,

О победе над войском Мамаевым поговорим.

Соберемся, друзья, и начнем по-другому рассказ

О мужах, потрудившихся в дни боевого похода,

Повествуя словами похвальными, но без прикрас,

По свершенным делам, по былинам минувшего года.

Но встает перед мысленным взором иная пора,

Когда вещий Боян, не забытый доныне по праву,

Рокоча пятиструнными гуслями, пел до утра

Славу Игорю, славу Владимиру и Ярославу.

Я же вспомню рязанца Софония и воспою

Под гуслярный живой перебор, подобрав слово к слову,

Князя Дмитрия с братом, явивших отвагу в бою

За великую Русь, за великую веру Христову.

Вот и эти князья опоясали крепостью ум,

Закалив свою доблесть, отвагой сердца поострили,

Преисполнившись ратного духа и праведных дум,

Помянули Владимира, храбрую рать урядили.

Ой ты, жаворонок, возлети к голубым небесам,

Посмотри, как Москва облачилась в доспехи из стали,

И воспой, птица летняя, славу отважным князьям:

Скоро соколов буря умчит в половецкие дали.

Кони ржут на Москве, звенит слава по Русской земле.

На Коломне военные трубы трубят золотые,

Бубны бьют в Серпухове, понеже у Дона во мгле

Реют бранные стяги и панцири блещут чужие.

Вечевые звонят в Новегороде колокола

И, собравшись у храма Софии, глядят на дорогу,

Рассуждая, мужи: «Невеселые, братья, дела:

Не поспеем к великому князю уже на подмогу».

И со всей полуночной страны то не птицы летят,

К достохвальной Москве то князья отовсюду стремятся:

«О, великий князь Дмитрий! У Дона татары стоят,

У межи Чур-Михайловой бранные стяги струятся,

Перейти через быструю Мечу враги норовят.

Жизнь, как видно, не ценят и с нею расстаться хотят.

Мы направимся к Дону, отвагою мир удивим,

Мы добудем себе честь и славу стальными мечами,

Старым – добрую повесть, а добрую память – младым,

И своих храбрецов испытаем в сраженьи с врагами.

Будем насмерть стоять, не щадя своего живота,

За великую Русь, за великую веру в Христа».

«Мы – потомки Владимира! – Дмитрий князьям говорит. —

А потомки о киевском храбром гнезде поминают

И с рожденья уже никому не прощают обид —

Ни залетному врану, ни подлой собаке – Мамаю!»

Ой ты, летняя птица, выщелкивай песнь, соловей!

Ждут великий князь Дмитрий и брат его, князь Серпуховский,

Ждут Ольгердовичи – славный Дмитрий и славный Андрей,

Ждет и Дмитрий Волынский, лихой воевода московский.

Ибо это мужи, это кречеты ратных времен,

Полководцы, которым любая дорога знакома,

Ибо каждый из них был под бранной трубою рожден

И с конца копья вскормлен, и вырос под златом шелома.

Говорит князь Андрей: «Мы, потомки литовских князей,

Славой Скирмонта и Гедимина гордимся законно.

Соберем, брат, дружины и сядем на борзых коней,

И посмотрим на Дон, и воды изопьем мы из Дона,

И татарский шелом испытаем литовским мечом,

А кольчугу татарскую – острым немецким копьем».

Отвечает князь Дмитрий: «Мы жизнью пожертвуем, брат,

За великую Русь, за великого князя обиду.

Слышишь, гром сотрясает Москву, белокаменный град?

Это рать потрясает щитами, сбираясь на битву.

Ты седлай, брат, коней, а мои уж стоят под уздой.

Едем в поле, посмотрим полки перед дальней ездой».

С моря сильные ветры на Русскую землю летят,

В устье Дона и в устье Днепра они водами плещут,

Гонят тучи, в которых кровавые зори горят,

Гонят тучи, в которых стальные зарницы трепещут.

Скоро, скоро раздастся над тихой Непрядвою гром,

И живой падет мертвым, и кровь разольется кругом.

Уже издали слышится скрип бусурманских телег

И, подобные волчьему вою, поганые речи.

Замышляя на Русскую землю кровавый набег,

Желтолицая хинова остановилась у Мечи.

То не лебеди крыльями плещут над синью воды,

То шатры полстяные раскинули в поле ордынцы.

В облаках стерегут их крылатые птицы беды,

Часто вороны грают и брешут на кости лисицы,

Воют волки, клекочут орлы в полумраке ночном.

О, великая Русь, ты уже за далеким холмом!

А московские соколы рвутся из шелковых пут,

Белозерские ястребы в синее небо взлетают,

Колокольчиками над водою донскою поют

И, отважные, целятся на лебединую стаю.

И, доверившись Богу, князь Дмитрий вступает в стремень,

В его правой руке остроточеный меч серебрится,

А над ним лучезарное солнце сияет весь день

И святая молитва Борисом и Глебом творится.

Что шумит, что гремит на осенней заре сквозь туман?

Это к Дону ведет князь Владимир полки боевые:

«Ты, князь Дмитрий Иванович, не пощади бусурман.

Уже топчут, проклятые, наши поля золотые».

Отвечает князь Дмитрий: «У нас воеводы мудры

И дружины отважны, и комони борзые ладны,

Золочены доспехи, немецкие копья остры

И мечи, укрепленные на перевязях, булатны,

Почервлены щиты и черкасские шлемы крепки.

Посмотри, как у воинов фряжские блещут клинки.

Наши воины знают округ – от куста до куста,

Все дороги им ведомы, ведомы все переправы,

И хотят они главы свои положить за Христа:

Реют в поле хоругви, где ищут и чести, и славы».

То не быстрые соколы перелетали за Дон,

То не ястребы на лебединую стаю слетали,

То набросились воины, кречеты ратных времен,

На татарскую рать: харалужные копья трещали

И стучали щиты, и гремели о шлемы клинки.

Закипел бой на поле у тихой Непрядвы-реки.

У Непрядвы-реки от копыт почернела земля:

И холмы, и луга потоптали полки боевые,

И костями поганых засеяны были поля,

И татарская кровь замутила потоки речные.

И воскликнуло вещее Диво в клубящейся мгле,

Повелело прислушаться всем чужеземным народам,

И счастливая весть полетела по Русской земле,

Понеслась к Лукоморью и дальше, к Железным Воротам:

В Риме, Кафе, Царьграде и Тырнове славу поют,

Что великая Русь одолела Мамая в бою.

В небе сильные тучи сходились одна на одну,

В них и громы гремели, и молнии часто блистали.

То для сечи сходились две рати на быстром Дону,

То гремели мечи, то сверкали доспехи из стали.

Не туриный отчаянный рык доносился с полей —

Умирающих русских князей крик и стон безутешный:

Воеводы Микула, Андрей, Михаил, Тимофей

И другие мужи полегли на равнине прибрежной.

А чернец Пересвет к уреченному месту спешит.

Помолившись Христу, на коня боевого садится.

«Ныне время и старому помолодеть, – говорит. —

Ныне время и доброму молодцу чести добиться,

Свою крепость и мощь испытать, постояв за страну.

Лучше в битве погибнуть, чем жить в бусурманском плену!»

На коне боевом он несется на вражеский стан,

Раскалившийся воздух клинком рассекая со свистом.

И Ослябя ему: «Вижу я, что ты тяжек от ран

И лежать тебе, брат Пересвет, в ковыле серебристом,

А тебе, сын мой Яков, лежать во степи у куста

За обиду великого князя, за веру в Христа».

Превеликая скорбь на Рязанскую землю сошла:

Ни пастух, ни оратай в полях не кричали забытых,

Только граяли вороны, мертвые чуя тела,

Да еще куковали кукушки, считая убитых.

Этот грай было страшно и жалостно слышать во мгле.

Вековые деревья печаль преклоняла к земле.

Эти песни, что птицы поют,

Так похожи на плачи и стоны.

По убитым в далеком краю

Голосят воеводские жены.

Воеводы Микулы жена,

Причитает Мария в печали,

Причитает с зарею она

На Москве, на высоком забрале:

«Ты течешь в Половецкой земле,

Точишь камни, донская стремнина.

Ты волною ко мне прилелей,

Прилелей моего господина».

И встречает рассвет над рекой

Тимофея жена молодая,

На отвесной стене крепостной

Причитает Федосья, рыдая:

«Скрылась радость из славной Москвы,

Улетела из нашего края.

Я уже не увижу живым

Никогда моего государя».

На Москве городская стена

Поутру и грустна, и уныла.

Плачут Марья, Андрея жена,

И Аксинья, жена Михаила:

«Свет померк и для нас – из полей

Донеслись полонянные вести:

Ссели молодцы в поле с коней,

Полегли на погибельном месте».

Уже Диво ликует под звоны татарских мечей,

Под предсмертные стоны израненных русских князей.

Нет, не щуры поют над рекой

Эти песни тоски и печали.

На Коломне, с воскресной зарей

Плачут жены на древнем забрале:

«О, Москва, ты быстра и светла,

Ты и к морю течешь напрямую.

Но зачем ты мужей унесла

В Половецкую землю чужую?

Князь, ты можешь веслом заградить

Быстрый Дон и в бою вероломном

Мечу мертвым врагом запрудить

Или вычерпать Днепр шеломом?

Так замкни ты ворота Оке,

Чтоб поганые к нам не ходили,

А то наших мужей вдалеке

Эти рати уже утрудили!»

И тогда князь Владимир Андреевич вздыбил коня

И помчался вперед, золоченым шеломом сверкая.

Свое сердце неистовой яростью воспламеня,

В битву ринулся он, за собой храбрецов увлекая.

Крикнул брату Владимир: «Князь Дмитрий! В тяжелые дни

Для великой Руси ты оплот и защита стальная.

Бей врагов неустанно – уже наступают они!

Еле движутся кони, в кровавую топь увязая:

Так страшны и жестоки потери у русских полков.

Уже жалостно видеть кругом христианскую кровь».

И воскликнул князь Дмитрий: «Бояре и дети бояр!

Это вам не хмелящие меды пивать по уделам.

Время славу себе добывать, сокрушая татар,

Время робким смелеть и заслуживать почести смелым!»

И слезу со щеки он смахнул рукавицей своей:

«На Тебя одного уповаю, Господь Вседержитель!

Да не будет позора на мне до скончания дней,

Да не будет мой враг, да не будет мой враг – победитель!»

То не сизый орел с соколами по небу летит,

То великий князь Дмитрий с полками спешит, кличет брата:

«Нам испить эту горькую чашу до дна предстоит.

Нападем со своими дружинами на супостата!»

И взметнулись мечи над кистями стальных шишаков,

Свои главы руками прикрыли, страшась, бусурманы.

Реют стяги: враги отступили от княжьих полков

И стремглав побежали, бросая щиты и кончаны.

Всюду русские воины с кликами бросились в бой,

Золотыми доспехами путь осветив пред собой.

Наступают мужи, нагоняя тоску на врага,

И ордынских князей вышибают из седел сребряных.

Омываются кровью татарской речные брега

И поля засеваются часто костями поганых.

И бегут степняки к Лукоморью, бросая обоз,

От досады и горя царапая лица до слез:

«Уже дома нам не побывать

И детей не увидеть родимых,

Нам траву-мураву целовать,

Позабыв о катунях любимых,

Уже ратью на Русь не ходить,

Дани с русских князей не спросить».

Приуныли татары от бед и печалей своих:

Знать, на Русскую землю ходить им охоту отбили.

У Непрядвы-реки отгремело оружие их,

Голоса отзвучали и трубы вдали оттрубили.

Ныне русские воины веселы как никогда:

Дорогие узорочья, сахар, вино и доспехи,

Скакуны и верблюды – все то, чем богата Орда,

Захватили они и свои торжествуют успехи.

И домой везут груду чудесных шелков расписных,

Чтобы златом татарским осыпать любимых своих.

Ныне русская слава по небу летит высоко:

Ниц повержено Диво, хулу похвала одолела.

Ныне княжии грозы по свету текут далеко:

Ты, великий князь Дмитрий, пускай смертоносные стрелы

И рази бусурман, не жалея меча и щита,

За великую Русь, за великую веру в Христа!

А поганый Мамай серым волком до Кафы бежал.

Говорят ему фряги: «Не быть тебе в хана Батыя!

Он всю Русь от востока до запада в битвах стяжал.

То Господь наказал ее за согрешенья большие.

Ты ж явился на Русскую землю войну воевать,

Ты ж привел девять орд, их собрав по улусам предгорья,

А теперь тебе не с кем и зиму в полях зимовать,