Читать книгу О том, как ты была всегда - Евгений Морозов - Страница 7

Так легко —

сделать родные лица тяжёлыми,

скорбными, жёсткими на ощупь, вчерашними,

искажёнными сиротливой гримасой,

переживающими за себя и твою неправду.

Промасленный, непонятливый зверь,

насмотревшийся фикусов в оконной раме,

протеинового солнца в опрятном горшке,

розового бульона в уютном телевизоре,

кружевных обоев на нищей стене,

ты видишь на этой на самой стене

пряничные маски виноватых желаний,

горестные углы запечатанных ртов,

ямы глазниц с запёкшейся тишиной.

Что такое – лицо человека,

морда собаки, зубоглаз кузнечика?

Зачем, при взгляде на ихнюю рябь,

возникает чувство, что читаешь книгу?

Книгу, в которой размытые буквы,

надорванные страницы, подчёркнутые строки,

за героями которой следишь с интересом,

гадая, как слюбятся они и выживут…

Смотри – я знаю электрические слова,

добровольные кнуты, рукодельные прянички,

чтоб сделать их гладкими и охотливыми,

исказить ещё в неповторимом рычании…

Плодородная слюна капнет с зубов,

младенческий поцелуй затеплеет на щёчке,

отхваченная с мясом, насекомая голова

загрустит в жерновах голубиного сада.

Слово – яблоко с обнаруженной сердцевиной.

Мы видим семена, как не знаем хозяина,

вдохнувшего их в терпеливую почву,

ставшего заряженной костью для мякоти…

Я помню только, что было нигде,

сонно, беспамятно и по-ночному,

жив не по сезону

и одет в тончайшее,

рассвет прорвался, рассы́пался смыслами…

Голубиные, цветковые, морские, детские —

из кропотливой весны появились лица,

милые мерцающие юные лица,

подточенные, как скалы, дневные лица…

Был ли я одним из брошенных слов,

слов невпопад, но ставших делом,

породнился с улыбками, от каких пошли

молочные причмокивания, смерть из сердца,

но вы, отеческие корни и дубы,

гроздь побед в убеждённом голосе,

палитра настроения на мыльных пузырях,

плодовитая правда крылатых родственников,

вы-то знаете, вы простите

за то, что слово уже придумано,

сказан – язык,

соблюдены черты лица,

надорвана – видавшая гул перепонка…

В гневных книгах рассказанных глаз,

в изворотливых складках крепнущей кожи,

в откровенном, как выдох, океане ветров —

поющая нарасхват невеличка весны…