Читать книгу Ёлки-палки. Сказка для взрослых - Евгений Тарбеев - Страница 5

Медведю мешали спать злобные рожи. Они как карты раскладывались в пасьянс, предательски меняли масти, мельтешили в зловещих комбинациях. Среди вражьих морд мелькали и чучела бывших соратников. Временами из колоды выпадали совсем неожиданные хари. И ты, бобер?!

Хмур Хмурыч просыпался в холодном поту и остаток ночи маялся между сном и явью. Призраки прошлого заставляли его вспоминать, как он, перешагивая через одних и расталкивая других, взбирался в царские палаты. Призраки стращали, что в случае чего крепостные стены не защитят и забугорье не поможет. Сама колода, казалось, раз от разу утолщалась. За годы на престоле мало ли кому тропу переехал аль кого на безрыбье сослал…

Политические кошмары лечению не поддавались. Придворный лекарь разводил крыльями. Оказались бессильны и приглашенные эскулапы. Недуг на время будто уходил и возвращался вновь, не желая уступать медведя докторам. Особенно паршиво Хмур Хмурыч чувствовал себя оттого, что здесь никому не прикажешь. Ничем не уймешь боль лютых воспоминаний и недобрые предчувствия.

Врачи деликатно посоветовали медведице в периоды обострений у мужа убирать с глаз долой крепкие напитки и острые предметы. Матрену Потаповну диагноз весьма расстроил. В доверительной беседе проговорилась она другу лису о растерянности ветеринаров.

Плутон мгновенно смекнул, как обернуть обстоятельства в свою пользу. Поведал он медведице о знакомой ведьме из Глухомани: надо к ней!

Дурные сны и тяжелое похмелье продолжали терзать медведя. После очередного приступа Матрена Потаповна высказала предположение, что в проблемах такого рода могли бы помочь средства традиционной медицины, и осторожно сообщила мужу: таковая специалистка в лесных пределах имеется. Изнуренный бесплодной борьбой медведь уступил:

– Ладно, давай сюда твою бабку!

Вечером того же дня лис получил поручение доставить ведьму в Теремок.

Извиняясь, Плутон объяснил:

– Имеется загвоздка, дражайшая Матрена Потаповна: пациент должен ехать в Глухомань на личный прием. Исключение невозможно даже для лесохозяина. Ведьма не покидает своего логова, иначе силу утеряет и толку от нее не будет.

Лис заверил медведицу, что все устроит и высоких гостей будут ждать. Упирая на свою скромность, он особо просил Хмур Хмурычу о своих благодеяниях не говорить.

Улучив момент, Матрена Потаповна стала уговаривать мужа отправиться в путешествие – повторяя слова лиса о том, как поездка пойдет медведю на пользу, как благотворно повлияет на его самочувствие пребывание на свежем воздухе, как он отвлечется и отдохнет от дел.

Дорога от Терем-града до Глухомани занимала неделю. Лис примчался на место на день раньше.

Ведьма жила посреди болота. Вокруг топи – непролазный лес, самая что ни на есть глухомань. Доброго зверя сюда возом яблок не заманишь. Узкая дорожка с кочки на кочку вела к островку, на котором бородавкой торчала поросшая мхом черная избенка. Из полуразрушенной трубы кошкиной завалюхи выкручивался ядовито-синий дым.

– Ну и духан у тебя! Хоть дверь открой, проветри, что ли, – зачихал с порога Лис.

– Ктой-то к нам? А… Давнехонько не видались, – приглядевшись в полутьме, узнала его одноглазая Нюха. – С чем пожаловал?

– Завтра встречать гостей будешь, старая. Сам хозяин Леса к тебе едет!

Кошка дико захохотала.

– Понос аль золотуха?

Лис осуждающе покачал головой:

– Давай без дурацких шуточек. Не спится нашему много-, широко- и глубокоуважаемому Хмур Хмурычу.

– Что так? Совесть заела?

– Совсем нюх посеяла, кошка драная! Короче, вот тебе задаток. С них еще за лечение возьмешь.

На стол упал увесистый мешочек.

– А это за что?

– Соображаешь, ведьма, что плачу не за красивый глаз.

Кошка ощерилась.

– Ладно, охолонись! Пошутил.

Ведьма спрятала когти не сразу – сверлила обидчика единственным глазом.

– Сказал же – шутка! Дело слушай и держи язык за зубами, – лис подозвал Нюху пальцем и, наклонясь, зашептал на ухо.

Плутон не задержался ни на минуту больше необходимого: поспешил уйти, чтоб до наступления ночи добраться до ближайшего селения.

Следующим утром сыч в углу избушки обеспокоенно завозился, засвистел-заухал. По прошествии времени в дверь торкнули.

– Никак гости пожаловали. Милости прошу к нашему убожеству! – глумливо промявкала ведьма.

Смрад из хибары сбил медвежьего посланника с ног. Второй солдат подхватил падающего товарища, уложил на траву.

– Слабенький какой, – усмехнулась Нюха и вернулась с ковшом. Зачерпнула прямо из болота, окатила служивого. Посыльный открыл глаза и, утираясь, вскочил.

– Его Высокомедведие с супругой прибыли, ожидают на берегу. Вам велено явиться.

– Их благородиям надо – пущай сами сюды идут. Я никого не звала, – без всякого почтения к государственной власти ответила ведьма.

Солдатики онемели от такой беспардонности.

– Как прикажете доложить? – вернулся наконец дар речи к подмоченному.

– Так и скажи: бабка старая – по кочкам прыгать ей в тягость.

Инструкций о том, как действовать на случай сопротивления, служивые не получали. И, правду сказать, в связи с этим испытали сейчас облегчение, поскольку вступать в противоборство с нечистой силой им совсем не хотелось.

Посыльные вернулись и доложили: выполнить приказ не представляется возможным. Дословно передать лесному хозяину сказанное ведьмой они не посмели. С их слов у первой пары сложилось впечатление, что делегация прибыла в последние кошкины дни.

Медведь осыпал супругу упреками. Мол, к чему да почему тащили его в такую даль. Матрена Потаповна молча снесла укоризну.

Хмур Хмурыч в горячке приказал немедленно собираться в обратный путь. По дороге к столице он намеревался заглянуть в пару-тройку владений, где распоясались наместники. Дал, понимаешь, лесным жителям свободу выбирать начальство волостей. Они и навыбирали. Нате шиш в томате! Набрав силу, управители теряли голову и из проводников державной воли зачастую превращались в пупов земли. Правят вразнотык, как борода с утра ляжет. Надо бы вразумить – поговорить с глазу под глаз!

В планы хозяина Леса вмешалась погода. Внезапно потемнело небо, дождь хлынул как из ведра. Дорога расхлябилась. Отъезд пришлось отложить.

Разбили палатки. В самой большой накрыли стол, вскипятили самовар. Матрена Потаповна даже в дорожных условиях стремилась поддерживать уют. Снаружи сырость и несет от болота, а в палатке по-домашнему тепло и пахнет вареньем, медом да пирогами.

Медведица лично налила мужу горячего сбитня. Хмур Хмурыч бережно принял блюдце и подул на дымящийся отвар.

Вдруг погасли свечи. Запахло кошатиной. В свете мелькнувшей молнии возникла сгорбленная фигура. На входе в палатку кто-то стоял! Медведица выронила чашку, едва не ошпарившись.

– Где охрана?! – рыкнул медведь на лакея, который попытался вновь зажечь свечи.

– Спят все, – ответила за слугу нежданная гостья.

– Ты кто?

– Та самая, Ваше Величие, – зыркнула желтым глазом облезлая кошка.

Лакей управился со свечами. В палатке снова стало светло. Ведьма прищурилась.

– Ну и чего тебе надо?

– Сами изволили меня видеть.

– Оклемалась, что ль?

– Пока ведьма сохнет, другой сдохнет. А ты, Ваше Величие, как поживаешь?

– Выйди, – приказал медведь слуге. Испуганного енота не пришлось просить дважды.

– Можешь и не говорить, сама знаю, – продолжала Нюха.

Хмур Хмурыч исподлобья глядел на отвратительную старуху.

– Ну что, пойдем, – позвала кошка.

– Куда это?!

– На болотце, в берложку мою.

– И не подумаю. Ишь чего выдумала!

– Что, Ваше Величие, без сна почивать выучился?

Хмур Хмурыч скис. Ведьма уколола в больное место. В дороге полегчало, но нет гарантии, что кошмары ушли насовсем.

– Али меня испужался? – захохотала колдунья.

– Ты, старая, говори, да не заговаривайся. Матрена, дай чего на плечи накинуть.

Пошли вдвоем: ведьма сказала, даже охране нельзя.

Смеркалось. Дождь ослаб, но не прекратился. Однако бабка не спешила. Медведь плелся за ней черепашьим шагом и вскоре промок. Дважды оступился. Нюха, ухмыляясь, ждала, покуда сиволапый выберется из трясины.

По прибытии старушня дала ему какой-то гадкий отвар, а потом заставила ходить кругом островка, повторяя непонятные фразы. Как утопающий хватается за соломинку, так и Хмур Хмурыч послушно (что уже было для него испытанием) выполнял указания колдуньи.

Через пару часов у медведя заныло в пояснице, он озяб и устал. Меряя шагами пятачок в пятидесятый раз, захотел послать хрычовку с ее лечением куда подальше, бросить все и уйти. Не тут-то было: от дождя вода в болоте поднялась и сделала тропинку к берегу непроходной, невидимой. Островок оказался отрезан от обитаемого мира.

Старуха гоняла медведя до позднего вечера. И искала куда-то запропастившееся блюдо для ворожбы.

– А теперь ложись вздремни. И не открывай глаза, чего бы тебе ни мерещилось. Если откроешь – хуже будет!

Накануне кошка сговорилась с кикиморой как следует попугать гостя. Такой знатный зверь редко заглядывал в их края. Кикиморе было только в радость отработать ловчую сеть для лягушек, которую посулила ей за помощь соседка. В довесок она подрядила скорую на пакости болотную нечисть.

В ту ночь Хмур Хмурыч почувствовал себя сусликом. Ему казалось, кошмары шагнули из сна в явь. Визги, жуткие стоны, бульканье, всплески воды, приближающиеся шаги босых лап. Над самым ухом страшно хрипели и сморкались. На него что-то лили струей, посмеиваясь. Потом на живот шлепнулось нечто зловонное. Опять смешки. Скрежет зубов, похлопывание по щекам, гнилой запах тины, прикосновение противных холодных губ, щипки за нос, щелбан, чилим, еще щелбан и чилим, уколы, тычки, пинки с разных сторон. Медведь терпел изо всех сил, чтоб не прервать лечебные процедуры. В былое время одной левой вколотил бы наглецов в землю по самые уши или что там у них!

Хмур Хмурыч выдержал и никого не тронул, но под утро все-таки подсмотрел. Увидел, как в тумане двигались болотные огни, и теперь боялся признаться колдунье в проступке. Кабы не назначила терапию повторно!

Утром Нюха застала медведя в полуобморочном состоянии. Лежит ни жив ни мертв в грязи и нечистотах, зубами стучит.

– Выпей, Ваше Величие, – кошка приподняла пациенту голову и дала отпить. Что-то мерзкое проскользнуло внутрь и окатило Хмур Хмурыча жаром. В голове вспыхнуло, запылали уши.

Дождь по-прежнему моросил. Невзирая на погоду, старуха продолжила измываться над клиентом – снова заставила ходить кругами.

Меж тем, когда Хмур Хмурыч не вернулся утром, Матрена Потаповна забеспокоилась и, не дождавшись мужа и к обеду, забила тревогу. По приказу медведицы сколотили плот. Был вечер. По темноте отправить экспедицию в топи – гиблое дело. На берегу посоветовались, решили без острой необходимости не рисковать и убедили хозяйку дождаться нового утра.

В это время на острове лесоцарь как пришибленный весь день совершал круговой марафон, безвольно бормоча: «Эни-бени-шуры-муры-ширли-мырли-дубы-дуры».

– Давай-давай, Твое Величие. Скоро полегчат, – приободряла старая грымза, выглядывая проверить, как косолапый лечится.

Сама же ведьмачила в избушке. Оттуда время от времени доносились ее вопли. Несколько раз окно озаряли вспышки брусничного света. Тянуло едким дымом. В полночь из трубы вылетел сноп искр, осыпав адским фейерверком кусты и коряги. Со скрипом отворилась дверь развалюхи. Колдунья вынесла крынку с еще булькающей жидкостью. Пациент уже не мог ходить: сидел на камушке с лапой во рту и, уставившись в одну точку, непрерывно покачивался взад-вперед. Пришлось приводить в чувство – сунуть под медвежий нос горшок.

– Готово снадобье. Принимай, Ваше Величие.

– Сдурела, что ли? Пить такую гадость, – скривился Хмур Хмурыч.

– Глотай, пока не остыло, а то пропадет зелье почем зря.

Превозмогая себя, повелитель зажал нос и, к нескрываемому удовольствию ведьмы, начал глотать пойло, делая вынужденные паузы, чтобы не стошнило.

– Спать хочу, – заявил Хмур Хмурыч, осушив сосуд.

Нюха забеспокоилась: чего не хватало, Его Косолапие прямо сейчас спать завалится. Кикимора сообщила, что на берегу соорудили плот. Стало быть, завтра, как туман сойдет, за медведем приплывут. А ведь самое главное еще не сделано!

– Потерпи чуток, Ваше Величие. Сейчас мы на водичку посмотрим.

– Отстань, бабка. Надоело все, – зевнул медведь.

– Пойдем, пойдем. Это скоренько. Я тебе подсоблю.

Она повела шатающегося пациента в избу. В дверях полусонный медведь со всей дури треснулся головой о низкую притолоку. В глазах зарябило. Звезды водили хороводы, манили приложиться еще разок.

Боль выскочившей на лбу шишки пробудила клиента.

– Брысь, мерзавки! – отмахнулся медведь от звезд и чуть не снес своей лапой полку с посудой.

Нюха усадила пострадавшего на табурет. Рану смазали, наложили холодную повязку.

– Отошел, Твое Величие?

– Голова гудит.

– Пройдет. Подь сюды.

Медведь с опаской подвинулся к ушату, у которого хлопотала кошка.

Нюха зажгла банный веник. Прыгала, размахивая дымящимся березовым факелом перед медвежьей мордой. Нашептывая, отхлестала медведя по бокам. Потом сыпанула в ушат щепоть лилового песку. Поверхность воды вспенилась и приобрела иссиня-черный цвет со смолистым блеском.

– Смотри супротивников своих! Кто житья тебе не дает, порчу на сны насылат!

Хмур Хмурыч вглядывался в воду под разными углами. Старушня держала над ушатом тлеющий веник:

– Вишь, вон стоят: рогатый и клыкастый?

– Вроде вижу, – неуверенно отвечал пациент.

Для пущей верности Нюха прибегла к другому гаданию. На столе возникла миска с выбеленными временем мелкими костями разной формы.

– Бросай своей лапой, – указала колдунья.

Хмур Хмурыч опрокинул чашку. Костяшки беспорядочно рассыпались по столу. Одноглазая некоторое время всматривалась, многозначительно причмокивая, а затем принялась толковать, почему они так легли.

Избушку окуривали смолистые лучины. Густо воняло горелым веником. От плотной дымовой завесы медведю стало душно. Кочерга болотная его не выпускала, объясняя, что так нужно и даже хорошо.

– Ты лучше, Ваше Величие, сюда глянь. Вишь, как эта лопатка жаворонка прислонилась к мышиному черепку? А здесь скрестились кости округ медвежьего зубу.

– Ну и что? Зуб же вообще в стороне…

– В том и дело, Ваше Величие: замышляют против тя на стороне, подбираются к табе соперники, в угол загоняють.

Медведь с тревогой смотрел картину. Его начинало с души воротить от большой политики:

– Ты яснее говори.

– Куды ясней-то? И так все понятно кости кажут: враги смерти твоей хотят, отмщения жаждут, сети плетут.

Ведьма не спускала глаз с медведя. Похоже, дозрел!

– Успокоится сердце тем, кого и не чаешь вовсе. Вот, видишь кость зимородка и королька, а меж ними лисий коготь?.. Через зверя неведомого помощь придет, Ваше Величие. Ну-ка, дай кольцо, сейчас проверим.

Медведь снял перстень с гербовой печатью. Ведьма проворно завернула его в тряпку, пошептала над ней, поплевала, попросила плюнуть Хмур Хмурыча, отерлась от брызг, перевязала сверток бечевкой, несколько раз обежала с заклинаниями вокруг медведя.

– Пойдем во двор, – позвала Нюха, закончив приготовления.

За избенкой лежал большой камень. Медведь поднял его, кошка положила сверток в ложбинку. Хмур Хмурыч вернул валун на место.

– Завтра заберешь колечко.

– Угу, – зевнул во всю пасть медведь.

Зелье вступало в силу. Одурманенный правитель, шатаясь, добрел до подстилки, рухнул и сразу захрапел.

Пока владыка спал как убитый, старушенция позвала кикимору. Кряхтя, соседки подсунули под камень палку, с большим трудом его приподняли. Нюха сунула лапу в щель, нашарила сверток, сносила его в дом и через несколько минут вернулась обратно. Тряпицу положили на место и привалили камнем, как было.

Как и предполагала кошка, на следующий день к островку причалил плот. Медведя насилу растолкали. Матрена Потаповна зарыдала, увидев мужа. Хозяин леса был на себя не похож: осунулся, грязный, вонючий, шерсть опалена, голова перевязана.

Сонный Хмур Хмурыч обвел верных слуг блуждающим взглядом, потом в его поле зрения попала знахарка. Он невольно вздрогнул и вспомнил, где находится и зачем. А ведь сегодня ничего не снилось! Совершенно ничего. Медведь поскреб затылок, припоминая, как вчера старуха давала ему питье, ворожила, в ведре енота и кабана показывала. А что было дальше, он забыл.

Нюха напомнила:

– Ваше Величие, подсоби камушек отвалить, а то мне, старой, не совладать.

Медведь вспомнил, как перстень под камень схоронили, и приказал слугам помочь старухе. Солдатики, поднатужившись, подняли тяжеленный булдыган. Нюха достала сверток и подала Хмур Хмурычу:

– Не разворачивай до дома. Откроешь токмо как воротишься.

Через неделю Хмур Хмурыч заперся в своем кабинете в Теремке, разорвал бечевку и извлек перстень из тряпок. В отверстии для пальца обнаружился клок шерсти. Что бы это значило?

Медведь вызвал начальника охраны и дал задачу срочно исследовать, чья шерсть. Рысь вернулся и доложил, что сия шерсть определенно бурундучья. Выходит, помощь придет от бурундука?

Хмур напрягся, вспоминая, кого знает из полосатого племени. Настолько мелкие эти звери – в памяти не держатся. Слабо верится, чтоб кто из таких помог.