Читать книгу Не возомни себя Богом - Евгений Яковлев - Страница 1

В голове у Чарльза Фердинанда возник яростный шум – первое свидетельство того, что барабанная перепонка порвана. Язык опух и не слушался. Он ощутил, как земля маленькими комочками облепила щеки и нёбо. Не без труда Чарльз вытолкал ее, затем, набрав совсем немного воздуха в легкие, он попытался выплюнуть оставшийся песок, но только лишь поднял облако пыли, которое заполонило носовую полость. Первичные рефлексы и осознание, того что он еще жив и, лежит уткнувшись лицом в землю – это все что у него есть сейчас. Наконец, собравшись с силами, он попытался подняться, но тут же ощутил мощный импульс боли, который в мгновение вернул его в чувство.

Капитан армии Гранд-Монтаны, боевой офицер и инструктор полевой разведки вдруг осознал, что его попытка подгрести под себя ноги тщетна. Ног как будто нет совсем, а эта боль в спине подобна первому сходу снега перед надвигающейся лавиной, как предвестнику чего-то страшного, что спустя минуты всецело накроет его. Армейские рефлексы в этот момент оказались быстрее мыслей. Он на ощупь достал из набедренного кармана маленькую капсулу, зубами сорвал защитный колпачок, оголив крохотную иглу, и не глядя воткнул ее в то место, где должно быть бедро. В ту же секунду миллионы маленьких игл волной поползли по телу, проникая в каждую клетку, неся прилив энергии и блокируя подступающий болевой синдром.

– Обнаружены повреждения критической степени, – неожиданно ожила система диагностики экзо скелета, подключенная к его ушному микрофону, – Повреждение поясничного отдела, возможный отказ двигательной функции нижних конечностей оператора. Повреждения в области плавающих ребер правой стороны. Возможны зоны открытого кровотечения. Необходима срочная инъекция для снижения кровопотери и нейтрализации болевых ощущений. Внимание! Возможна необходимость применения адгезионной повязки при критической кровопотере.

Слова бездушного оператора окончательно вернули Фердинанда в реальность. С трудом просунув левую руку под грудь, он извлек вторую капсулу. Тем же движением, что и минуту назад, откусил защитный колпачок и медленно, словно боясь спугнуть жирную муху, стал пальцами исследовать предполагаемый источник обширной кровопотери в области поясницы. Нащупав край разорванной плоти, он, медленно двигая пальцем, оценил ее границы, а затем с силой выдавил содержимое капсулы прямо внутрь, стараясь захватить всю площадь поврежденного участка. Биополимерный состав, взаимодействуя с открытой раной, зашипел, образуя защитную антибактериальную пленку.

Массированный обстрел позиции, накрывший отряд Фердинанда, называется карающим градом и производится прямиком из космоса. Ракета, пущенная со спутника, расположенного на низкой околоземной орбите, входит в верхние слои атмосферы, разгоняясь до скорости, в несколько раз превышающей скорость звука, после чего из нее вылетают несколько сотен разрушительных зарядов, которые, двигаясь по непредсказуемой траектории, обрушиваются всепожирающим огнем в заранее определенные координаты. Такую ракету-носитель крайне тяжело сбить из-за ее высокой скорости, а отделяющиеся от нее снаряды-споры могут быть направлены в любую точку в радиусе 5 километров, поэтому их прилет предсказать невозможно. Их отряд, насчитывающий около 100 подготовленных к диверсионным операциям солдат, судя по всему, был полностью уничтожен и то, что он остался жив, было настоящим чудом.

Чарльз приподнялся на руках и осмотрелся. Огромные языки пламени с жадностью пожирали изуродованную тяжелую технику, заливая адским светом все пространство на сотни метров. Прямо перед ним, в 15 шагах, подобно сраженному гиганту, лежало огромное дерево, своим прямым стволом крепко прижавшись к земле.

Глобальный военный конфликт, 2 года назад разгоревшийся так же мгновенно, как вспыхивает спичка, за считанные дни поразил четверть планеты. Это была самая кровавая и беспощадная война. Не брать пленных, не щадить никого, поражать противника всеми возможными методами – вот базовые постулаты этого самого ужасного события за всю историю человечества. Фердинанд знал, что, если их накрыли, значит уже в течение получаса все, в ком еще теплится жизнь, умрут.

Отряды зачистки противника, впрочем, как и их собственные, включали полностью автоматизированные боевые комплексы – паукообразных роботов под управлением искусственного интеллекта, чтобы полностью исключить такую человеческую слабость как сострадание. Право добивать пленных и преследовать раненых доверили бездушным машинам, единственной задачей которых являлось снижение боевого потенциала противника. Быстрые, безжалостные и практически неуязвимые, им не страшен ни холод, ни дождь, они не слышат мольбы о пощаде, но при этом даже в полной темноте способны разглядеть тепловой след человеческого тела. Абсолютные машины для убийства. Чарльз с дрожью подумал, что скоро сюда явятся пауки сюда и прикончат всех, кто еще излучает тепло, включая его самого.

Первой инъекцией капитан вновь вдохнул в свое умирающее тело жизнь, и теперь полз вперед, не обращая внимания на переломанные ребра. Внезапно, он заметил очертания человеческого тела, раскинувшегося рядом с лежащим поперек дороги деревом-великаном. Грудная клетка мертвого солдата была полностью залита кровью, а в нескольких местах зияли огромные черные дыры, оголявшие белеющие кости и внутренности. Фердинанд подполз к несчастному и с неимоверным трудом перевернул его на живот, после чего, взгромоздил его бездыханное тело на себя.

Минуты длились целую вечность. Чужая кровь тонкой струйкой стекала на лицо Чарльза. Он лежал, не шевелясь, стараясь выровнять свое дыхание, концентрируясь на одной точке многовекового ствола, покрытого струпьями черной коры.

И вдруг раздался звук – сначала едва различимый за треском голодного огня, он стал раздаваться все громче и громче, нарастая с каждой секундой. Это был звук пневмоприводов железных ног, суетливо ступающих по мертвой земле. Где-то поблизости раздался сдавленный стон, подобный выдоху продырявленной волынки. Затем, он явно услышал, как один из пауков, метрах в 30 от него, остановился как раз там, где умирал несчастный. На несколько секунд наступила леденящая кровь тишина, а затем раздался чуть слышный хлопок, словно плотник вколотил гвоздь с помощью пневматического гвоздемета. Чарльз не шевелился, препарат, который он себе вколол, притуплял чувство страха, по крайней мере на физиологическом уровне: дыхание не участилось, его было почти неслышно, но в своем сознании капитан был напуган до смерти. Сипящий звук гидроприводов продолжался минуты три, прерываемый сдавленными хлопками.

Вдруг дерево пришло в волнение, точка, на которой он концентрировался, задрожала, как будто массивный хищник взобрался на него всеми лапами. Фердинанд не видел этого, но ощущал нутром, как паучьи металлические ноги медленно ступили на землю в нескольких метрах от него и тихо, словно боясь спугнуть, подкрались к павшим, которые лежали один поверх другого.

Внезапно, тело солдата с изрешеченной осколками грудью поползло в сторону, неспешно, как будто железный убийца не хотел разбудить того, кто лежит под ним.

В этот момент Чарльз почувствовал себя маленьким ребенком, который забился в угол, ожидая наказания. Он не осмелился повернуться, чтобы посмотреть на того, кто пришел за ним. Механизм пришел в движение, и холодная сталь прислонилась к виску.

Наконец собственное сознание сжалилось над Фердинандом и выдернуло его из ночного кошмара. Ему было нестерпимо жарко, будто тело через пот стремилось извергнуть из себя накопленную энергию, как это делает солнце, порождая солнечную бурю на своей поверхности. Простыня насквозь промокла от пота. Этот повторяющийся, из раза в раз сон, высверливал остатки рассудка из его и без того воспаленного мозга. Ночной кошмар мог отличаться деталями и окружающей обстановкой, но заканчивался всегда неизменно – его смертью и резким пробуждением. Это был сон, насквозь пропитанный не столько страхом смерти, сколько щемящим сердце ожиданием конца, сопровождаемым уверенностью, что машины-убийцы ищут именно его и сон не прекратится, пока они не добьются своего.

Перед глазами Фердинанда до сих пор стояло массивное дерево, по толстой коре которого подкрадывалась тень, несущая ему смерть. Он рывком поднялся и сел на кровать, опустив ледяные ступни на пол. Его сердце продолжало стучать, так, будто пыталось вырваться из груди капитана и убежать прочь, но уже не от страха. На смену ему пришло какое-то другое, знакомое, как будто из прошлой жизни чувство. Оно прокрадывалось к нему в душу, крадучись, как тот паук из сна, вытесняя еще недавно наполнявший его кошмар. Он чувствовал, как в нем присыпается такая ярость и злоба, от которой сводит скулы, начинают дрожать колени, и темная пелена затуманивает краски окружающего мира.

Вот уже несколько лет, как его жизнь превратилась в кошмар наяву. То, что произошло с ним на послевоенной реабилитации десять лет назад, из-за чего он лишился всего, вновь вернулось и с еще большей силой выжигает изнутри, как во сне, так и наяву. Его жена не смогла жить с монстром, в которого он превратился. Сначала это были лишь всплески неконтролируемой агрессии, которые она терпела, стараясь быть опорой сломленному мужу, но, когда он начал систематически избивать ее, жестоко, словно зверь, она не выдержала и одним днем исчезла из его жизни, забрав ребенка и все самое необходимое.

Потеря единственного смысла жизни лишь ускорила психическое расстройство капитана полевой разведки, преждевременно вышедшего на пенсию и с каждым днем, он все глубже и глубже, погружался в пучины своего безумия. Как вдруг, его внезапные приступы неконтролируемой ярости и галлюцинации исчезли, как будто их не и было вовсе. Остались лишь осколки былой неидеальной, но, все же счастливой семейной жизни. Немного оправившись, Чарльз пытался, из праха былой любви воскресить старые чувства, но все его попытки оказались напрасны –слишком глубоко полоснул он по сердцу любимых клинком своего неуправляемого безумства. Бывшая жена перебралась жить в другой город, к собственным родителям, а позже повторно вышла замуж. Дочь была слишком маленькой, когда они расстались, и не могла вспомнить отца. Поэтому, когда он попытался вновь отстроить мост любви и взаимопонимания, отклика в их сердцах он уже не обнаружил.

Это было десять лет назад.

И вот этот кошмар, стирающий грань между реальностью и галлюцинациями вернулся, с утроенной силой сжирая того, чье поведение прежде являлось эталоном чести, а образ – примером для подражания молодым бойцам, еще только учившимся беззаветно посвящать себя служению Родине и ее идеалам.

Чарльз Фердинанд встал с кровати. Его тело мелко дрожало, словно он стоял раздетый на продуваемой северным ветром равнине. Но эта дрожь не была попыткой организма согреть себя. Нет. Это была страшная по своей силе энергия ненависти и разрушения, жажды мести, желания покарать, заставить страдать так же, как страдал он сам. И он знал кто должен понести плату.