Читать книгу Не возомни себя Богом - Евгений Яковлев - Страница 13

Субботнее утро в Нью-Петерсбурге было пасмурным. Кто бы сомневался в этом. Грегори парк получил свое название в честь Грегори Филлипса, первого олимпийского чемпиона по бегу на восемьсот метров, родом из этого города. Это название было присвоено парку в честь Филлипса посмертно и задолго до рождения Вильсона. Именно здесь тренировался именитый легкоатлет еще до вступления в национальную сборную. Центром парка, раскинувшегося на юго-западной окраине города, было небольшое озеро, геометрически правильной овальной формы, которое с незапамятных времен опоясывала прогулочная дорожка, отсыпанная каменной крошкой и протяженностью именно восемьсот метров. Многие шутили, что будь озеро больше, тогда Филлипсу досталось бы золото в другой дисциплине, но непременно он бы его взял, поскольку уже при жизни являлся местной достопримечательностью.

Памятник, отлитый в бронзе, изображал легкоатлета в момент пересечения им финишной ленты в виде длинной металлической полосы, прикрепленной к груди. Атлет касался земли одним мыском, широко раскинув ноги в полу шпагате и подав корпус вперед. Памятник получился очень динамичным и правдоподобным – каждое мышечное волокно бедер, игр, плеч и груди удивительно точно подчеркивало атлетизм спортсмена.

Вильсон был на месте первым. Дождь не заставил себя долго ждать, мелкими каплями он засеменил по бронзовой коже Филлипса за спиной детектива. На входе в парк, наконец появился небольшого роста толстячок, укрывшийся под синевой огромного зонта. Он шел быстро по направлению к Вильсону, быстро перебирая короткими ногами. Мужчины обменялись быстрым рукопожатием, будто знали друг друга уже не один год.

– Детектив, есть некоторые вещи, которые не следует произносить в стенах ГринФармы, но которые уже нельзя скрывать. Большая корпорация всегда хранит секреты, которые становятся очень опасными, стоит им вылезти наружу. Но уже погибают невинные люди, и никто не знает, будет ли продолжение этим убийствам. – Он тяжело вздохнул, может быть лишь от того, что запыхался, а может быть, действительно, его внутренние переживания уже начали прорываться наружу.

Они следовали по тому самому кругу, который Филлипс в свое время пролетел менее чем за две минуты.

– Почему вы считаете, что убийства могут продолжиться? – прервал его Вильсон.

– В том-то и дело, детектив, я не знаю наверняка. Могу сказать только одно – эта история тянется уже более пятнадцати лет, и в ней много действующих лиц, а Мун с Форестом – это лишь те, кто оказался на поверхности. Кому-то удалось отделаться меньшей кровью.

– Кому, например?

Смит опять глубоко вздохнул.

– Службу, проводившую исследования образцов “Хэппи” сократили полностью, одним днем. Когда обнаружилось, что причиной ошибки послужила халатность сотрудников ГринФорма, их не выпускали из здания почти целые сутки, допрашивая одного за другим, а затем, пригрозив уголовным преследованием, заставили подписать соглашения о неразглашении до конца дней и выгнали с работы.

– Вы правда считаете, что это была их ошибка?

Смит резко повернулся к Вильсону.

– Нет. – и так же резко отвернул свою голову и опять громко выдохнул воздух. – Вернее сказать, я ничего не утверждаю, но есть вероятность, что не правильные образцы им уже подсунули под видом правильных, воспользовавшись неопытностью исполнителя.

– Кто на ваш взгляд мог подстроить это?

– Мы с Муном всегда были в хороших отношениях. В компанию мы с ним устроились примерно в одно время и нас с ним объединяли чувство страха, когда ты находишься в начале длинного пути и азарт от того, какие возможности открываются нам. Мы были хорошими приятелями, часто общались, обедали вместе. Мы были с ним похожи с ним и, наверное, нас даже можно назвать друзьями. Однажды, это было относительно недавно, мы с ним пошли пропустить по кружечке пива в конце рабочей недели, и он открыл мне, что на самом деле образцы, которые поступили в лабораторию, были правильными. О н тайно за свой счет полностью повторил процедуру испытаний и получил положительные результаты. Об этом он доложил Миллеру, потому что считал, что из-за всей этой путаницы пострадало множество ни в чем не повинных сотрудников, и его это угнетало. Но Миллер попросил его молчать, сказав, что это лишь поднимет новый скандал, за которым скорее всего последуют очередные увольнения, а то и хуже. Между ними возник конфликт, Мун хотел доложить Ридсу напрямую, минуя Миллера, но тот все-таки заткнул его угрозами.

– Вы знаете, в чем именно эти угрозы заключались?

– Нет, точно я не знаю, могу лишь сказать, что этот конфликт продолжался достаточно долгое время и с каждым днем градус возрастал. Но деталей в тот вечер Мун мне не раскрыл. Он был очень напуган.

– Как в этих обстоятельствах оказался замешан Форест?

– Самый простой ответ – Форест с большой ответственностью подошел к расследованию, с большей, чем от него требовалось. Он пытался погрузиться во все детали лечения, и в том числе, пытался разобраться в том, что творилось внутри самой компании. Я не думаю, что такую задачу ставило ему его руководство, просто скорее всего это его личная инициатива. Вполне возможно, что он докопался и до этой детали. Но я этих подробностей не знаю наверняка.

– Подопытным, которых лечили от посттравматического синдрома также устанавливали протезы и чипы компании Нейро. Они как-то могли отразиться на эффективности препаратов?

– Сигналы от поврежденных конечностей, направляются в чип, где анализируются, и уже затем распределяются именно по тем зонам мозга, которым были адресованы изначально.

– Вы думаете, что Миллер мог убить сначала Муна, когда тот обещал доложить Ридсу новые подробности о проводимых испытаниях, а потом, когда он узнал, что Форест также в курсе – и его?

– Детектив, я ни на кого не указываю пальцем. И точно сказать не могу, но такой поворот событий и попытка сокрытия информации от Ридса мог закончиться для Миллера тюрьмой. Ридс может просто уволить за халатность, но за преступный подлог – я думаю, он сделал бы все возможное, чтобы засадить Брюса надолго.