Читать книгу Ивана Купала - Евгения Маляр - Страница 6

Влад тяжело приоткрыл глаза. От яркого солнечного света, заполнявшего спальню, голова раскалывалась ещё сильнее. Мучала жажда, и холодно – окно открыто. Как так? Забыл закрыть? Смятая простынь неприятно ёрзала под телом. Приподнявшись на локоть, потянулся к полу, где лежит телефон, но тут же откинулся обратно. Подташнивало и кружилась голова. Не предпринимая новых попыток встать, Влад протянул руку вниз, нащупал телефон. Тот разряжен.

Это звоночек, пора завязывать, мелькнула в его просыпающемся сознании первая здравая мысль. Нет, погоди, вчера не пил, точно не пил. Пил позавчера. Влад вспомнил вечер накануне. Обычный вечер. То есть вечер без приключений, потому что обычно вечера были другими, но не вчера. Вчера он приехал сквозь снежные пробки домой сразу после спортклуба, поговорил с женой по телефону, посмотрел какой-то старый советский фильм и ближе к полуночи уснул. Трезвый и один.

И всё-таки голова раскалывалась так, будто через кровеносную систему пропустили два литра дешёвой водки. Слабость не давала подняться. С большим трудом он медленно, так чтоб не вызвать нового приступа тошноты, перевалился на другой бок. В зеркале на створках шкафа отражалась съехавшая простынь, на полу у кровати вторая подушка и одеяло, взъерошенные после сна чёрные с сединой волосы, тёмная щетина, белое как вчерашняя метель лицо.

Видимо, давление, старость подкралась незаметно, рассудил Влад. Нужно пройти диспансеризацию. Ему было 44, но алкоголь, иногда сильнодействующие препараты, обязательный спортзал, марафон дважды в год, опять алкоголь – адский микс.

В трусах неприятная влага. Ничего себе, кончил во сне, ухмыльнулся он. В сознании проступала вспышками ночная картина: гибкое вибрирующее тело сверху, гладкое как шёлк, юное, упругое, с округлой крепкой попкой, аппетитной грудкой с напряжёнными от возбуждения золотистыми сосками, мягкий живот с тонкой полоской волосков, уходящих вниз. Длинные волосы цветы созревшей пшеницы отброшены назад и рассыпаются волнами с каждым новым движением. Вверх-вниз, вверх-вниз, быстрее, быстрее, ещё быстрее, пока он не кончает в экстазе. Она, не удовлетворённая, смеётся над ним, встаёт в полный рост, зажимая меж ног в ядовито красных лаковых ботфортах. Хрупкая, светящаяся наготой в тусклом лунном свете. Шпилька становится ему на грудь, больно врезается в кожу, вызывая новый прилив возбуждения. Ему хочется осадить её, швырнуть на кровать и жёстко войти в попку, наказав за этот смех. Но он не может пошевелиться. В оцепенении наблюдает, как медленно наливается кровью член. Девица опускается на четвереньки, опутывает его лицо волосами. Нечем дышать. Подкусывает его сосок до боли, лижет ранку, откидывается назад в страстном порыве, закидывая золотую гриву за спину, маняще ведёт рукой по блестящему от пота телу – рот, шея, грудь, сжимает пальцем сосок, плавно спускает руку на живот, запуская руку себе между ног и, безмолвно постанывая от удовольствия, ложится на него сверху, лёгкая как пушинка, так что он видит, как её пальчики бегают по налитым кровью губам. Возбуждение становится невыносимым, но на этот раз он держится. Она, кажется, кончает, или нет, просто останавливается, приподнимается на корточки, так что её возбужденная вагина оказывается перед самым его носом, источая манящий аромат. Он пытается лизнуть, но язык не подчиняется. Она заливается смехом, встаёт, опускается на колени, заплетает волосы в косу и возвращается к его телу, влажным языком ведёт от соска вниз – к члену, проводит языком по головке и одним быстрым движением погружает его в свой рот до самого предела…. Всё. Больше Влад не помнил. Но и этого хватило, чтобы вновь возбудиться. Сняв трусы, он быстро сделал дело, и, кажется, пришёл, наконец, в себя.

Влад осторожно повторил попытку сесть. На этот раз голова почти не кружилась. С трудом преодолевая слабость, он встал и вышел из спальни. Часы в коридоре показывали полдень.

– Чёрт, чёрт, чёрт, – выругался вслух.

Он мог безбожно опоздать. Фактически уже опаздал, так как рабочий день, согласно трудовому договору, начинался в 09:00, но его рабочий день, как и трудовой договор, были формальностью. Однако сегодня стоило появиться в здании лично, на совещание к новому начальству. Как бы безразличен не был Влад к Центру анализа и экспертизы, всё-таки он занимал должность одного из восьми заместителей, и для проформы не мог пропустить первую же встречу с новым назначенцем, пусть даже эта встреча станет и последней.

Включив нагреваться кофеварку, он отправился в душ, обильно намылился и только теперь заметил, как щиплет у соска. Под мыльной пеной обнаружилась ранка кружком со слегка затвердевшей корочкой. Вспоминать, где поранился, не было сил, поэтому оставив ранку заживать саму по себе, он гладко выбрился, высушил волосы, позавтракал на скорую руку. От крепкого кофе чуть замутило, но всё же стало бодрее. Выбрал в гардеробной наиболее удачный костюм – не слишком дорогой, чтобы начальник не решил, что жизнь Влада – малина, но и не слишком дешёвый, просто потому что таких у него не было. В последнюю минуту он вспомнил, что забыл зарядить телефон. Ладно, зарядка есть в машине. В 13:15 Влад вышел из холостяцкой квартиры, спустился в гараж и с удовлетворением отметил, что путь до здания, согласно навигатору, займёт не более 40 минут с учётом пробок. Будет время переговорить с ребятами.

– Шеф, ты слегка помятый сегодня, – вместо приветствия констатировал начальник подшефного управления, иронично улыбаясь. – Тяжело переживаем смену власти?

– Очень смешно. Как дела? Как обстановка?

– Да никак. Никто ничего толком не знает, на чемоданах сидим.

– На вашу работу это не влияет. Работайте как работали. Кадры молчат?

– Молчат. Все молчат. Слышали только, что начальник первым сбежал, как крыса с тонущего корабля. Кофе?

– Давай. Ио не назначали?

– Маш, принеси два чёрных без сахара. Ты же без сахара?

– Да.

– Исполняющего не то, что не назначили, даже подумать об этом не успели. Вчера начальник уволился, сегодня уже новая шефиня пришла.

– Женщина?

– Ага.

– Неожиданно.

– Вроде любовница кого-то из Большого дома.

– Смешно. Она уже здесь?

– Приехала час назад. Мои, судя по всему, её в лифте видели.

– И как?

– Говорят, ничего так.

– Молодая?

– Лет 50, но хорошо сохранилась. Я не знаю, сам не видел.

– И любовница? Может, родственница?

– А кто их поймет.

– Как зовут?

– Босоркан Анна Владимировна. Я пробил по сети, не находится.

– Не знаю, не слышал.

– А что твой человек из БД?

– Не отвечает вторую неделю. Он вечно шхерится. Наверное, опять телефон поменял. Жду, когда сам объявится.

– Так что нам, собирать вещички?

– Сидите пока. Месяц я точно выбью, дальше решим. Если что, переведём временно в одну компанию, есть возможность. Успокой людей. Работаете как работали, не обращайте внимания.

– Ок, шеф. Задачи будут?

– Тебе один человечек скинет материалы, нужно посмотреть, оценить, но тихо, чтоб не привлекать внимания.

– Не вопрос.

– Максимум неделя.

– Хорошо. Сделаем. Маш, ты в Бразилию что ли за кофе летала?

Помощница, проигнорировав замечание, поставила чашки и вышла.

– Кто у тебя делал последнюю справку по приморским терминалам?

– Девочка новая, зелёная ещё, но перспективная.

– Ни хрена не перспективная. Избавься от неё. Цифры нормально подбить в Excel не способна. Если ещё раз мне такой фуфло сдашь, сам у меня на Дальний Восток вернёшься.

– Sorry, шеф. Не перепроверил, каюсь.

– Каяться у батюшки будешь, а мне чтоб без таких подстав. Совещание в главной переговорке?

– Не, в её кабинете.

Влад залпом допил горячий кофе и вышел в туалет. Опорожнив мочевой пузырь, он тщательно вымыл руки, ополоснул лицо, подтянул галстук. Тонкий фиолетовый кусок ткани удачно сочетался со строгим тёмно-синим костюмом и лиловой рубашкой. Правда, сегодня от холодных оттенков его чересчур бледное с утра лицо выглядело болезненным. К тому же, расчёт делался на другую аудиторию. Влад снял галстук, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, придирчиво всмотрелся в отражение, немного растрепал волосы. Да, теперь то, что надо. Из зеркала на него смотрел почти Байрон. Болезненная белизна лица вытягивала образ лирического героя, крупные синие глаза с пока ещё мелкими морщинками вокруг, хорошая мужская челюсть, удачный нос, мудрая седина в чёрных волосах и, в конце концов, поджарое тело под костюмом (хорошая наследственность и постоянные тренировки) – всё то, что способно очаровать женщину в любом возрасте. Влад, с рождения привыкший к женскому вниманию и ценивший его в известной степени, чарующе улыбнулся, тренируя свой стандартный набор приёмов. Довольный результатом, он вышел из уборной и направился к лифтам, вверх на 12-й этаж.

В коридоре перед приёмной набился народ – заместители и начальники ключевых департаментов и управлений. Большинство этих людей он не знал не только по имени, даже в лицо. Подошёл первый зам, протянув руку для пожатия. С ним Влад был знаком.

– Такие дела, Влад… Как сам?

– Нормально.

– Погода сегодня какая… Почти весна…

– Да.

Говорить больше было не о чем.

– Уважаемые коллеги, – остановил это бессмысленное мучение женский голос из дверей приёмной. Он показался знакомым, но чужим – точно не Ирина, секретарь бывшего шефа. – Проходите, пожалуйста.

Очередь потянулась в кабинет. Проходя через приёмную, Влад на секунду завис. За секретарским столом сидела его нимфа – как минимум девушка, очень похожая на ту, из сна. Лица он не помнил, его черты размылись, но волосы – тот же цвет, та же фигурка. Она оторвалась от блокнота, на миг пересеклась с Владом взглядами, улыбнулась ничего не значащей улыбкой и вернулась к записям. Внизу живота шевельнулось желание, в ушах зашумело, но он взял себя в руки, и прошёл в кабинет.

Здесь уже собралась вся толпа. Помещение кардинально изменилось с тех пор, как Влад был здесь в последний раз: холодная серая коробка с белыми жалюзи, металлическими стеллажами и креслами на колёсиках превратилась в тёплую кремовую комнату с яркими абстракциями на стенах. Присаживаться, по всей видимости, не предлагалось. Из помещения пропал большой переговорный стол (на его месте теперь лежал пушистый персидский ковёр), стояли только три кресла, не считая глубокого кожаного самой шефини за деревянным столом с причудливо витыми ножками. Обстановка предполагала короткий формат совещания, чему Влад был безмерно рад.

Анна Владимировна Босоркан приветствовала новых подчиненных стоя у стола. Первое, что бросалось в глаза, – её красные волосы. Наверняка, у этого оттенка есть специальное название, но Влад не считал себя знатоком таких нюансов. Он (впрочем, как и коллеги) просто видел красный. Довольно опасный цвет для женщины в таком возрасте, тем более что в природе подобных оттенков не бывает, краситься приходится часто. Но шефиня, надо отдать ей должное, выглядела безупречно.

Определить длину волос не представлялось возможным, они были собраны в причёску, и, если бы Владу предложили её описать, он, скорее всего, воспользовался бы определением «что-то во что-то». Фигура не девочки, но и не бабы. Важная деталь, безусловно, бросавшаяся следом за цветом волос: грудь не меньше четвёрки, подчеркнутая глубоко декольтированной бежевой блузой причудливого кроя.

Ничто земное нам не чуждо, с одобрением отметил Влад.

Формат совещания не подразумевал диалог один на один, поэтому Влад не рисковал слишком уж откровенно утонуть в этом декольте. Стараясь сдержать улыбку, он представил, каково это – общаться с ней с глазу на глаз, точнее, с глаза на грудь. Оставалось надеяться, что дамочка не ханжа.

На груди – длинная серая нить жемчуга с инкрустированными вставками логотипа Шанель. Юбка-карандаш чуть ниже колен могла бы быть строгой, но её тёплый коричневый цвет и кожаная фактура, обтянувшая точёные ягодицы, не располагали к строгости. Или это грудь сбивала с толку?

Цвет глаз рассмотреть издалека было невозможно, но точно не чёрные или карие, скорее, светлые. Крупные чёрные стрелки, подчеркивавшие контраст. Глубоких морщин опять-таки не видно, но для них и рановато, особенно с нынешним развитием косметологии. В ушах массивные кольца, того же серого оттенка, что и жемчуг.

Словом, аппетитная штучка. «Я бы вдул», – мысленно резюмировал Влад. В этот момент штучка, кажется, выделила его из толпы и, сверкнув стрелками, будто ответила: «Я б дала».

– Добрый день, коллеги, – прервала, наконец, она поток его (и не только его) мыслей. – Думаю, нет смысла представляться, вы и так уже знаете, кто я и зачем я здесь. Поэтому буду краткой. На данном этапе для вас ничего не меняется – продолжайте работать, как и прежде. Центральный офис ожидает, что несмотря на некоторые, скажем, корпоративные изменения, Центр будет выполнять свою работу с тем же уровнем качества, как было до сих пор. Возможно, позднее, когда я ознакомлюсь с текущими делами более подробно, мы с вами вернёмся к обсуждению перспектив. Но пока мне больше нечего сказать. Прошу вернуться по своим рабочим местам. В случае необходимости дополнительные встречи я назначу индивидуально.

Несколько растерянные от такой скорости и отсутствия определённости подчиненные молча потянулись к выходу. Настолько оперативных совещаний в их карьере ещё не было, новых вводных для диалогов в курилке оно не добавило. Только Влад, чрезвычайно довольный столь быстрой развязкой, задержался в приёмной.

– Милая красавица, я немного заблудился, поможете мне найти выход?

Секретарь подняла на него удивлённые глаза.

– Заблудился в ваших волосах, – Влад, выбрав из всего своего арсенала самую откровенную улыбку, понизил голос до томного шёпота.

Она обворожительно засмеялась в ответ. Звук молнией пробежал по телу, вновь разбудив воспоминания о сне.

– Вы не поверите, вы мне снились сегодня. Это судьба.

– Может, снилась, а может, нет, – нимфа заморгала ресницами и чувственно закусила нижнюю губу.

– Давайте поужинаем, прекрасная дева.

– Давайте, – немедленно согласилась она. – Но не сегодня. Сегодня не могу, я приду к тебе завтра.

– Лета, зайди, – раздалось из переговорного устройства на столе.

– Лета… какое красивое имя. До завтра, Лета.

Она легко выпорхнула из-за стола и, проводив Влада из приёмной воздушным поцелуем, вошла к Анне Владимировне.

Шефиня сидела за столом, перелистывая страницы многостраничного блокнота в кожаном переплёте с бесчисленным количеством закладок.

– На 17:00 первого заместителя.

– Да, Анна Владимировна.

Лета ждала. Она слишком давно и хорошо знала шефиню, чтобы понимать: разговор не окончен.

– Это он?

– Ну да.

– Красавчик.

– Ага.

– Обязательно его?

– Анечка Владимировна, ну пожалуйста, – умоляюще затараторила Лета, – мне скучно, а он такой сладенький. Ну пожалуйста. Он же вам совсем не нужен.

– Семья?

– Жена, но она не здесь живёт, он туда на выходные только ездит.

– Любовницы?

– Раньше много, сейчас постоянная, уже почти год, но не живут вместе, он один живёт.

– Любовники?

– Вроде нет.

– Хорошо, – согласилась Анна Владимировна. – Только не перегибай, на подольше растяни.

– Спасибо, Анечка Владимировна, спасибо родная моя, вовек не забуду. Уж больно он милый, сладенький такой, сочный как персик.

– Я поняла. Иди, – отрезала шефиня, закрыв тему.

Осчастливленная Лета вылетела из кабинета в предвкушении завтрашней ночи, постукивая каблучками красных сапожек.

«Конечно, я всё прекрасно понимала, много лет всё знала, всех его шалав знала поимённо. Если вы думаете, товарищ следователь или как вас там, что я дура, не знала, так нет, знала, конечно, как любая жена знает, – рассказывала несколько месяцев спустя супруга Влада. – И ваша жена знает, если вы гуляете. С самой первой шалавы знала, с Ирки, с одноклассницы моей. Он её, суку, трахнул под забором моих же родителей, когда мы к ним в первый отпуск приехали. Вы себе это представляете? Кобель чёртов. Он её только днём первый раз увидел, а вечером к забору раком поставил, я из окна всё видела, беременная стою реву, а что делать? Красивый был. Такому какая хочешь даст. А он ни одну сучку с течкой пропустить не мог. Так и жили. Но всегда домой приходил, всегда. Думал, не знаю. У него ж на лице всё написано. А он думал, не знаю! Вы, товарищ следователь, когда налево сходите, вы сначала лимон съешьте, а потом только домой идите, а то у вас, у мужиков, как у кота сметана по морде. А чего оскорбляетесь? Не мужик что ли? Я вам совет по делу, а вы оскорбляетесь. А что к сути-то возвращаться? Трахал каждое дерево всю жизнь, зато все деньги в дом, хорошо жили, всё было, дочку очень любил, принцессой росла. С возрастом остепенился, дом под Тверью построили, я туда переехала, когда Олечка в институт поступила, между прочим, в Сорбонну, в Париже это. Ну и хорошо, что знаете. Не дурак значит. Владик в Москве квартиру оставил на будни дни, а на выходные всегда домой приезжал, всегда. Как второй медовый месяц у нас был, от чувства вины, наверное. Девок реже стал цеплять. А тут в начале весны как нашло на него что-то. Первое время ещё приезжал, но такой будто погасший, слабенький стал, приезжал и спал сутками, я уж думала, может, онкология, а мне не говорит, бережёт, а потом вообще перестал ездить, мол много дел и тяжело в дороге. Я уж думала, всё, в больницу лёг, а меня пугать не хочет. Припёрлась в Москву, захожу в квартиру, а он там, спит, бледный как смерть, но морда – как у кота в сметане, я такое уж точно ни с чем не спутаю. Ну, думаю, слава богу, если на девок ещё сил хватает, значит, не такой уж и больной. Вот с тех пор я его и не видела. Я потом ещё в Москву приезжала, уже в мае что ли, да, сразу после праздников, когда он опять не приехал. Этот кобель мне позвонил в День Победы и говорит, развода хочу. Вы представляете? Я 20 лет всё это терпела, кому я сейчас нужна, а он мне – развод. Да хрен там, а не развод. Он мне что-то там про любовь всей его жизни, отпусти мол, а я ему так и сказала: хрен тебе, кобелина, а не развод, погуляешь – вернёшься, и трубку бросила. А на сердце-то неспокойно, поехала в Москву, нашла его Ленку. Ленка – это его шалава последняя, он с ней трахался. Вы её уже допрашивали, не? Я вам дам контакты. Девица слегка того, аспирантка, филологиня, стишки пишет, в Инстаграм голую задницу постит с розовыми соплями, мужики-то понятно, на что клюют, а дура дурой. Но такая нормальная баба, поговорить можно, главное, сразу ей по делу вопрос ставить, а то её уводит в болтологию. Я отвлекаюсь? Я не отвлекаюсь, товарищ следователь, я вам описываю картину преступления. Ну вот я её тогда нашла и говорю, не дури, Ленка, Влад тебе в отцы годится… На самом деле нет, это ж ему тогда нужно было в 14 лет заделать её, хотя он-то и в 14 лет мог, с него станется… Ну в общем я ей: верни его в семью, а то прокляну и порчу наведу. А она, представляете, говорит, ни при чём совсем, Владика с марта не видела и слыхом с тех пор не слыхивала. Мол знает, что встретил какую-то другую и влюбился по уши. Влюбился, кобелина! Куда ему влюбляться, уже 45 скоро, какая на хрен любовь! Внуки скоро пойдут, а он влюбился!.. Квартира? Что квартира? А, это я уже потом узнала. Сначала этот козёл все наши счета опустошил. А что мне определяться, товарищ следователь? Он и козёл, и кобель, и моральный урод. Или вы мне обучение дочери оплатите? Олечке вернуться пришлось из-за этого урода. Я не знаю толком, сколько там было, я в его дела никогда не лезла, не спрашивайте, что он там мутил, это меня не касается. Могу сказать только, что у меня ни копейки не осталось. Один дом и то, потому что он на моих родителей его оформил в своё время. Квартиру он свою продал. Это его была квартира. Он родительскую ещё 15 лет назад продал, а вместо неё взял в новостройке, поэтому я так и считала, его это квартира, для баб, она мне не сдалась ни разу. Активы? Какие активы? Без понятия, что там с этими активами. Это вы у его дружков спрашивайте про активы. Я в эти дела никогда не лезла. А если найдёте его, так и передайте: явится домой, своими руками задушу».