Читать книгу Дитя - Фиона Бартон - Страница 12

Суббота, 24 марта 2012 года

Эмма

Я настроила себе оповещение от Google Alerts насчет всего, что появляется в Сети по «истории с младенцем». Знаю, я сама утверждала, что ничего не стану в связи с этим предпринимать – но все-таки я должна быть в курсе, что знают об этом другие, верно? Просто на всякий случай. Чтобы не застали врасплох.

И вот нынче утром среди входящих писем я обнаружила такое извещение: «Так кто это дитя со стройплощадки?»

Авторесса усердно пыталась побольше всего разнюхать, дабы как-то нарастить свой материал. Поговорила с несчастным рабочим, что обнаружил останки, пообщалась с полицией…

С полицией!

Сердце у меня тут же заколотилось, точно в гулкий барабан, пальцы на клавиатуре задрожали. С кем еще решит поговорить эта журналистка? В лежащий у компьютера блокнот выписываю ее имя – Кейт Уотерс, – потом снова и снова перечитываю статью.

Когда звонит телефон, я не иду снимать трубку, предоставляя включиться автоответчику. Но все равно слышу, как Джуд мне оставляет сообщение, и ее голос доносится через лестничный пролет от стоящего в прихожей аппарата, как будто мать находится здесь, в доме. Как будто мы снова очутились на Говард-стрит, и она меня будит, чтобы я собиралась в школу.

Я знала, что она сегодня позвонит. Ведь сегодня мой день рождения – одна из тех дат, когда мать непременно выходит со мной на связь с тех пор, как мы снова начали с ней общаться. Прошло всего пара лет с тех пор, как состоялось наше великое воссоединение, и сейчас мы скорее напоминаем дальних сестер, имеющих немало общих тем для разговора.

– Помнишь, как ужасно отделали ванную у твоей бабушки? – спросит, к примеру, Джуд, на что я согласно отвечу:

– Да уж, слава богу, цвет авокадо из моды вышел.

Мы вместе посмеемся, на несколько минут почувствовав себя чуточку друг к другу ближе.

Однако эта игра в «А ты помнишь?» нас все равно не связывает воедино. Потому что слишком уж много остающихся за ее пределами запретных тем.

Поэтому мы звоним обычно друг другу в день рождения, на Рождество да по иным подобным случаям. Именно этот привычный порядок общения при помощи календаря и позволяет нам поддерживать связь, а вовсе не наши обоюдные чувства. Дело в том, что, столько лет обходясь без матери, я поняла, что вовсе в ней и не нуждаюсь. И я больше чем уверена, что Джуд в отношении меня испытывает то же самое.

Странно все это, если вдуматься. Все взаимоотношения у меня не как у людей. Мать мне больше как кузина, а муж мне как отец, а мой ребенок… Ладно, ребенка у меня нет. Сейчас мне просто нельзя об этом думать. Хватит.

Сегодня голос матери повергает меня в дрожь. Дождавшись, пока она договорит, я спускаюсь в прихожую прослушать сообщение.

«Эмма, это Джуд», – воспроизводит автоответчик.

Она никогда не называется мамой, заставив и меня именовать ее Джуд, когда мне было еще десять. «“Мама” как-то подчеркивает возраст, Эм, – объяснила она тогда. – Да и тебе называть меня Джуд будет куда более по-взрослому». Мне это сильно не понравилось – как будто она стыдилась того, что я ее дочь, – но я все же подчинилась ее требованию. Просто чтобы ей угодить.

«Хмм… а может, ты там? – слышу я голос своей матери. – Возьми трубку, если ты дома… Хмм… ну ладно, я просто звоню поздравить тебя с днем рождения и вообще узнать, как у тебя дела… Хм… Эмма, мне надо с тобой поговорить. Перезвони мне, пожалуйста».

«Надо с тобой поговорить…» Я тяжело опускаюсь на стул. «Должно быть, она видела статью. Что ей об этом известно?» – спрашиваю себя почти на автомате. Этим вопросом я терзала себя долгие годы.

Я вновь запускаю сообщение на случай, если что-то не так расслышала. Но нет, все верно. Ослышаться я точно не могла. Эта знакомая дрожь в ее голосе, как будто она меня ищет: «Ты там?»

Я здесь? В самом деле ли я здесь? Я сижу тихонько, закрыв глаза и глубоко дыша, пытаясь как-то прояснить рассудок. Но, открыв глаза, вижу, что лампочка на автоответчике по-прежнему моргает. Подмигивает мне, словно что-то знает.

Внезапно в мою жизнь яростно врывается телефон, наполняя трезвоном всю прихожую. Я срываюсь со стула, словно хочу убежать, но вместо этого снимаю трубку.

– Эмма? Это я, – говорит Джуд. – Где ты была раньше? Я пыталась до тебя дозвониться…

– Извини. Я вся в работе.

– В свой день рождения?! Я думала, Пол пригласит тебя куда-нибудь на ланч. Он что, забыл?

– Он на этих выходных работает. Но вечером мы обязательно отпразднуем.

– Хорошо. Послушай, извини, что не послала тебе открытку. Приготовила и забыла отправить. Так вот и стоит у меня тут на столе. Совсем бы голову потеряла, не будь она так надежно привинчена… И все же – как ты там?

Я умолкаю, сбитая с толку ее болтовней.

– Ну так себе, потихоньку-полегоньку.

– Ох ты, господи… – бормочет она.

– Ну а ты как? – спрашиваю. «Держись безопасных тем», – напоминаю себе. – Как твой бок?

– Так, побаливает, – отвечает Джуд. – Но в целом я в порядке… Эмма? Ты меня слышишь?

Внезапно у меня стесняет горло, и пару секунд я не могу сказать ни слова. Я словно замыкаюсь в потайном местечке своего сознания, где все известно и где я чувствую себя в безопасности.

– Да, – наконец хрипло отвечаю я. И жду. Знаю, что должна что-то сказать – сделать упреждающий ход. Обмолвиться, будто невзначай, что слышала, как на бывшей нашей улице извлекли из земли останки младенца. Мол, подумать только!

Но я вовсе не уверена, что способна, говоря об этом, притворяться. Я не выдержу и разревусь. А она примется задавать разные вопросы.

Когда-то давно, когда я была еще подростком, Джуд обычно укладывала меня в постель, суя рядом бутылку с горячей водой – эту ее панацею от всех моих беспокойств и недомоганий. «Ты сегодня опять слишком устала и переволновалась, Эмма, – говорила она. – Поспи немного, и сразу все покажется намного лучше».

Но, разумеется, лучше ничего не становилось. Ужасно, надо думать, было для нее все время справляться с моими перепадами настроения, но, как говорила она, многие подростки через это проходят. «Это все гормоны. Неотъемлемая часть взросления», – объясняла Джуд. Правда, объясняла только на первых порах. Потом все эти доводы ей наскучили, а терпение никогда не являлось ее добродетелью. Когда мать перестала обращать на это внимание, я перестала плакать. «Суровость из любви», – как она это называла. Ни одной из нас оно не помогло. Вместо того чтобы плакать, я стала кричать на мать и бить все, что ни попадется под руку. Пока она не выставила меня из дома.

Я не виню ее за это. Теперь не виню. Возможно, будь я на ее месте, то сделала бы то же самое. Но тогда…

– Там у меня кто-то перед дверью, Джуд, – внезапно говорю я в трубку и, обернув рукавом кулак, стучу по столу, подкрепляя свою ложь. – Извини, давай я тебе попозже перезвоню.

– Ох, Эмма…

– Я жду посылку, – в отчаянии говорю я, еще больше запутываясь в сети вранья.

– Ну что ж, иди, – вздыхает она. – Я перезвоню.

Я поспешно кладу трубку, и от облегчения у меня даже кружится голова. Однако я понимаю, что всего лишь отсрочиваю неизбежное.

Через пять минут телефон звонит опять, и на какую-то долю секунды я решаю не брать трубку. Но я должна это сделать. Ведь она так и будет названивать, пока я не отвечу.

– А может, ты ко мне заглянешь? – говорит Джуд, словно разговор наш и не прерывался. – Ты еще так и не видела моей квартиры, да и вообще мы с тобой уже несколько месяцев не видались.

Я мгновенно реагирую на ее слова. Просыпаются Вина и Стыд – эти два католических близнеца, плюс павловский рефлекс на пассивно-агрессивную защиту Джуд.

– Сейчас это немного сложно. Я должна закончить книгу в срок.

– Ну, если ты так занята… Все же, мне кажется, надо бы расставлять приоритеты.

– Несправедливо так говорить, – отвечаю я. – Естественно, для меня важна моя работа, но и ты тоже важна.

– Верно. Но все же, видимо, не настолько, чтобы провести со мной какое-то время. Ладно, не бери в голову. По радио начинается какой-то новый воскресный сериал. Я не заскучаю тут в одиночестве…

– Хорошо, я приеду, приеду, – говорю я, вновь превращаясь в угрюмого подростка.

– Вот и чудненько! – восклицает Джуд. – Я тогда завтра приготовлю праздничный ланч. А Пол с тобой приедет? Я, конечно же, всегда рада его видеть, но, может быть, лучше было бы нам с тобою посидеть вдвоем?

Во мне вскипает тихая ярость в защиту Пола, однако он все равно не захотел бы со мной пойти. Он изо всех сил пытался проникнуться симпатией к Джуд, но у него так ничего и не получилось. «Я восхищаюсь интеллектом твоей матери, – сказал он, встретившись с ней впервые на нашем совместном и невероятно тягостном ланче в Ковент-Гардене. – Но она явно считает себя самым умным человеком за столом, ты не находишь?

Маленькой местью Пола стало называть ее Джудит. Это имя она терпеть не может.

– Пол, если честно, будет занят целый день, так что я по-любому приеду одна.

– Значит, увидимся в двенадцать. И не опаздывай, – добавляет она. – Нам много о чем с тобой надо поболтать.