Читать книгу Анаксанген. Том I. Записки сумасшедшего - [frank_sparral] - Страница 15

– Эй, мужик, вставай!.. Это ты там говном вокруг гаражика-то всё обмазал?.. Ты живой, нет?..

Прям перед глазами чей-то молодой парниша. Лет ему не больше 25. Я потянулся, и привстал. Он затаскивал с подругой какие-то огромные блюдца, железные. Я не стал ничего спрашивать, да пошёл отседова. Только идти-то мне и не нужно было слишком далеко. Оказывается, я стоял перед тем домом, с которого вчерашним днём сбежал.

«Вот и беда…»

– А ты живёшь здесь что ль? – вдруг покосился я на молодого.

– Нет, пока не освободилась для меня квартирка.

И он отчаянно продолжил ворошить свои тарелки, что-то скрипя под ухо своей подруге.

– Лиза, чего сегодня делаем? Нужно съездить ещё, – после этой фразы я в недоумении, а они хихикают. Конечно, быть не может, чтобы эта Лиза была моей. Поэтому я очухался, да поплёлся вдаль, к себе в квартиру.

– Неужели он нас не узнал… – мною как-то пропускается. Да и странно это, не мне, вероятно.

Вспоминая халупу, где теперь живу, сложнее становилось делать шаг: каждая ступень этого подъезда меня томила. Последняя и вовсе вывела:

– Сука! Сраная жизнь, сука! Сраная ёбаная жизнь!

Шуточно ударяясь ногой о лестничный пролёт, я вдруг почувствовал ужасную боль. «Похоже, вновь перестарался!» – после этих мыслей я упал и отключился.

Дома воняло гарью и протухшею хуйнёй, но и эта вонь не смогла меня, окоченевшего, поднять с пола – я лежал и лежал. В голове начали играть мелодии.

Я еле встал и попытался снять обувку. Это тяжёлый труд: такие длинные шнурки… И я сижу один с этими драными шнурками, мне 50, и я ничего не добился. Порой лежу, ковыряясь небрежно в своём прошлом, и пытаясь отыскать, где же я ошибся. Хотя и прошлое моё – два-три дня и сегодня, а жадная пустота уничтожает каждый старый день.

И будет ли когда-то новый?

Когда возник этот кошмар?

– Когда? – кричу я на себя и ударяю кулаком о стену; кричу ещё: – Когда? Вспоминай же, мразь!

Но я не помню.

Даже сейчас, погружаясь всё глубже в эту реальность во мне что-то и просыпается, но что-то жадное. И жадюге этой не жалко моего тела. Я готов спалить его, чтобы не проснуться, ведь ещё один день прошлого теряется в жуткой обойме каждодневности.

Из окна улица выглядит прекрасной: сейчас там снег. Добрыми становятся брови и опускаются, но иногда чуть поднимаются в знаке умиления. А ветер этот… Эх, сорванец, так бесстыдно треплет ветки деревцев – диву даёшься, зачем он, врунишка, глумится над сознанием? Ох… деревья живыми становятся, да и сам понимаю, несмотря на ветер, они живые. Разве не живы, если мы видим, что некоторые из них страдают?..

Когда вернулся с Отдыха, причудились разные события, но до сих пор не могу никак сообразить, как относиться к пище: кушать-то хочется, поэтому ты не в силах выбирать, кушать тебе или сидеть голодным; питаться энергией солнца приятно, но вообще тогда не двигаться что ли?.. Тогда, может, нацепим на себя суперсистему рецепторов для подзарядки от нашего друга, Солнца?..

Лучше нам, ребята, пока что кушать. Ведь это ещё и приятно. Сразу становится лучше, если еда притом вкусная. А улыбка скачет автоматом вверх, к бровкам; бровки тоже улыбаются в умилении еде. А животик-то как радуется.

Проблема в том, что вот все эти записюльки я даже и не вспомню через некоторое время. Скорей всего, выйдя из дома, потерявшись где-нибудь рядом с подъездом своим на дня три, я и вовсе не смогу вспомнить и вернуться в эту хату.

Квартира обрастает новой пылью, которая по большей части: моё изношенное старческое тело; ноги всё размазывают по полу, руки по стенам. Когда я поднял гитару, а потом отряхнул её от пыли; обомлел. Такой изящной формы я давно не видел. Может быть, только у неё…

«Лиза!» – снова слышится мне сзади.