Читать книгу Анаксанген. Том I. Записки сумасшедшего - [frank_sparral] - Страница 55

Яркий свет прорывался через окно ко мне в комнату – секунду назад была тёмная ночь. Сначала я не поверил своим глазам, но громкие звуки и грохот чего-то тяжёлого пронзал меня и мои уши. Я посмотрел на постель – Катя спала. Я не знал, на самом ли деле это происходит, или же я свихнулся… Всё-таки несколько минут назад я принял хорошую горсть скорости. Звуки турбины, как у самолёта, расщепляли моё тело на мелкие частички, которые продолжали резать моё тело, горевшее ярким светом.

– Похоже, я свихнулся… – сказал я сам себе, ведь Катя бы меня не услышала в подобном шуме. – Они хотят меня забрать? Может быть, я избранный?

Шум нарастал, а мыслей становилось ещё меньше. Я подкрался к окну, но яркий свет слепил мои веки; они становились тяжелее, а потом и вовсе закрылись. Фрактальные узоры посыпались на меня, облив звуками детства и молодости. Вспоминались произведения литературы, живописи, музыки; наука гасла, гасло общество, гас мой разум.

Я очнулся посреди тёмного огромного коридора, по стенам которого бегали, кажется, какие-то импульсы. «Тесла?» – промелькнуло в моей голове. «Или я в матрице?» Вакуумная тишина бесила меня, но я сидел смирно, не двигаясь. Издалека были слышны капли, которые падали на ровную поверхность – они позволяли мне видеть сквозь эту темноту. Волна импульсов бежала в мою сторону, и когда проносилась рядом, я видел что-то, но не отчётливо, смутно. Сначала мне показалась моя комната, без Кати, без мебели, пустая. Потом я увидел какую-то белую палату. Но по-настоящему я испугался, когда увидел напротив себя зеркало, в котором был какой-то старик, с лицом похожим на моё. Вены его пульсировали на тонких и ссохшихся руках, а морщины пронзали всё лицо; он выглядел слабым и немощным.

Тяжёлые тени усов двигались прямо на меня, но я решил держаться до конца. Они задели моё тело и начали его обволакивать. Всюду начали появляться картины и какие-то рисунки. Некрасивая жёлтая фигура упала и пронзила своим носом песок, разрезав тенью его поверхность. Эта фигура спала, но постепенно начала закручиваться, превращаясь в лицо Сальвадора Дали. Мне стало не по себе. В конце я увидел смеющегося мастера: он громко хохотал, а его глаза болтались на лице в разные стороны. Я боялся шевельнуться, но и тела я уже не чувствовал.

– Остановись! – крикнул я в его сторону.

– Что? Это ты мне, сорванец? Заметь, здесь гений не ты, я здесь гений!

– А кто тебя сейчас считает гением? Ты лишь частица времени, застывшая на твоих же картинах! Мёртвый и никчёмный. Ты всегда боялся умереть!

– Но я же не мёртв?! Я живой, как видишь. Ты меня воскресил?

– Я ничего не делал. Почему ты не открылся миру? Почему ты не рассказал им правды?

– Потому что они её не увидят! Я её видел! А кто ещё видел? Этот Пикассо? Или никчёмность вроде Поллока? Магритт, Эрнст – все они лишь тень, падающая на мои шедевры! Даже Веласкес и Босх растаяли бы при виде моих картин, моих скульптур, моей жизни!

– Жизни, которую ты всегда ненавидел?!

– Я любил её! Я пытался её любить! Но в жизни есть лишь одна несправедливость: всякие мелочи и посредственности питаются ею, не отдавая ничего, а мы, гении, умираем вместе с ними, оставляя лишь своё тело этому миру, который стольким нам обязан!

– Он ничего тебе не должен!

– Должен! Ещё как должен! Ты такой же, как они! Сколько тебе лет? Двадцать? Двадцать пять? В твоём возрасте я просыпался с улыбкой на лице! Я знал, что я…

– Гений? А кроме тебя так кто-нибудь считал? Ты – меркантильная сволочь! Я подражал тебе, но в результате перестал ценить эту жизнь! Помоги мне!

– Я тебе не помощник. Тебе помогут такие же неудачники! Они ходят надо мной в моём замке, разглядывая что-то, пытаясь удивляться, но, не видя того, что я хотел им показать. Никто не увидит! И ты сам это забудешь!

С диким рёвом он исчез, испарился, а я остался сидеть в своей комнате. Я…

– А кто я?..