Читать книгу Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис-Элиза Ходжсон Бёрнетт - Страница 9

Мэри долго разглядывала ключ. Поворачивала его и так и сяк и думала. Я уже говорила, что она не привыкла просить разрешения или спрашиваться у взрослых. Если это ключ к запертому саду, размышляла она, и ей удастся найти дверку, можно будет её отпереть и посмотреть, что там за стенами и что сталось со старыми розами. Мэри очень хотелось увидеть этот сад – именно потому, что он так долго был заперт. Ей казалось, что он будет совсем не таким, как другие сады, мало ли что за эти годы там могло случиться. А если ей понравится, она будет каждый день туда ходить. Закроет за собой дверку, придумает какую-нибудь игру и будет играть без помех; ведь никто не узнает, где она, все будут думать, что дверь по-прежнему заперта, а ключ зарыт в землю. Эта мысль её очень радовала.

В доме, где было столько закрытых дверей, она не находила себе занятия; предоставленной самой себе, ей ничего не оставалось, как фантазировать. Воображение её стало пробуждаться. Несомненно, этому помог сильный, свежий, чистый ветер, дувший с вересковой пустоши. Это он разбудил у неё аппетит, разогнал кровь по жилам, расшевелил ум. В Индии ей всегда было слишком жарко, она там была ленивой, слабой, ничем не интересовалась. А здесь всё начинало её занимать, всё внушало желание нового. И почему-то ей уже не хотелось всем перечить, как раньше.

Она положила ключ в карман и стала прогуливаться по дорожке. Похоже, кроме неё, сюда никто не заходил, никто не мешал ей идти медленно и разглядывать стену или, вернее, плющ, которым она заросла. Как пристально ни всматривайся, ничего не видно, кроме густой блестящей завесы из тёмно-зелёных листьев. Вот досада! Мэри снова почувствовала раздражение. Вот стена, и верхушки деревьев выглядывают из-за неё, а как войти – неизвестно! Мэри вернулась домой с ключом в кармане, решив про себя, что, выходя на прогулку, будет всегда носить его с собой. Надо быть наготове – вдруг она обнаружит скрытую дверку?

Миссис Медлок разрешила Марте остаться на ночь с родителями, но утром Марта была уже тут как тут – щёки её пылали, а глаза весело блестели.

– Я в четыре утра встала, – рассказывала она. – До чего же в вересках хорошо! Птички порхают, кролики скачут, солнышко встаёт! И знаешь, я не всю дорогу шла. Меня один человек подвёз – то-то было весело!

Она никак не могла наговориться. Матушка так обрадовалась, когда она пришла! Вдвоём они быстро покончили со стиркой и хлеба напекли. А каждому из малышей она испекла ещё по крендельку с сахаром.

– Как наигрались на пустоши и пришли домой – глядь, а на столе крендельки, с пылу с жару! В печке огонь, а в доме до того хорошо свежим хлебом пахнет, что они просто закричали от радости! Наш Дикон так прямо и сказал: тут и король бы жить согласился!

Вечером все уселись вокруг огонька, матушка с Мартой штопали чулки и клали заплатки на порванную одежду, и Марта рассказывала им про девочку из Индии. Всю жизнь ей прислуживали чернокожие, так что она даже чулок надеть не умеет!

– Ох до чего им интересно было про тебя послушать! – болтала Марта. – Все меня расспрашивали про чернокожих и про корабль, на котором ты приплыла. Так бы все и слушали!

Мэри задумалась.

– Я тебе ещё расскажу, когда ты опять домой соберёшься, – пообещала она, – чтобы тебе было чем их позабавить. Как там на слонах ездят и на верблюдах, а офицеры охотятся на тигров, – им это понравится.

– Ну и ну! – воскликнула Марта с восторгом. – Да они просто с ума сойдут! Так ты точно не забудешь? Ну и ну, совсем как в зверинце! Люди болтают, приезжал как-то в Йорк настоящий зверинец. Там диких зверей показывали.

– Индия совсем не похожа на Йоркшир, – задумчиво произнесла Мэри. – Раньше мне это в голову не приходило. А твоей матушке и Дикону интересно было, как ты про меня рассказывала?

– Дикон так глаза вылупил, что они у него чуть на лоб не вылезли! – отвечала Марта. – А матушка очень огорчилась, что ты всё одна да одна. «Разве, – говорит, – мистер Крейвен не нанял для неё гувернантку или хотя бы няню?» Я говорю: «Да нет! Миссис Медлок, правда, сказала, что он наймёт, когда вспомнит. Да только, говорит, он, может, и два и три года не вспомнит».

– Не хочу я гувернантку, – заявила Мэри решительно.

– А матушка говорит, тебе учиться пора и нужно, чтобы кто-нибудь за тобой приглядывал. Она мне вот что сказала: «Подумай-ка, Марта, каково бы тебе было жить в таком большом доме без матери и всюду одной бродить? Смотри же, – говорит, – Марта, постарайся её подбодрить». Ну, я обещала.

Мэри внимательно на неё посмотрела.

– Мне с тобой и вправду веселее, – сказала она. – Мне нравится тебя слушать.

Немного погодя Марта вышла из комнаты и вернулась, держа что-то под передником.

– Ну-ка, посмотрим, что ты на это скажешь? – произнесла она с весёлой улыбкой. – Я тебе подарок принесла.

– Подарок! – вскрикнула Мэри.

Разве может семья из четырнадцати человек, живущих впроголодь, дарить кому-то подарки?

– Ехал мимо коробейник, – объяснила Марта, – и остановился возле нашего дома. Он много чего продавал, и горшки, и сковородки, и всякую всячину, только у матушки денег не было. Он уже уезжал, а Лизбет Эллен как закричит: «Мам, у него скакалочка с красными и синими ручками!» А матушка вдруг и говорит: «Эй, мистер, подожди! Почём она?» Он говорит: «Два пенса». Она стала шарить в кармане и говорит мне: «Марта, голубка, ты мне своё жалованье принесла, мне столько дыр надо заткнуть, только я возьму вот сейчас из этих денег два пенса да куплю этой девочке скакалку». И купила – вот она!

Она вынула из-под передника скакалку и с гордостью показала Мэри. Это был тонкий крепкий шнур с сине-красными полосатыми ручками. Мэри Леннокс никогда в жизни не видела скакалок. Она смотрела растерянно, не зная, что с этим делать.

– А для чего она? – спросила она с любопытством.

– Для чего? – удивилась Марта. – Неужто не знаешь? Разве в Индии нет скакалок? Ведь там и слоны, и тигры, и верблюды есть. Ну да, там всё больше чернокожие. Вот она для чего! Смотри!

И она выбежала на середину комнаты и, взявшись за ручки, запрыгала через верёвочку, а Мэри смотрела, повернувшись на стуле, и странные господа на портретах тоже смотрели и удивлялись, что это затеяла под самым их носом эта дерзкая деревенская девушка. Но Марта на них и не взглянула. Заметив по лицу Мэри, что ей интересно, она обрадовалась и прыгала, прыгала, пока не досчитала до ста.

– Я и дольше могла бы, – проговорила она, останавливаясь. – Я в двенадцать лет до пятисот прыгала – конечно, я тогда полегче была и так навострилась, только держись!

Мэри встала со стула – лицо её оживилось.

– Как хорошо! – сказала она. – Твоя матушка – добрая женщина. Как по-твоему, я смогу научиться так прыгать?

– А ты попробуй, – подзадорила Марта и подала ей скакалку. – Сначала вряд ли ты до ста допрыгаешь, но наловчишься, и дело пойдёт. Матушка так и сказала: «Ей теперь больше всего скакалка нужна. Это очень хорошая вещь. Пусть на свежем воздухе попрыгает – ноги и руки у неё окрепнут и гибче станут».

Мэри попробовала и убедилась, что ни в руках, ни в ногах у неё особой крепости нет. Сначала у неё ничего не получилось, но прыгать ей так нравилось, что она не желала сдаваться.

– Оденься да беги попрыгай на воле, – посоветовала Марта. – Матушка велела тебе сказать, чтобы ты побольше на воздухе была, даже когда дождь, только оденься потеплее.

Мэри надела пальто и капор и перекинула скакалку через руку. Она уже открыла дверь, чтобы выйти, но вдруг остановилась и обернулась.

– Марта, – сказала она, – это ведь было твоё жалованье. Твои два пенса. Спасибо тебе.

Она произнесла эти слова без улыбки: ведь она не привыкла благодарить или замечать, что для неё что-то делают.

– Спасибо.

И она протянула Марте руку: она не знала, как ещё выразить благодарность.

Марта неловко пожала ей руку, словно и она не привыкла к таким жестам, а потом рассмеялась.

– Ну и чудная ты! – воскликнула она. – Совсем как старушка! Будь на твоём месте Лизбет Эллен, она бы меня поцеловала.

Мэри ещё строже взглянула на неё:

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?

Марта снова рассмеялась.

– Нет, – отвечала она. – Будь ты другой, ты бы сама захотела. А так что ж! Беги-ка на двор и попрыгай!

«Мистрис Мэри» вышла из комнаты с чувством неловкости. Странные люди йоркширцы, а уж Марта всегда была для неё загадкой. Сначала она ей не понравилась – но теперь совсем наоборот!

Скакалка была просто чудо! Мэри прыгала и считала, считала и прыгала, щёки у неё разгорелись, и она развеселилась, как никогда. Солнце сияло, дул лёгкий нежный ветерок, донося запах свежевскопанной земли. Мэри поскакала вокруг фонтана, потом по одной дорожке, по другой… Наконец она доскакала до служб и увидела Бена Везерстафа – он копал землю и беседовал со своей малиновкой, которая вертелась у его ног. Мэри поскакала к нему – он поднял голову и как-то странно взглянул на неё. Мэри обрадовалась, что он её заметил. Ей не терпелось показать ему, как она прыгает.

– Ну и ну! – воскликнул Бен Везерстаф. – Честное слово, может, ты всё-таки ребёнок и в жилах у тебя течёт молодая кровь, а не скисшее молоко? У тебя даже щёки раскраснелись. Вот это да! Ни за что бы не поверил, что ты на такое способна!

– Я раньше никогда не прыгала через скакалочку, – сказала Мэри. – Я только учусь. Но уже могу пропрыгать до двадцати.

– Так и держи, – посоветовал Бен. – Это не худо для девицы, которая до того с язычниками жила. Глянь-ка, как она на тебя смотрит! – И он кивнул на малиновку. – Она за тобой вчера летела. И сегодня полетит. Ей смерть как хочется узнать, что это у тебя в руках. Она скакалки никогда не видала. Э‐эх, – и он затряс головой, глядя на птичку, – погубит тебя любопытство, подружка, если ты вовремя не остережёшься!

Мэри обскакала все огороды и все фруктовые сады; время от времени она останавливалась отдохнуть. Наконец она повернула к своей дорожке – ей хотелось попробовать, сможет ли она проскакать её всю, от начала и до конца. Дорожка была довольно длинная, она скакала медленно, не торопясь, но, доскакав до середины, так разгорячилась и запыхалась, что поневоле остановилась. Мэри не очень огорчилась, потому что уже проскакала до тридцати. Она остановилась и засмеялась от удовольствия – на длинной ветке плюща качалась малиновка. Она прилетела следом за Мэри и теперь приветствовала её щебетаньем. Мэри поскакала к ней, чувствуя, как что-то тяжёлое в кармане бьёт ей при каждом прыжке по ноге, – и снова рассмеялась.

– Ты мне вчера показала ключ, – сказала она малиновке. – А сегодня покажи мне дверку! Только вряд ли ты знаешь, где она!

Малиновка взлетела со свисавшей ветки плюща на стену, раскрыла клюв и залилась громкой трелью – ей явно хотелось покрасоваться. Нет ничего прелестнее малиновки, когда ей хочется покрасоваться, – а это бывает так часто!

В сказках, которые айя рассказывала Мэри Леннокс, много говорилось о чудесах. Мэри потом всегда говорила: то, что случилось в этот миг, и было чистейшее чудо.

Внезапно по дорожке промчался ветерок, чуть сильнее, чем обычный, – ветки деревьев закачались, а зелёная завеса нестриженого плюща, свисавшая со стены, отодвинулась. Мэри шагнула к малиновке. Внезапный порыв ветра отнёс в сторону длинные побеги плюща – Мэри вдруг прыгнула вперёд и ухватилась за них руками. Она что-то увидела под ними – круглую ручку, скрытую побегами. То была ручка дверки!

Мэри сунула руки под листья и раздвинула зелёную завесу. Как ни густо разросся плющ, он почти всюду свисал свободно, лишь несколько побегов взобрались на стену. От волнения сердце у Мэри радостно забилось, руки задрожали. А малиновка всё заливалась и клонила головку набок, словно тоже радовалась от всего сердца. Но вот Мэри нащупала что-то железное, квадратное, с дырочкой посредине.

Это был замок в дверце, которую вот уже десять лет никто не отпирал. Мэри сунула руку в карман, вытащила ключ и вставила в замочную скважину. Ключ подошёл! Взявшись за него обеими руками, Мэри стала поворачивать. Ключ с трудом, но повернулся!

Мэри глубоко вздохнула, обернулась и окинула взглядом дорожку. Никого. Казалось, сюда никто никогда не приходит. Она снова глубоко вздохнула (ей не хватало воздуха!), отвела в сторону завесу из плюща и толкнула дверь. Медленно-медленно дверка отворилась.

Мэри проскользнула внутрь, притворила за собой дверку и, прислонясь к ней спиной, огляделась. От радости, волнения и неожиданности сердце громко стучало у неё в груди.

Она стояла в тайном саду…