Читать книгу Проигратель - Галина Львовна Романова - Страница 3

Проигратель жил в одиночном жилом модуле, который получил от государства, как любой гражданин, достигший восемнадцати лет. Модуль представлял собой квартирку с санузлом, кухонькой и единственной комнатой площадью восемнадцать метров – по метру на год жизни. Хочешь жилье попросторнее – пожалуйста! Для этого нужно либо создать семью – семейным полагался модуль в двадцать метров – либо обзавестись детьми – на каждого ребенка прибавляли по пять метров, либо долго и упорно трудись на одном и том же месте – за каждый год работы прибавлялось по одному метру.

Когда-то он, закончив колледж, женился, но пять лет спустя жена ушла к другому. Ей было тесно в крошечной комнатушке, а он ни на одном месте не продержался больше года. То предприятие разорялось, то модернизировалось так, что в работниках его специальности переставали нуждаться, то просто выяснялось, что он не подходит для данной должности, и ему советовали уволиться по собственному желанию. Вдобавок, за все пять лет они так и не сумели зачать ребенка, и жена ушла к какому-то ответственному работнику, у которого был модуль аж в тридцать пять метров. И забеременела от него так быстро, что оставалось только удивляться.

Переступив порог, он неловко покрутился, стаскивая плащ в тесной прихожей. Свет не включал, прошел в комнату наощупь. Он только что опять остался без работы, и если хочет протянуть как можно дольше, должен экономить на всем, включая еду. Так же наощупь нашел в холодильнике пару холодных котлет, хлеб и огурец. Сделал бутерброд, оставив одну котлету на утро. Похоже, на этот раз Проигратель проиграл окончательно. Помощь государственному преступнику – это серьезно. Просто чудо, что ему удалось отделаться всего-навсего увольнением. Но, учитывая, что за десять лет это уже двенадцатое место работы, которое ему пришлось бросить и уйти, это становится доброй традицией.

По дороге с работы он еще жалел себя, но дома перестал. Привычка сделала свое дело. Он – Проигратель. Что из того, что он опять проиграл? Бывает. Не в первый раз. И не в последний.

Из окна в комнату падало достаточно света, чтобы он мог добраться до стола и включить компьютер. Тот долго гудел, не желая загружаться, и он успел испытать короткий приступ паники – а что если именно сейчас старая техника решит сдать окончательно? Где в первом часу ночи искать мастера? И сколько это будет стоить? Не придется ли вообще выбрасывать машину и добывать деньги на новую? Ему уже трижды предлагали заменить компьютер, но он всякий раз отказывался.

Обошлось. Программа, наконец, запустилась, и он осторожно вошел в систему. Сайты поиска работы обновлялись каждые сутки ровно в полночь, так что полчаса спустя был большой выбор вакансий. Плохо только, что для него, Проигрателя, почти ничего не подходило. Он уже несколько раз рассылал свои резюме, и в большинстве случаев работодателей отпугивало именно то, что он нигде не задерживался больше года. На последней работе он провел около шести месяцев.

… так и есть. Потребовалось всего четверть часа, чтобы понять, что на этот раз выбора практически нет. Только если пойти в «менеджеры по уборке территории». Там имелось аж три вакансии, но все конторы располагались на другом конце города. А зарплата указывалась такая, что вся она, до последней единицы, уходила бы только на оплату модуля и дорогу туда и обратно.

Ладно, переживем. Он свернул окошко сайта вакансий и принялся бездумно листать новостную ленту, почти не следя за мелькающими на экране картинками и надписями. По опыту он знал, что рано или поздно что-то подвернется. Истинному Проигрателю есть, на что рассчитывать.

Да, он был истинным Проигрателем, одним из немногих оставшихся на планете, кто дожил до тридцатилетнего возраста. Люди частенько путали Проигрателей с обычными неудачниками, которым просто-напросто фатально не везет. Отличало их то, что истинные Проигратели рано или поздно проигрывали в борьбе за жизнь. Все они однажды становились жертвами несчастных случаев или первыми умирали в случае эпидемии. И, конечно, без них не обходилась ни одна катастрофа. Насколько он знал, никто из Проигрателей за всю историю этого явления, не дожил до пятидесяти лет. До рокового рубежа дотянули только трое. Из них двое погибли в самый день своего рождения, а еще один не дожил до него всего-навсего сутки, скончавшись на операционном столе, когда в больнице внезапно отключили электричество. Свет тогда в операционной погас так внезапно, что у молодого хирурга дрогнула рука, и скальпель рассек коронарную артерию пополам.

Несколько раз он сам задавал себе вопрос – а зачем Мирозданию нужны такие, как он? Для чего на свет рождаются неудачники, которым не везет ни в любви, ни в карьере, ни в делах? Каков смысл в том, что ты постоянно проигрываешь? Кому это надо? Он читал статьи в научных журналах, изучал психологию – по книгам, разумеется, поскольку в институт не смог поступить даже с пятой попытки. Даже пытался вести переписку с некоторыми учеными людьми, но нигде не нашел ответа.

Конечно, он не ощущал себя выброшенным из жизни. Порой на почтовый ящик ему приходили уведомления, рассылки и даже весьма выгодные предложения. Он несколько раз участвовал во всевозможных шоу, и его жене это поначалу нравилось. Стоило ему получить приглашение, как она кидалась обзванивать подруг и гордиться тем, что ее благоверный «выиграл главный приз».

Первый проигрыш она восприняла на удивление легко – мол, для первого раза отличный результат. Тем более что вскоре последовало еще одно предложение, а за ним – третье, четвертое… Неладное она заподозрила после того, как он в пятый раз первым вылетел из группы, срезавшись на первом же вопросе. На вопрос: «Как же так? Почему именно тебе в кулинарном шоу достался самый сложный вопрос, про устройство андронного коллайдера?» – последовал его ответ: «Для того чтобы остальные получили легкие вопросы и могли пройти в финал!»

… Да, почта! Как он мог забыть? Последний месяц никаких предложений не поступало, и почтовый ящик он почти не проверял. Наверняка, он забит спамом и рекламными рассылками «магазина на диване», которым пользовалась его жена. Жена не живет с ним уже больше трех лет, а рассылки все еще приходят: «Только до конца этого месяца! Скидки в десять процентов на все изделия из нубука и замши! Спешите приобрести!»

Убежденный, что почтовый ящик опять забит спамом, он открыл его и вздрогнул, увидев там всего одно письмо.

Логотип был ему не известен, и он вскрывал послание осторожно, словно обезвреживал бомбу с часовым механизмом. Уже так бывало – получишь неизвестно откуда письмо, захочешь прочесть – а оно заражает компьютер вирусом. Проигратель так часто попадался на эту удочку, что, если бы не крайние обстоятельства, ни за что не стал бы его читать, а сразу удалил. Но даже Мирозданию порой надоедает терзать одного и того же человека, и тогда оно переключается на других, а ее прежняя жертва получает шанс вздохнуть свободно и поверить, что черная полоса тоже иногда может заканчиваться.

Он невольно зажмурился и открыл глаза, лишь выждав несколько секунд. Ни один вирус не распространяется мгновенно – удалив письмо в первые три секунды, пока не запустилась программа, есть шанс уменьшить риск заражения в разы. Палец уже коснулся клавиши «Удалить», когда он понял, что на экране не неровные ряды незнакомых символов, а вполне себе приемлемый текст.

«Уважаемый гражданин! Негосударственная теле-аудио-компания «Космос» приглашает вас принять участие в новом шоу «Первый шаг». Ваши данные были получены случайным образом из общей государственной картотеки персональных данных всех совершеннолетних дееспособных граждан страны. Вас ждут приключения на лоне природы, проживание в тренировочном лагере, трехразовое питание за счет принимающей стороны, проезд до места проведения шоу за ваш счет, обратную доставку гарантируем, работа с опытными консультантами и инструкторами по выживанию, незабываемые впечатления и возможность проявить себя с неожиданной стороны. Более подробно условия прописаны в прилагаемом документе № 3. В случае принятия положительного решения заполните прилагаемые анкеты №№ 1 и 2 и отправьте их по обратному адресу до двенадцати часов 31 числа сего месяца. В случае отсутствия ответа с вашей стороны ваше приглашение будет отослано другому лицу. Ответы на все дополнительные вопросы можете получить по телефонам, указанным ниже. Или по адресу: улица Труда, дом 21, строение 14, подъезд 3, каб. 432, 433, 518 с 9 утра до 16 часов по местному времени».

Прочитав сообщение дважды, он снова прикрыл глаза и медленно сосчитал до десяти, после чего открыл их снова. Экран все еще светился мигающим слабым светом, и текст никуда не делся.

Да, такое уже иногда бывало. Два-три раза в год он получал подобные приглашения и перестал верить в то, что его данные были «отобраны случайным образом». Его приглашали нарочно, в обязательном порядке, просто потому, что зрителям было это нужно и интересно. Всегда приятно щекочет нервы мысль, что ты умнее, сильнее, опытнее и вообще намного лучше того неудачника, который где-то там, на голубом экране, пытается бороться за место под солнцем. Обывателю нравится думать: «А вот я на его месте ответил бы на этот вопрос!» Или: «А я смог бы вскарабкаться по этой лестнице. Там же ничего сложного! Эх, и почему не выбрали меня?» Мы все умны, удачливы, практичны, полны оптимизма и веры в собственные силы – когда наблюдаем за тем, как кто-то другой барахтается в грязи, пытаясь выбраться на твердую почву, или ломает голову, не видя выхода из тупика: «Да вон же он! У тебя за спиной! Да обернись ты, придурок! Неужели так трудно…» Людям нужны неудачники, те, кто никогда не доходит до финиша, кого упрямо не замечает фортуна, кто падает на полпути, измотанный и опустивший руки. Рядом с такими людьми они чувствуют себя умнее, сильнее, решительнее и могут вдоволь потешить свое самолюбие и расписаться в любви к ближнему, снисходительно цедя: «Ну, что ты переживаешь? Проигрывать надо уметь!» – уверенные в том, что уж кто-кто, а они не проиграют никогда.

Да, господа, вы все – победители по жизни, потому что есть такие, как он.

Проигратели.

Приложение № 3 он читать не стал – распечатал текст только для того, чтобы поставить свою подпись, заранее согласный с каждым пунктом условия. А вот анкеты заполнял с таким тщанием, словно от этого зависела его жизнь. Несколько раз прерывался, чтобы покопаться в документах и выписать нужные цифры, пару раз проверил и перепроверил, исключая ошибки, и затормозил лишь однажды, на самом последнем пункте:

«Дата заполнения анкеты».

Одного взгляда на календарь было достаточно, чтобы он захотел завыть в голос. Да, так качественно проиграть в бесконечной борьбе мог только он. Тридцать первое число текущего месяца истекло два часа тому назад. И уже два часа, как анкета потеряла смысл.

Несколько минут он сидел неподвижно, опустив руки и глядя на мигающий курсор. Дата заполнения анкеты. А потом решительно – он все равно проиграл, так что теперь стараться? – вбил в строку сегодняшнюю дату. И даже поставил время, ровно два часа пополуночи. Сохранил. Отправил.

Все. Видит Мироздание, он сделал именно то, что от него ждали. И изменить уже ничего нельзя. Оставалось только одно – лечь спать.

…Лианы хватали за руки, цеплялись за ноги и шею. Лианы были всюду – опутывали стволы деревьев, стелились по земле, свешивались с веток, переплетаясь друг с дружкой, словно ловчие сети. Одни просто болтались, как зеленые веревки с листьями, другие слабо шевелились, выискивая опору или добычу. Хищные лианы распускали ядовитые цветы, которые дурманящим запахом подманивали всех существ, имеющих обоняние, вплоть до мелких грызунов. А он продирался сквозь лес лиан, раздвигая их руками, топча и обрывая особенно надоедливые побеги.

Дышать было трудно – джунгли исходили влагой и духотой, пропитанной смесью ароматов – от пряного запаха цветов и созревающих плодов до гнили разлагающейся плоти какого-то угодившего в цветок-ловушку зверя. Судя по задним лапам и хвосту, молодой неопытный хищник сунулся схватить грызуна, попавшегося хищной лиане, но, хотя сам он погиб, отравленный, переварить такую добычу плотоядное растение не могло, и туша осталась на поживу падальщикам.

Он упрямо брел вперед. Пот заливал глаза, сердце дергалось и стучало где-то в ключицах, ноги подкашивались, а голова кружилась от усталости и передозировки адреналина. Но остановиться было нельзя. По пятам за ним шла смерть.

Сколько себя помнил, во сне он постоянно от кого-то или чего-то убегал. Зимой или летом, в знакомом городе или на невиданной планете, днем и ночью. Чаще все же, как сейчас, летом на незнакомой планете. Он всегда убегал и всегда кто-то гнался, тяжело дыша в затылок. Жена после парочки таких кошмарных ночей начала поить его снотворным и глотала таблетки сама, чтобы спать как можно крепче и не слышать его криков и стонов. Она и о квартире побольше начала мечтать для того, чтобы в двух разных комнатах поставить две кровати и спать отдельно.

Сейчас преследователь был так близко, что он слышал не только хриплое дыхание, но и чувствовал его запах. Запах зверя, почему-то смешанный с ароматом крепкого мужского дезодоранта. Запах был до того знаком – кто из людей еще пользуется этим парфюмом? – что хотелось обернуться, но мускулы шеи не слушались. Он мог двигаться и смотреть только вперед.

Впереди стало чуть светлее. Это значило, что впереди обрыв. И что он либо упадет вниз, на камни, либо проснется от того, что на него сзади обрушится его враг, впиваясь зубами в шею. Знал это, но все равно прибавил ходу. Скорее бы все закончилось. Сколько можно его преследовать?

Свет.

Вылетев на открытое пространство, он зажмурился от неожиданности, закрывая лицо руками. Вот сейчас… сейчас…

Он не упал. И, поскольку никто не собирался пока атаковать со спины, медленно отнял от лица ладони.

Земля. Ровная каменистая земля, почти голая, если не считать нескольких невысоких кустиков и редких чахлых травинок. Шар перекати-поля спешит куда-то, подгоняемый ветром. Равнина тянется до горизонта, где можно сквозь дымку рассмотреть какие-то горы.

Он сделал несколько шагов. Земля была теплая. Это ощущалось даже сквозь подошвы ботинок. Идти было приятно и намного легче, чем по джунглям, но он до того привык к бесконечным подвохам и препятствиям, что не спешил радоваться. Жизнь всегда так – порой она поманит обещанием грядущих благ, а стоит поверить в лучшее, как сразу получаешь болезненный щелчок по носу. И сейчас он мгновенно понял, что здесь он как на ладони. И некуда спрятаться от настигающего врага.

А где он? Только что дышал в затылок – и вот никаких следов! Ведь давно мог напасть, пока его жертва стояла, не в силах сдвинуться с места. Куда он делся?

Шея по-прежнему была как деревянная и поворачиваться пришлось всем корпусом. Рука скользнула вдоль туловища и зацепилась за что-то, висевшее на поясе. Машинально, всматриваясь в стену зеленых зарослей – настоящая стена, где роль цемента играли все те же лианы! – он коснулся этого предмета.

Револьвер. То, чего у него никогда прежде не было. Во сне он всегда был безоружен перед лицом опасности. Что случилось сейчас? Почему пальцы сжимают гладкую рукоять, которая так и льнет к ладони, и которой тут не должно быть?

Из-за зеленой стены донеслось хриплое дыхание. Хищник тоже устал и сейчас переводил дух перед решающим броском. Где он? Куда стрелять?

Он был уверен, что выстрелит, уверен, что не промахнется. И когда лианы внезапно раздались в стороны, вскинул руку с револьвером…

И прежде, чем перед его лицом распахнулась зубастая пасть, сообразил, что судьба все-таки под конец сыграла с ним злую шутку.

Револьвер был полностью деревянным.

Улица Труда оказалась длиннее, чем ему представлялось. Нужное здание располагалось в глубине, за домами из стекла и бетона, выкрашенными в приятные бежево-оливковые цвета. Первые этажи были заняты магазинами оргтехники, готового платья, салонами мебели и прочими товарами для дома. Он прошел в арку между салоном «Мокрое дело», где, судя по всему, продавали сантехнику, и небольшим заведеньицем «Хорошо сидим!» – где на вывеске, как в старые добрые, канувшие в историю времена над бочкой сидели рак и поросенок, обнимая одну кружку на двоих. Хотелось заглянуть хоть на обратном пути, но он понимал, что денег хватит только на то, чтобы постоять на пороге.

Чтобы отыскать дом 21, строение № 14, ему пришлось дойти чуть ли не до улицы Тружеников, которая пересекалась с улицей Труда. Оно оказалось зажато между какими-то старыми, прошлого века, еще кирпичными постройками. Ту, что слева, явно недавно реставрировали, потому что кирпичи радовали глаз ярко-алой краской, а швы между ними были белыми, несмотря на городской смог. Да и окна тоже вставили только-только. Зато правое здание являло собой образец обшарпанности, и Проигратель невольно задержал на нем взгляд. Дальше по улице Тружеников шли тоже новые или хорошо отреставрированные старые дома, и только это торчало, как бельмо на глазу. «Улица Труда, № 21-14/А» значилось у него на вывеске. Значит, скоро его спишут в расход и снесут, дабы выстроить что-то еще. Может, расширить парковку, может, соорудить новый корпус… Дом напомнил Проигрателю его самого – такой же отщепенец, выродок, анахронизм. Единственный неуспешный человек в мире, где каждого ценят за то, что и сколько он заработал и как распорядился своим выигрышем, где прожитую жизнь оценивают в количестве купленных домов и квартир, в марках машин, в загородных домах и собственных виноградниках. И если ты не имеешь хотя бы старенькой машины, доставшейся тебе от родителей и пары лишних метров в жилом модуле, отремонтированных по высшему разряду, ты никто и ничто.

На ресепшене его паспортную карточку долго изучали со всех сторон и разве что не просили предъявить отпечатки пальцев и биометрические показатели для сличения. Он терпеливо ждал, привыкнув к тому, что из сотни подозрительных личностей стражи порядка непременно прицепятся к нему, сто первому. Наконец, ему разрешили подняться на второй этаж, ибо искомая 432 комната почему-то находилась именно там, между 158 и 319.

После тяжелого сна он никак не мог проснуться. Навязчивые мысли крутились в голове. Обычно взрослый мужчина не должен доверять снам, но он так привык к тому, что постоянно во сне убегает по джунглям незнакомой планеты, что сейчас не мог отделаться от мысли о том, что это что-то значит. Равнина… револьвер, которого раньше не было… и преследующий его зверь… До этого он не видел, кто гнался за ним по джунглям. Почему все изменилось? Только ли из-за получения очередного приглашения? Или из-за того, что он на сей раз фатально опоздал?

Кабинет 432 был еще закрыт, хотя на табличке значилось, что рабочий день начался четверть часа назад. Пожав плечами, Проигратель устроился у окна, посматривая на заросший бурьяном и одичавшим кустарником внутренний дворик. Судя по ярким пятнам цветов, еще недавно за ним пытались ухаживать, высаживая многолетники. Они сейчас цвели, отчаянно пытаясь украсить собой серо-бурый городской пейзаж. Цветы казались таким же анахронизмом и лишней деталью, как и старый обшарпанный дом № 21-14/А.

Цокот каблучков, эхом отразившийся от стен и потолка, заставил отвлечься от мыслей. Какая-то девушка в строгом костюме – темно-синяя юбка, синий приталенный пиджак, бежевая блузка и голубой платочек в нагрудном кармашке – держа под мышкой папку, подошла к соседней двери, 158, и принялась копаться в замке. Ключ застрял мгновенно, словно только того и ждал, и девушка неожиданно чертыхнулась: «Опять! Вот гадство…»

– Разрешите? – он отлепился от подоконника.

На него посмотрели едва ли не с ужасом, словно он был в черной маске и держал на вытянутых руках бомбу с часовым механизмом:

– Вы кто? Откуда взялись? Что вам здесь надо?

– Я пришел в 432 кабинет. Разрешите помочь? Они все равно задерживаются…

Рука девушки соскользнула с ключа, оставшегося торчать в замке. Проигратель наклонился, изучая устройство замка.

– Он часто заедает, – пожаловалась девушка. – Или просто меня не любит…

Он усмехнулся, уловив свои, знакомые нотки в ее речах. Нет, вряд ли она из «таких» – ладно скроенная фигурка, аккуратный маникюр, сидящий, как влитой, явно не дешевый костюмчик, непыльная работа в конторе…Еще молода, симпатична, наверняка от ухажеров отбоя нет.

Он шевельнул ключ, слегка надавил, попытался провернуть – и замок открылся неожиданно легко и быстро.

– Ой, спасибо! – девушка прямо-таки расцвела, толкнула дверь и бочком протиснулась в кабинет. – Без вас я бы тут еще полчаса торчала, пока кто-то из наших не пришел. А у меня много работы. Надо столько документации оформить…

Он посмотрел на табличку на двери: «Агентство по подбору кадров», часы работы и несколько фамилий. Девичья фамилия была только одна – Данаева.

– Спасибо вам, – повторила девушка. – А вы к кому?

– Мне в 432 кабинет. Я хотел узнать…

– Ой, – ее ровные бровки взлетели вверх, – а их сегодня никого не будет…

– Что? – он схватился за косяк двери.

– Ну, кажется, они на студию поехали на какой-то кастинг… А вам кто нужен и по какому вопросу? Просто…

Он попятился, мотая головой. Такой подлости от судьбы он не ожидал. Значит, он действительно опоздал.

– И давно? Давно они уехали?

– Еще в восемь утра, чтобы успеть до пробок, – девушка посмотрела на висевшие на стене часы. – Я вчера слышала, как они автобус заказывали на это время.

Целый час. А он к тому же еще и опоздал почти на четверть часа из-за этих самых пробок, почему-то решив, что у него весь день впереди.

– А вам, – видимо, было что-то такое у него на лице, потому что девушка внезапно шагнула к нему, пытаясь поймать его взгляд, – было что-то нужно?

– Не нужно, – кивнул он. – Теперь уже ничего не нужно.

Итак, еще одна неудача. Фатальная, привычная. Ничего нового – он опять сошел с дистанции, только на сей раз для разнообразия даже до того, как пришел на кастинг.

– До свидания. И всего хорошего.

Кивнув на прощание и выдавив улыбку, направился прочь.

По лестнице он спустился спокойно, но уже когда подходил к ресепшену, за спиной послышался дробный перестук каблучков:

– Подождите!

Обернулся:

– Вы мне?

Давешняя девушка подлетела, едва не спотыкаясь, запыхавшись и забывшись, схватила его за локоть, но тут же отдернула руку:

– Извините, я, – покраснела вся, так, как краснеют только в кино или в книгах, где фантазия автора не имеет границ. Он никогда не видел, чтобы румянец разливался по щекам, скулам, шее так быстро. Даже успел испугаться, не случилось бы с девушкой беды. Он же не сможет…

– Извините, но… как вас зовут?

– А вам зачем?

– Ну, – она побагровела еще больше, хотя больше, кажется, некуда, – я подумала… вдруг для вас это важно… Ведь они, – мотнула головой назад, на лестницу, – вернутся рано или поздно, и я бы тогда передала, что вы заходили! Понимаете? Вдруг… ну…понимаете?

– Понимаю, – кивнул он. – Моя фамилия Станд. Рий Станд. Запомните?

– «Рий» – это сокращенно от… э-э…?

Некоторое время в моде были всевозможные сокращения. Имена обрезали до одного слога и даже порой до одной буквы: «А Варовски», «Ге Агеенко», «Жо Унсет»…

– Нет. Рий. Просто Рий.

– А я…– она прикусила губу, – Булло. Алла Булло. Можно просто – Ла. Стажер. Я тут на практике… Мне предложили эту работу потому, что… ну, я искала… мне надо успеть наработать хоть какой-то стаж, чтобы после окончания учебы легче было найти… ну, вы понимаете?

Он кивнул, сам не понимая, почему стоит и слушает эту девушку. Ему надо уходить. Он опоздал, и нет времени стоять тут и ждать у моря погоды. Просто надо стиснуть зубы и идти дальше.

– А в-вы…э-э…ну…

– Я надеялся принять участие в шоу, – сообщил он почему-то. – Мне прислали приглашение, но из-за… в общем, я в тот день работал и не успел вовремя отослать анкету. Живу я один, и некому было проверить почту и предупредить. Хотел вот зайти и сказать…

– Я могу сказать! – воскликнула Алла Булло так пылко, что он улыбнулся. – Если у вас были форс-мажорные обстоятельства…

– Девушка, не стоит переживать. Все случилось так, как и должно было случиться.

– Но неужели вы просто так сдадитесь? Неужели не попробуете бороться? Это же так просто – только попробовать!

– Консультант Булло, – он прочел ее должность на бейджике, – я уже пробовал. Несколько раз. Результат всегда один и тот же. Я в проигрыше. Прощайте! Спасибо за попытку помочь, но…Вам надо работать.

Кивнув, он миновал вахтера, задержавшись только затем, чтобы получить отметку: «Ушел», – и уже когда толкнул вращающуюся дверь, услышал срывающийся на истерику голос:

– А я все равно скажу, что вы приходили! Рий Станд! Я вас запомнила!

– Звучит угрожающе, – пробормотал он, переступая порог.

Но день все равно пропал. А он оказался в двух шагах от центра города, куда выбирался в лучшем случае раз в полгода, да и то по приглашению. В обычное время не хватало либо времени, либо средств.

…Да, тут многое изменилось. Он дошел до конца улицы Тружеников, решив не возвращаться на улицу Труда, и вышел на Солнечный Бульвар. Сначала даже не понял, куда попал, пока по табличке на стене дома не прочел название. Долго стоял, качая головой. Бульвара, который и дал название улице, и который он помнил с детства, больше не было. Сначала это действительно был бульвар, но лет двадцать назад его превратили в сквер, мимо которого мчались электро-, энерго– и старинные, еще на бензине работающие, автомобили. Чуть ли не каждый год сквер становился все уже и уже, пока не превратился в одну пешеходную дорожку, вдоль которой рос один ряд кустов и один ряд деревьев.

Теперь деревья исчезли. Остались только кусты, подстриженные ровно наполовину. Пропали и скамейки, не говоря уж о том, что газон срезали до узкой полоски чахлой травы в пару метров шириной. Без деревьев тут стало как-то голо и пусто.

Что ж, этого следовало ожидать. Прогресс планомерно вел наступление на его привычный мир, заставляя отступать по всем фронтам. И рано или поздно настанет час, когда ему – и таким, как он – вовсе не останется места.

Он пошел по бывшему Солнечному Бульвару, раздумывая, как скоро отцам города придет в голову мысль о том, что бульвар без бульвара не существует, и надо как-то переименовать улицу. Скажем, в Проспект Победителей.

…А может, это даже хорошо, что вырубили деревья! Какой в них смысл? Вот сколько машин! И в каждой – люди. Людям надо куда-то ехать. Они спешат. У них дела, которые они обязаны сделать как можно быстрее. У них обязательства, обстоятельства, встречи, которые нельзя отменить. Это он может себе позволить идти по улице, размахивая руками в такт шагам и рассматривая витрины. Вон виднеется эмблема входа в подземку. Свернуть или пройти дальше?

Визг тормозов он просто не услышал и не отнес к себе до тех пор, пока не хлопнула дверца:

– Скорее! Садитесь!

Остановился.

– Это вы мне?

– Да, – перегнувшись вперед, водитель торопливо распахнул дверцу. – Садитесь!

– Но я не понимаю, – он обернулся по сторонам. Жизнь вокруг текла своим чередом. Никто даже не посмотрел в его сторону.

– Да садитесь же! – рявкнули на него. – Нет времени! Поговорить можно и по дороге!

– По дороге куда?

– Я все объясню. Да садитесь же, Станд, если это действительно вы!

И сказано это было таким тоном, что он поверил. Быстро шагнул, распахивая дверцу, уместился на переднее сидение и не успел захлопнуть дверцу, как машина рванула с места. Хороший «Ягуар», легкий и уверенный на ходу.

– Пристегнитесь, – водитель быстро перестроился в крайний левый ряд, собираясь свернуть с бульвара. – Мало ли, что…

Он кивнул, послушно, хотя и с осторожностью выполняя требование.

И понял, что попал, когда за спиной послышался шорох, и нечто твердое, холодное – да почему «нечто», что он не догадался, что это дуло пистолета? – уперлось в затылок:

– Не дергаться.

Так. Спокойно. Только этого ему и не хватало. Хотя, учитывая…

– Это похищение, – констатировал он. – Понимаю.

– Молчать, – посоветовали за спиной. Зеркало заднего вида было повернуто так, что пассажира, державшего его на мушке, он не видел.

– А смысл? Вы же собираетесь меня пристрелить, так не все ли равно, за что? За длинный язык, отказ сотрудничать или за то, что не справился с вашим поручением?

– Он точно тот, кто нам нужен, Гор? – спросили сзади.

– Без имен! – прошипел водитель, проходя поворот.

– Значит, пристрелите, – спокойно констатировал Проигратель, посматривая на проносящиеся мимо дома. – И не делаете этого только потому, что боитесь запачкать кровью салон.

– Слышь, а он неплохо держится! – восхитился тип, державший его на мушке.

– Конечно, а что еще остается? – он устроился поудобнее. – Я же Проигратель. Это входит в профессиональный риск… Ребята, вы не знаете, с кем связались.

– Знаем.

Водитель резко притормозил на переходе. Так резко, что пассажиров невольно качнуло вперед.

– Ты, – прошипели сзади. – Осторожнее! Еще бы немного и…

– И моя кровь запачкала бы не только салон, но и лобовое стекло, – любезно сообщил Проигратель. – Почему не выстрелили?

– «Почему», «почему»? – проворчали сзади. – Так не терпится умереть?

– С моим везением я вообще удивляюсь, почему до сих пор жив!

На светофоре красный свет сменился зеленым, машина рванула с места.

– У меня пистолет на предохранителе, – помолчав, сообщили сзади.

Проигратель рассмеялся.

– Я не верю! – воскликнул он. – Так не бывает! Так не должно быть! Вы меня… не убьете?

Водитель, одной рукой крутя баранку, другой сделал неуловимо быстрое движение, и Проигратель увидел дуло второго пистолета, смотрящее ему в лоб.

– Будешь болтать – пристрелю, – спокойно констатировал он. Возражать не хотелось.

Он кивнул, замолчал, уставившись на летящую под колеса дорогу.

Машина шла по центру города, пересекая его напрямик, хотя водитель и старался двигаться не по главным проспектам, а проскакивать боковыми улочками и объездными путями, иногда пользуясь совсем уж унылыми закоулками с односторонним движением. Лишь раз или два они выскочили на площадь, да и то просто потому, что объездная трасса была перекрыта на ремонт. Водитель еле слышно матюкнулся, ударив по тормозам и разворачиваясь буквально в метре от заграждения.

– Теряем время, – негромко бросили с заднего сидения.

– Сам знаю, – отозвался водитель.

Проигратель сидел, откинувшись на спинку и расслабившись. Не то, чтобы верил в свою возможность уцелеть при аварии – как раз высокая вероятность пострадать и выработала в нем осторожность. И потом, в случае чего можно утешать себя тем, что сделал все, что мог, а не покорно ждал смерти. Он улыбнулся этой странной мысли – неудачник, который ни разу ни в чем не выигрывал, опять собирается спорить с судьбой!

Но потом они выехали на окраину, и стало немного не до смеха.

В последние годы окраины застраивались так интенсивно, что среди местных жителей даже поднялась волна протеста – мол, не желаем обитать в небоскребах со всеми удобствами, лифтом, мусоропроводом и супермаркетом в самом подъезде, а хотим и дальше прозябать в своих одно– и двухэтажных коттеджах и старых домах барачного типа. Только оставьте нам наши уютные дворики, нашу зелень у самого окна и наши палисадники. Мы согласны даже, как в прошлом веке, ходить за водой к колонке и по старинке расчищать снег лопатой от двери до калитки, только не трогайте нас. Активисты создали целое движение «Спасем старину!» и приставали к прохожим на улицах с просьбой подписать правительству петицию. Ходили они и по домам, особенно активно стучась в двери тех, кто обитает в стандартных жилых модулях на одного человека: «Разве вам не хотелось бы утром выйти на зеленую лужайку перед домом и пройтись по траве босиком, не рискуя наступить на стекло или гвоздь?»

Заходили они и к Проигрателю – две девушки в народных костюмах. Одна, светленькая, ему понравилась, и он спокойно подписал петицию. «Благодаря вам и вашей активной гражданской позиции мы обязательно выиграем!» – сказали ему, а Проигратель покачал головой. Еще никогда акция, которую он когда-либо поддерживал, не увенчалась успехом. Конечно, существовал шанс, но заметив на углу какой-то улочки развалины нескольких домов и разъезжающий по куче щебня бульдозер, он понял, что его предчувствие опять оправдалось.

Они миновали еще одну стройку и только-только законченные два дома – небоскребы этажей под двадцать пять, с двумя супермаркетами и проектируемой автостоянкой. Здесь была конечная остановка общественного транспорта, дальше шли чистенькие маленькие домики, взиравшие на двух гигантов с обреченным восхищением пигмеев, которых вот-вот раздавит великан. Здесь за заборчиками цвела калина, наливались соком плоды на деревьях, и оставалось только гадать, сколько еще урожаев успеют собрать с этих яблонь или груш прежде, чем сады вырубят под застройку.

– Куда дальше? – поинтересовался он, когда последние домики остались позади, и дорога устремилась в поля.

– Сидите смирно.

Он кивнул, стараясь держать себя в руках, но уже начал нервничать.

– Надеюсь, обратно меня доставят? Хотя бы до конечной остановки?

– Доставят, – кивнул водитель. – Как вести себя будешь.

– Не хами товарищу, – тут же откликнулись сзади. – Он пока не доставил нам никаких хлопот.

Проигратель мысленно сделал зарубку в памяти, но вслух ничего не сказал.

За полями, которые, судя по всему, были засажены какими-то овощными культурами, была река. Проскочив через мост, машина свернула с федеральной трассы на проселочную, хотя и укатанную и твердую дорогу. «Коттеджный поселок «Новая Жизнь» – прочитал он на указателе.

Поселок скрывался в роще, на въезде в которую стоял шлагбаум и будка охранника, выкрашенная в маскировочный цвет. Несмотря на то, что машину тут наверняка хорошо знали, пришлось притормозить и подвергнуться процедуре проверки. Проигратель даже порадовался тому, что на всякий случай прихватил удостоверение личности – охранник так долго и вдумчиво считывал с него биометрические показания, словно в области был введен план «Перехват», а у него фамилия случайно совпадала с фамилией преступника.

– Можете проезжать, – наконец, сказал он, возвращая документы, и неожиданно добавил: – Обычная предосторожность.

– Это из-за меня, – констатировал Проигратель, когда машина снова тронулась с места. – Будь вы одни, он даже головы от кроссворда не отнял.

– Не ваше дело.

Он снова кивнул и замолчал.

Поселок, видимо, застраивался без особой планировки – просто в роще нашли несколько полян, где деревья росли пореже, чтоб не возиться с выкорчевыванием пеньков, там и понастроили домов. Одни стояли так близко друг к другу, как позволяли правила приличия и застройки, другие отстояли от соседей на значительное расстояние. Дорога виляла так, что пришлось совсем сбавить скорость. Проигратель не возражал. Он изо всех сил старался наслаждаться ролью пассажира.

Наконец, остановились возле забора, огораживающего участок леса. Витая ограда сама по себе стоила немалых денег. А уж автоматическая система на фотоэлементах и вовсе заставила разинуть от изумления рот.

– Дальше пешком, – ему велели выбраться из машины. – Она не любит технику.

«Она»? Запомним.

От калитки шла посыпанная галькой дорожка, с двух сторон обсаженная садовыми цветами. Гвоздики, пионы, гортензии, ирисы – вперемешку. Остальная часть участка сохраняла девственный вид – разве что тут было поменьше обычного лесного мусора и траву явно высевали нарочно.

Проигрателя пропустили вперед и явно не случайно – кое-кто, сидевший на заднем сидении, почему-то очень не хотел, чтобы гость видел его лицо. Несколько раз тому хотелось как бы случайно обернуться на ходу, но что-то удерживало от такого поступка. То ли честное слово, то ли пистолет, мягко, но навязчиво упиравшийся в спину между лопаток.

Дом был выкрашен в тот ядовитый оттенок розового, который почему-то нравится всем женщинам. Его супруга, например, купила сумочку такого вот пронзительного цвета и оббегала полгорода в поисках помады, лака для ногтей и туфлей ей в тон. После чего комплект был убран в шкаф и время от времени извлекался со словами: «Некуда носить!» Если не считать цвета, дом был как дом.

Дверь тоже была на фотоэлементах и бесшумно отворилась, когда все трое поднялись на крыльцо.

– Входите, – послышался женский голос. – Вы двое. Ты – останься!

За спиной послышалось недовольное ворчание, похожее на голос раздраженного пса.

Сделав шаг, Проигратель не выдержал, обернулся – и встретился взглядом с водителем. Загадочного третьего от него уже отгораживала дверь.

– Наверх, – спокойно сказал водитель и махнул стволом куда-то за плечо.

Лестница. Широкая, мраморная, покрытая ковровой дорожкой явно ручной работы. В просторной передней ни одной лишней детали, ни одного украшения и даже дверная ручка обычной круглой формы, но все говорило о безумном богатстве и роскоши, граничащей с расточительностью.

Он кивнул и поднялся на второй этаж, приостановившись на площадке, куда выходили четыре двери. Вторая лестница вела на третий этаж.

– Налево, – последовала команда.

Одна из дверей с левой стороны была приглашающе приоткрыта.

– Заходите, не стойте на пороге, – послышался женский голос.

Комната, в которую он попал, была залита светом из огромного, во всю стену, окна, лишь слегка забранного кисейной шторой. Здесь все тоже кричало о роскоши владельца. Вернее, владелицы.

Женщина неопределенного возраста уютно свернулась калачиком в глубине светло-бежевого дивана, стоявшего почти посреди комнаты. Напротив него размещались два кресла в тон и стеклянный журнальный столик. По углам стояли три этажерки и высокий стеллаж. Над головой женщины покачивала ветвями огромная финиковая пальма в декоративной кадке. Где-то журчал фонтанчик, из встроенного в стену музыкального центра лилась негромкая музыка, но смолкла, повинуясь щелчку по пульту.

– Это вы, – с легкой улыбкой констатировала женщина, рассматривая гостя.

– Это я, – согласился он. – Добрый день.

– Я вас ждала, – она потянулась, слегка меняя позу, и щелкнула пальцами. – Присаживайтесь. А ты, – тон ее изменился, став сухим и строгим, – налей нам выпить. Что вы предпочитаете в это время суток?

Доставивший его сюда водитель, ни капли не возмутившись, легко открыл бар, где теснилось столько разнообразных бутылок, что Проигратель еле сдержал восхищенный свист и поспешил взять себя в руки.

– Ничего.

– Боитесь?

– Хочу сохранить ясную голову, – уклончиво ответил он. – Наша встреча…

– Понятно, – женщина опять улыбнулась. – Что-нибудь безалкогольного. Тоник с лимонным соком, например.

Убрав пистолет, водитель с ловкостью бармена выполнил заказ и отошел к стене, встав сбоку и чуть сзади.

Сделав глоток, Проигратель осторожно посмотрел на женщину. Возраст ее он так и не смог определить. Ей могло быть и двадцать пять, и сорок. Светлые волосы уложены в такую сложную прическу, как будто ей предстояло сейчас отправиться куда-нибудь на прием. Черты лица какие-то слишком правильные, словно ей пришлось делать операцию по изменению внешности. Женщина была в белом длинной платье, оставлявшем открытыми плечи и руки, а также ложбинку между грудей. Судя по просвечивающим соскам, нижнего белья она не признавала, а трусики, если и были, носила телесного цвета. Одну ногу она подогнула, другая фривольно свесилась с дивана, почти касаясь лежащей на полу искусственной шкуры аккуратными накрашенными пальчиками. Да, именно пальцами – ее ступни и кисти рук были разрисованы узорами из хны.

– Вы – Рий Станд, – нарушила женщина короткое молчание. – Тридцать один год. Разведен. Родители живы, но вы с ними не общаетесь. Есть старшая сестра, довольно успешная женщина, тридцать семь лет, замужем, мать троих детей, директор фирмы. Закончили колледж, пять раз пытались поступить в институт, но проваливались и вынуждены были отказаться от получения высшего образования. До недавнего времени вы работали охранником Периметра, уволены сутки назад за нарушение дисциплины. За последние десять лет перепробовали одиннадцать… теперь уже можно сказать, двенадцать профессий.

– Я смотрю, вы здорово подготовились, – невольно усмехнулся он.

– Именно что подготовились, – женщина вернула ему улыбку.

– И даже успели узнать, что меня с последней работы уволили всего сутки назад… Когда успели?

– Для того, у кого есть нужные связи, нет ничего невозможного. У нас к вам деловое предложение.

– Даже так? А вы знаете, кто я такой?

– Знаем, – женщина смаковала свой напиток, покачивая ногой. – Прекрасно знаем. Именно поэтому вас и пригласили…

– Но тогда вы должны понимать и то, что я…

– Понимаем, – его перебили с такой самоуверенной улыбкой, что он даже не смог рассердиться. – У нас есть предложение, от которого вы не сможете отказаться!