Читать книгу Я любовь напишу, чтобы ты ее стер - Галина Турбина - Страница 15

Ясмина родилась и выросла в Змеиной Пустоши, ездила не раз в княжество, чтобы навестить деда, но никогда не была в горном государстве волеронов. Братья посещали горы, и не так уж редко. Ведь те волероны, что жили в Пустоши, для того, чтобы превращаться, вынуждены были отравляться в горы. Или в холмы, что окружали Пустошь, но все же волероны предпочитали горы.

А еще там, в горах, где-то в старом родовом замке Дома Огненного ветра жила ее бабушка, мать отца. Но ее Ясмина никогда не видела. Та не хотела признавать внучек, как бы ни было обидно, но они для нее были эт-дэми. Братьев Ясмины мать отца тоже не признавала, пока те не обрели второй облик – стали превращаться в змеев. Только после этого она разрешила Амьеру привезти к ней его сыновей, чтобы познакомиться с ними. Но все равно, бабушка не жаловала их, и редко разрешала навещать ее. А про дочерей сына даже слушать ничего не хотела.

Бабушка со стороны матери была не родная, дед женился второй раз еще до рождения Ясмины. Но эта бабушка, в отличие от матери отца, привечала их, как своих детей и внуков. Дед редко навещал их, а бабушка была всего пару раз, но они всегда радовались, когда Ясна, Амьер и их дети приезжали в гости.

Дед болел последнее время, и ему, чтобы он не расстраивался, не стали сообщать о том, что происходит в их семье.

Раньше Ясмина с радостью и с превеликим любопытством побывала бы в горах, посмотрела как живут там волероны. В Пустоши города и дома в них мало чем отличались от человеческих, что были, например, в княжестве, где Ясмина гостила у деда.

А вот в горах все по-другому. Замки и дома там строились с учетом того, чтобы волероны могли превращаться прямо в них. Там были огромные комнаты с широкими дверными проемами и высокими потолками и балконами без ограждения, чтобы превратившиеся волероны имели возможность залетать свободно в замок. И по самому замку могли летать. Все это Ясмина знала из книг и рассказов отца и братьев.

Да, Ясмина бы очень хотела увидеть неприступные пики пронзающих небо гор, вершины которых терялись где-то за облаками, крутые склоны, величественные замки потрясающей, грозной красоты. Все это она видела только на рисунках в альбомах и книгах и знала по рассказам отца и братьев. Но сейчас был безрадостный и пугающий повод посетить горы, и она бы отказалась не задумываясь от этого, но… не может так сделать.

Но Ясмине и не доведется, пожалуй, увидеть горы в их величественно завораживающей и беспощадной красоте, отец решил по-другому. Он сказал, что в замок, где находится Зал Правосудия, они доберутся «зеркалами». Так будет лучше для всех. В их доме не было «зеркал», отец говорил, что это ни к чему, мало ли кто может из них появиться. Так что, придется вначале доехать до Резиденции Владыки, а потом по «зеркалам», которые есть там, пройти сразу же в замок, где находится Зал Правосудия.

Три дня отец и Амьер, иногда вместе, но чаще сменяя друг друга, повторяя одно и тоже, наставляли ее, как она должна себя вести, что и как говорить, а о чем молчать. Айтал и в присутствии отца, и наедине с Ясминой был спокойным и, пожалуй, отстраненным, поэтому казался теперь чужим. Но он ни одним словом не упрекнул ее ни в чем, как будто и не говорил ей обидных слов совсем недавно. Отец иногда кидал на них странные взгляды, но молчал. А Ясмина делала вид, что между ней и братом ничего не происходит.

Накануне их отбытия в горы, отец велел Ясмине одеться не ярко, и не вызывающе, но в тоже время не скромно и не бедно. Она должна выглядеть достойно дочери регира Дома Огненного ветра. С собой отец велел взять только самое необходимо, что ей может понадобиться в течение дня. Суд всегда заканчивался одним днем. Так что вечером, или следующим утром они уже должны быть дома. Уверенность отца, что она вернется в свой родной дом, позволила Ясмине немного успокоиться.

Ясмина с матерью и Альгой долго перебирали наряды, украшения, туфельки. Думали, как следует причесаться. Немного поспорив, они выбрали платье глубокого синего цвета, без игривых кружев и рюшек, с длинными прямыми рукавами, украшенное только вышивкой по подолу, вороту и манжетам, цветом чуть темнее основного тона платья. Оно не было строгим, но и в тоже время нарядным его назвать было нельзя. А за счет дорогой ткани, привезенной из-за далекого моря, повседневным и простым не выглядело. Обулась она в высокие ботинки, мать настояла. Под платье они не подходили, но их почти не было видно из-под длинного подола. А из украшений решили, что будет достаточно только сережек.

Утром за ней зашел Айтал, оглядел ее и одобрительно кивнул, увидев, как она оделась.

Внизу их ждал отец, он тоже оказался довольным, как выглядела Ясмина, но велел, несмотря на теплый день, накинуть длинный плащ с глубоким капюшоном. Выйдя из дверей дома, отец и Ясмина сразу же у крыльца дома сели в закрытый экипаж. Айтал остался дома.

Доехав до Резиденции Владыки, они прошли в зал с «зеркалами». Конечно же, несмотря на то, что Ясмина была закутана в плащ, все понимали, что рядом с Амьером Клартэ идет его дочь. Ясмина вначале ловила любопытные, или осуждающие, попадались даже гневные взгляды, потом натянула глубже капюшон, чтобы не видеть никого, кто встречался по пути. Вцепившись в руку отца, она теперь старалась не поднимать голову.

В зале с «зеркалами» отец подошел к одному из них, набрал последовательно руны на раме, глянцевая поверхность дрогнула и в ней появились клубы странного тумана.

Отец протянул руку Ясмине, она доверчиво вложила свою ладонь в его и смело переступила через раму.

Вышли они в огромном зале, с высоченными потолками и массивными широкими дверями, ведущими в просторный и гулкий коридор.

Отец вел Ясмину пустынными, плохо освещенными, мрачными, широкими коридорами туда, где состоится суд.

Стены замка, где они оказались, были из шершавого, ноздреватого камня темно-серого цвета. Иногда в стенах им попадались тяжелые на вид, мощные, высокие металлические двери, даже скорее они были похожи на ворота. Ясмина подумала, что замок напоминает жилище страшных, огромных чудовищ. Девушку и так трясло от страха и неизвестности, и мрачный замок не добавлял радости. Наконец, повернув очередной раз, путь им перегородила дверь, около нее стояли несколько волеронов. Это были первые волероны, кто встретился им в бесконечных, гулких коридорах.

Отец остановился и повернулся к дочери.

– Скинь капюшон, подними голову, держи себя уверенно, будто бы ты ни в чем не виновата.

Это легко сказать, но как сделать, когда трясет от страха, и хочется завыть от ужаса и безысходности. И этот мрачный замок… он добавил еще больше к тому, что она и до этого испытывала.

– Может, наоборот, – возразила Ясмина дрожащим голосом, – мне стоит показать, что я раскаиваюсь, понимаю, я виновата в том, что совершила и готова к справедливому судейству?

– Нет! – резко ответил отец. – Здесь не стоит это показывать, жалеть тебя никто не станет, а вот слабостью воспользуются. Так что, выше голову!

Отец сам скинул капюшон с головы Ясмины, затем расстегнул плащ и снял его с дочери, бросив на руки стражника, стоящего у дверей.

– Так будет лучше, – произнес отец.

От волнения и страха у Ясмины подгибались ноги и тряслись руки, перед глазами стоял туман непролитых слез, но она подняла голову, и попыталась изобразить из себя уверенную в себе волеронку. Она надеялась, что это ей удалось.

Следом за отцом Ясмина шагнула в открытые двери, предупредительно открытыми перед ними стражниками.

Ясмина не сразу все разглядела. Но первое, на что наткнулась, был горящий яростью взгляд Фолкета.

– Ты пожалеешь, – видимо от страха угадала Ясмина, что одними губами, беззвучно прошептал Фолкет, глядя на нее.

Ясмине стало еще страшнее, хотя казалось, куда уж больше.

Отец, крепко держа ее за руку, повел за собой. Они сели за высокую полукруглую стойку из дерева, расположенную на высоком постаменте, куда вели ступени. За стойкой оказались два стула, усадив дочь на один из них, отец сел рядом на другой. Стойка почти скрыла Ясмину, на виду остались только голова и плечи.

Ясмина стараясь не встречаться взглядом с Фолкетом, рассматривала зал. Он представлял собой прямоугольное помещение, у дальней стены, напротив двери, на постаменте, находился длинный стол, мощный и крепкий, за ним в креслах с высокими спинками сидели несколько волеронов различных возрастов. Видимо, это и были судьи. Позади кресел волеронов были видны две двери. Справа от судей располагалась стойка, как та, где были она и отец. Там, за другой стойкой, сидел Фолкет. Вдоль длинной стены, почти занимая всю ее, стояли в несколько рядов кресла, где сидели волероны, женщин среди них не было.

Внимание всех привлек один из судей.

– Суд считается открытым, – звучным уверенным голосом произнес он. – Слово для обвинения предоставляется Легару Фолкету из Дома Северного ветра. Он обвиняет Ясмину Клартэ из Дома Огненного ветра в преднамеренном убийстве своей сестры Едвиги Фолкет.