Читать книгу Она. Девушка с побережья - Галия Асан - Страница 16

Лусия не понимала их игры, да и не хотела в ней разбираться. Это был ее второй день на Побережье, а она уже отхватила у самой заметной девчонки ее парня. Да еще какого! Остальное ее не волновало. Видимо, в день ее рождения звезды выстроились так, что ей просто везло по жизни.

На следующий день она отправилась в дом де ла Вега. Это имение сразу ее сразило. Настолько красивым и завораживающим оно было. Антония ждала ее с самого утра. Элеонора тоже места себе не находила. Флоренсия, которую этот временный переезд к бабушке выбил из привычной каждодневной рутины, все же отправилась в танцевальный класс. По дороге она натолкнулась на подъезжающее такси, из которого на нее смотрела Лус. Она не питала ненависти или даже недружелюбия к Флоренсии, она просто была другой. Остановив машину, она элегантно вышла, сначала появились ее молочного цвета лодочки, стройные ножки, затем и она, в красивом нежно-голубом платье, так красиво оттеняющем загорелую кожу. Диего Агирре вместе с сыном направлялись в дом бывшей тещи. Увидев обворожительную девушку, оба замерли. Каждый по своим причинам. Лус явно нравилось, какое впечатление она производила на местных мужчин. Диего словно видел перед собой Антонию в день их первого знакомства. Она тогда только приехала из колледжа, где училась искусству. А Хуан просто влюбился с первого взгляда.

– Привет! – поздоровался Хуан.

– Привет! – ответила Лус.

– Вы идете к бабушке?

– Я иду к сеньоре Антонии посмотреть ее картины.

– О, мама отлично рисует! – восхитился Хуан.

– Антония твоя мама? – удивилась Лус.

– Мачеха, – пояснил Диего.

– Но она воспитала меня, и я считаю ее мамой, – покосился на него Хуан.

– Меня зовут Лус, Лус Равиола.

– Равиола? – усмехнулся Диего.

– Да, вы знаете моего отца? Просто тут все друг друга знают, поэтому я не удивлена, – улыбнулась самой обворожительной улыбкой Лус.

– Знал я одного Равиола, но ты уж точно не его дочь, – рассмеялся Диего.

– А вы отец Флоренсии? – вдруг спросила Лус и поставила его в тупик.

– Да, – коротко ответил он.

– Она ни на вас, ни на вашу жену ничем не похожа.

– Она похожа на нашу тетю, – пояснил Хуан, – Проходи, – пропустил он ее вперед.

– Вот это дом! – восхищалась Лус.

– Один из самых красивых на Побережье, не считая наш и Эрнандесов, – пояснил Агирре.

Антония была явно удивлена видеть Лус в окружении пасынка и бывшего мужа, она растерянно посмотрела на Диего и поняла, что именно пытался найти в этой девочке он, затем перевела взгляд на Хуана и поняла, что тот без памяти влюбился в эту обворожительную блондинку. Элеонора встретила ее со всем достоинством, что произвело на девочку неизгладимое впечатление. Именно такой она хотела бы видеть свою бабушку. Роскошной женщиной с гордым надменным видом, которая живет в большом доме и окружена дорогими и ценными предметами искусства.

– Антония! – они обнялись.

– Лус, позволь, представлю тебя своей маме, донье Элеоноре.

– Лус Равиола, – протянула свою маленькую ручку Лус, улыбаясь.

– Приятно познакомиться, – ответила басом пожилая женщина, изучая ее глазами, – Элеонора де ла Вега.

– Она твоя ученица? – поинтересовался Диего.

– Нет, она просто любитель искусства.

– Какое совпадение фамилий, тебе так не кажется? – не унимался тот.

– Это не совпадение, – ответила Антония, – Это дочь Игнасио, – она посмотрела прямо в глаза бывшему мужу. При этом имени холод прошелся по его спине. Взгляд замер.

– Значит, Игнасио вернулся? – он посмотрел на бывшую жену.

– Вернулся, – ответила за нее Лус, – Но ненадолго, думаю, скоро мы снова вернемся в Америку, хотя как же я не хочу об этом думать! Мне здесь так нравится!

– Но ты можешь остаться! – Антония была в отчаянии, она не могла потерять ее снова.

– Но как я останусь? Я не хочу жить с бабушкой, а одну папа меня не оставит.

– Ты могла бы жить с нами, – раздался тяжелый голос Элеоноры, – Мы друзья семьи, твой отец не будет против.

– Думаете? Его так сложно уговорить. Но это было бы прекрасно! – всплеснула руками Лус, – Я и не думала, что у вас такие близкие отношения! – Элеонора усмехнулась.

– Это было бы замечательно! – обрадовался Хуан.

– Пойдем, Лус, покажу тебе картины, – предложила Антония.

В танцевальном зале раздавался ровный стук каблуков. Флоренсия танцевала, отдаваясь полностью танцу, вкладывая в него всю свою душу. Танцевал и Хулио. Они все-таки репетировали тот самый злополучный танец.

– Ну, все, теперь нам нужен гитарист, – заключила Бланка, – Техническая часть просто великолепна, Хулио, ты отлично танцуешь, начал бы раньше, стал бы звездой, как наша Флоренсия.

– Ну, куда мне до таких, как она, – улыбнулся он и посмотрел на нее.

– Где же наш Хосэ? – удивлялась Бланка, поглядывая на часы.

– Его сегодня не будет, – сказал Хулио.

– Как не будет? – удивилась Мария, – Он ничего мне не говорил.

– Потом объяснит, нам нужно искать другого гитариста.

– Можно позвать брата, – обрадовалась Бланка, – Он как раз сейчас у мамы. Флор, будь добра, сходи за ним!

Игнасио стоял во дворе своего дома и вдыхал запах апельсинов, вспоминая недавнюю встречу с Антонией. И все же, как легко все прошло, она сейчас замужем, у нее счастливая жизнь, а он так и остался одиноким волком. Он поднял глаза в сторону имения и увидел свою дочь, это точно была Лус. Он знал, рано или поздно она воспользуется приглашением в дом де ла Вега. Он читал это дикое желание увидеться с Антонией в ее глазах. Видимо любовь к ней передалась с его кровью.

– Опять смотришь на нее? – к нему подошла мама, – Наверное, правильно, что ты не приезжал все эти годы, если до сих пор сходишь по ней с ума.

– Я не схожу по ней с ума, мама, это просто воспоминания. К тому же я переживаю, Лус сейчас у нее.

– Моя внучка сейчас у Лео? И как ты такое допустил?

– Мама, ты меня смешишь! Вы с доньей Элеонорой навсегда связаны.

– Мог бы влюбиться в дочь менее гордой особы, тоже мне хорош.

– Сердцу не прикажешь. К тому же, Антония совсем не похожа на мать.

– Да, она хорошая, вся в отца. Зато вот Мария была такая же гордячка, как мать.

– Мама, а что с ней случилось? Она так и не появилась?

– Нет, как исчезла тогда, больше никто ничего о ней не знает.

– Я так любил эту девочку, она была такая живая. Такая необычная.

– Как Флоренсия?

– Да, Флор действительно похожа на нее, и похожа на донью Элеонору, – рассмеялся он.

– Я слышу, вы обо мне говорите, – подкралась Флоренсия и деланным вызовом посмотрела на них.

– Мы вспоминали твою тетю.

– Вот все говорят о ней, хотела бы я ее встретить в жизни! Бабушка считает, что она жива. Я пришла за вами, Игнасио, нам нужен гитарист, Хосэ сегодня нет.

– А где он?

– Я не знаю точно, но говорят, он работает, чтобы помочь маме, но это секрет.

– Еще один? – улыбнулся он.

– Вы заметили, что вам я доверяю секрет за секретом, – рассмеялась Флоренсия, – Вот со своим отцом я бы в жизни так не решилась поговорить.

– Тебя вырастил Агирре, – едва сдерживая себя, произнес он.

– Да. Папа очень хороший, но немного строгий, у него все должно быть четко и ясно, а я так не могу. Мама говорит, мне нравится творческий беспорядок.

– Твоя мама очень хорошо тебя воспитала, Флоренсия.

– Ей сложно со мной пришлось, – рассмеялась та.

– С таким темпераментом, немудрено.

– А кем была ваша жена? – неожиданно спросила она.

– Одна девушка с Побережья, почему ты спрашиваешь?

– Потому что ваша дочь мне не нравится, а вы такой хороший, – он грустно улыбнулся, ничего не ответив.

Игры, в которые он играл с судьбой, оказались против него. Судьба не любит, когда ее пытаются провести. Стараясь огородить Лус от Испании всеми возможными способами, он тем самым лишил ее многих качеств. Но она все равно вернулась на Родину, как и он, и теперь им обоим придется учиться жизни на Побережье. Заново.

Едва они вошли внутрь, он почувствовал этот необычный запах танцевального класса, запах фламенко. Здание школы было отреставрировано на его деньги силами Бланки и ее лучших учеников, но дух остался старый, присущий еще его молодости, а, возможно даже молодости их родителей. Он прошелся по начищенному паркету и занял свое место у окна, все было так же, и гитара была та же, его любимая гитара, он нащупал три линии, образующие букву «А» на рукоятке, это он сделал в первый день знакомства с Антонией. Она тогда только приехала из колледжа, где изучала искусство. Он вспомнил, как она завороженная, остановилась рядом с ним, играющим на улице для туристов. Тогда они и влюбились друг в друга. Он взял аккорд, эту же мелодию он играл и тогда. И все понеслись в безудержном ритме танца, объединяющего и связывающего людей, прогоняющего боль, приносящего радость, раскрывающего душу…

Антония не могла нарадоваться на свою гостью, так искренне интересовалась Лус искусством и с таким интересом хвалила ее собственные работы. Она смотрела на картины и видела в них свою другую жизнь. С большим интересом рассматривала она картину с изображением лодки на переднем плане, но называлась она по-другому.

– А почему эта картина называется «Хижина»? – удивилась она, – Хотя здесь лодка на переднем плане? – она мило посмотрела на Антонию.

– А ты вглядись глубже в самое сердце картины, ты увидишь там хижину, она играет здесь роль важнее.

Лус последовала совету художницы и действительно, сама хижина на заднем плане выделялась намного ярче, чем большая лодка впереди. Она всмотрелась еще лучше и увидела очертания лица в окне этой хижины.

– Как интересно, вот поэтому я люблю художественное искусство, – с восторгом произнесла она – Здесь надо улавливать моменты, догадываться о потаенном смысле, а что в этих танцах? Все напоказ! Все эмоции налицо!

– Да, Лус, мы с тобой в этом похожи, но вот твой отец и моя дочь предпочитают не скрывать свои эмоции.

– Это вы правильно заметили. Антония, вот как вы уживаетесь с вашей дочкой, она же такая необузданная? – искренне удивилась девочка. Антония рассмеялась такой искренности.

– Я уверена, Лус, что с твоим отцом тебе не легче приходится, – все еще смеясь, ответила она.

– Вы правы, иногда он так выходит из себя, что мне кажется, сейчас будет извержение вулкана, но он быстро остывает.

– Это так интересно! Лус, это намного интереснее, чем жить с пресным человеком.

– Вы так считаете?

– Да, – вздохнула Антония.

– Мама, вы уже закончили осмотр? – в комнату заглянул Хуан.

– Да, сынок, вроде все посмотрели.

– Можно я буду приходить к вам и еще раз поглядывать на эти картины, я не успела разглядеть лицо в хижине, – произнесла Лус.

– Ты его увидела? – удивилась Антония.

– Да, и оно показалось мне знакомым.

– До тебя никто его не замечал, ты молодец, Лус. Тебе просто необходимо связать свою жизнь с искусством.

– Я думаю над этим, но папа предлагает мне пойти в актрисы.

– Лус, если ты не занята, приглашаю тебя прогуляться немного.

– Идите, дети, – Антония широко улыбнулась и еще раз взглянула на свой маленький шедевр.

Когда-нибудь она разъяснит полный смысл, скрытый на этой картине, известный только ей.

Диего наблюдал за милой картиной, когда его сын шел под руку с дочерью Игнасио, и они увлеченно о чем то говорили. Хуан бросал в ее сторону не двузначные взгляды, и он подумал, как превратна судьба. Как играет она с судьбами людей! Он не винил сына, тот не знал ни о прошедших днях на Побережье, ни о прошлой вражде между их отцами. Он был просто влюблен, как когда-то Диего был просто влюблен в Антонию. В ее мягкий голос, в ее нежные черты лица, в ее доброе сердце. Как же отличалась от нее родная сестра, Мария. Именно она и привела в дом своего закадычного друга – Игнасио. Никто никогда не мог понять, как дочь дома де ла Вега может общаться в кругу людей, совершенно отличающихся от них и положением и воспитанием. Это были обычные цыгане, заработавшие на жизнь песнями, танцами и игрой на гитаре. И Мария была ближе к ним, чем к друзьям де ла Вега. Диего истинно не любил ее за вечные выходки и подтрунивания, но еще больше он не любил ее за лучшего и верного друга, гитариста Игнасио. Каждый раз, как он появлялся в доме де ла Вега, его невеста, Антония, словно теряла разум; сначала она умолкала, но затем искренне смеялась над шутками этого цыгана, как никогда не смеялась над шутками Диего. Сколько раз он ссорился с гитаристом, унижал его всеми возможными способами, дрался с ним. Его ярость не утолялась. А теперь, перешагнув порог своего сорокапятилетия, он стоял и наблюдал, как его единственный сын, гордость рода Агирре сходил с ума по дочери Игнасио Равиола. Он почувствовал, как она вошла в комнату. Нет, она не прикасалась к нему, не окликала его, она просто вошла, и в воздухе повис ее аромат, аромат жасмина, который столько лет сводил его с ума. Она встала рядом и тоже смотрела на детей. Она понимала его, даже сама не имея такого желания. Они прожили эти пятнадцать лет вместе, бок о бок, воспитывая детей, деля радости и грусти. Они не могли быть совсем чужими. Что-то их все же объединяло. Но пропасть, разверзнувшаяся между ними с того самого дня, как она встретила гитариста на пляже, становилась все больше. И несмотря на то, что она все-таки стала его женой, не смотря на то, что он все-таки добился ее расположения, она навсегда осталась для него чужой. Игнасио уехал, он оставил ее, бросил на произвол судьбы, а она все не переставала любить его, думать о нем и желать его. И Диего ненавидел ее за это. Он не смог добиться ее чувств, и ненавидел себя за это. Когда дети подросли, и совместное проживание стало невозможным, они решили развестись.

– Ты бы хотела иметь такую дочь, как она, – вдруг произнес он, за долгие годы совместной жизни, он знал, как сделать ей больно.

– Ты прав, да и ты тоже, – парировала она.

– Я старался воспитать Флоренсию именно такой, но она пошла в твою сестру.

– И это беспокоило тебя?

– Нет, сблизило с доньей Элеонорой, теперь я понимаю, как сложно воспитывать такую дочь, – он улыбнулся, их совместные разговоры всегда ходили по острию от взаимной боли до взаимного притяжения.

– Хуан влюблен в Лус, – улыбнулась Антония.

– Агирре влюблен в Равиола, – рассмеялся он.

– Забудь уже прошлое, – она взяла его за руку.

– А ты забыла? – он пристально посмотрел на нее и, прочитав ответ в ее бездонных глазах, отнял руку.

Игнасио импровизировал, и у него получалось великолепно, что приводило Флоренсию все в больший восторг. Он наблюдал за дочерью Антонии и не мог поверить своим глазам. Бланка была права, она действительно танцевала лучше Марии, лучше всех танцовщиц мира, она по праву называлась королевой Побережья. А ведь он никогда бы не подумал, что девочка, которую называли цветком жизни, станет такой красавицей. Она широко ему улыбалась, и от его восхищенных взглядов зажигалась все больше и больше. Хулио всегда был рядом, он старался не отставать от Флоренсии, но вела всегда она. Гильермо никогда не танцевал, вспомнил бывшего друга-врага Игнасио. Всегда он был лишь зрителем-воздыхателем, тайным надсмотрщиком. Он часто приходил в танцевальную студию, ведь здесь пела Мануэла, его невеста, но его восторженные взгляды были адресованы не ей. Игнасио смотрел на Хулио и видел в нем то, чего не было у отца. Силы и любви к жизни. Он смотрел на Флоренсию и понимал, что она любит этого заносчивого парня, стоящего рядом с ней. Но принесет ли эта любовь ей счастье или горе, он не мог предугадать.

Репетиция подходила к концу, когда дверь открылась, и он первый увидел Антонию, словно прошлое вернулось. А за ним настоящее, Лус, шла за ней. По лицу старой подруги он понял, что она не ожидала увидеть его здесь, тем более на месте гитариста, с собственной гитарой в руках. Он пристально смотрел ей в глаза, поглаживая выведенные когда-то ровные линии первой буквы ее имени. Она еле сдержала слезы, когда Мария пропела: «Я боюсь прошлого, которое возвращается…» Затем ее взгляд перешел на Флоренсию, танцующую в объятиях Хулио, и она удивилась новым движениям севийаны. Лус тоже наблюдала эту сцену и все желание помириться ради Антонии с ее дочерью, как рукой сняло. Наконец, зазвучал последний аккорд и все зааплодировали друг другу, поблагодарив за прекрасный момент жизни, который останется навсегда.

– Папочка, ты играл великолепно! – Лус обняла отца, оттолкнув Флоренсию, направляющуюся к нему, чтобы выразить свое восхищение. Он заметил это полу-движение, это микро-выражение ее лица.

– Спасибо, дорогая, – он обнял дочь и протянул руку Флоренсии, – А вот, кто была настоящая звезда сегодняшнего дня, – он обнял ее и поцеловал в макушку, теребя ее кудряшки, от чего та почувствовала себя маленькой девочкой.

Лус с ревностью взглянула на отца и Флоренсию. Антония не смогла сдержать слез и расплакалась, Лус подошла к ней и успокаивающе обняла. Двое так и стояли в окружении детей друг друга, и глядя в глаза, словно погружаясь в прошлое.

– Мне кажется, без Марии мы бы не справились, – Флоренсия взяла лучшую подругу за руку и поцеловала в щеку, теперь и у нее на глазах заблестели слезы.

– Что случилось, Флор? – подруга сразу почувствовала что-то, что происходило в потаенных уголках ее души.

– Папа никогда не хвалил меня за танцы, – произнесла Флоренсия, – Как бы я хотела, чтобы сеньор Игнасио никогда больше не уезжал! – едва произнесла она, как все мигом посмотрели на нее.

– Моя дорогая, – Игнасио обнял Флоренсию – Я не уеду, если ты этого хочешь.

Все со странностью наблюдали эту сцену, особенно поражена была Лус. Но Антония понимала, что рано или поздно они ответят за все. Он обнимал Флоренсию и смотрел на бывшую жену, им обоим было одинаково больно.

Хулио не понял ее тогда, как и не понимал позже. Он знал, что ревновать Флоренсию к мужчине, ровеснику ее отца, было, по меньшей мере, глупо, по большей – странно. Озадаченная Лус решила воспользоваться моментом всеобщего смятения и подошла к Хулио.

– Он не прав, самым лучшим был ты, – прошептала она ему в ухо.

– Спасибо, красавица, на самом деле, я только новичок, – он стоял рядом с Лус, но взгляд его был устремлен на Флоренсию. Лус заметила это и провела рукой по его плечу, возвращая его внимание к себе. Сработало.

– А теперь, думаю, будет лучше всего отпраздновать все это веселой фиестой в кафе! – предложил Игнасио.

Его предложение было встречено шумными одобрительными возгласами и овациями. Большая веселая компания отправилась в свое любимое кафе. Когда Игнасио пропускал Антонию вперед, открывая ей дверь, владелец кафе, Маноло, не поверил своим глазам, решив, что со зрением уже давно проблемы, но когда за ними вошли остальные и Игнасио весело крикнул:

– Маноло! Всем гаспаччо и тостад, твоих фирменных. Не таких хороших, как у моей мамы, но все же необычных. Стакан в руках Маноло с грохотом упал на барную стойку, но не разбился.

– Маноло, ты как-будто призрака увидел? – похлопал его по плечу Игнасио и рассмеялся, бармен перевел взгляд на смеющуюся Антонию и улыбнулся. Давно не видел он ее такой веселой. Неужели ее пропавший муженек и вправду вернулся?

– Игнасио, это ты? – наконец произнес он.

– Я! Я! – повторил тот.

– Игнасио! – старые знакомые обнялись, и Лус посмотрела на Флоренсию.

– Моего папу здесь все знают, – гордо произнесла она.

– Он просто замечательный, – мечтательно сказала Флоренсия.

– Смотри, я начну ревновать, – шутливо сказала Лус, он не думала шутить.

– Да я тоже, – парировала та.

После веселой фиесты самые стойкие направились на гаспаччо к донье Кармен. Антония не хотела идти, но желание еще немного побыть с Лус и Флоренсия, в глазах которой светилось это сумасшедшее желание побыть дольше с Игнасио взяли свое, и она уступила. Молодёжь расположилась на заднем дворе под апельсинами, донья Кармен опять начала свои долгие рассказы о прошлых днях на Побережье.

– Сегодня я расскажу вам одну очень увлекательную историю, – начала она и взоры всех обратились к пожилой донье, – Она началась много лет назад, за десятилетия до вашего рождения. Произошла она здесь, на Побережье. В ту пору оно выглядело по-иному. Здесь не было так много домов, туристы не тянулись сюда со всей Европы. Это был небольшой закрытый район со своими правилами. Мы назвали его «Побережье». В районе было всего два больших и красивых дома, а не то, что сейчас, и для детей из приморских улочек было очень необычно наблюдать за красивыми декорациями этих двух домов, стояли они друг напротив друга, один на вершине, второй у набережной. Две знатные семьи управляли этими домами. И в двух семьях подросли два красавца-молодца, два лучших друга, уважавших общество и друг друга. Франциско и Антонио. Первый навсегда отдал свое сердце морю, а второй все-таки пошел на поводу у родителей и продолжил семейное дело плантаторщиков апельсинов. У Антонио уже была невеста, прекрасная Мерседес, так отлично подходившая его семье. Сердце Франциско пока было свободно. Однажды прекрасным летним вечером оба друга прогуливались по набережной и увидели, как группа путешествующих певцов и танцоров разыгрывали концерт на площади. Внимание обоих привлекла танцующая королева этого квартета. Она двигалась, словно пантера, завораживая обоих. Ее мягкие кудри развевались на ветру, она летела в свободном танце, освещаемая пламенем костра. Люди потихоньку расходились, а два друга остались с группой и не сводили завороженных взглядов с чарующей танцовщицы. Вскоре им предложили остаться на ночь, и когда темная летняя ночь накрыла их нежным покрывалом, вся компания танцоров и два друга пошли на пляж и расположились у воды, слушая шум прибоя. Танцовщица перестала танцевать и присела у костра, один из друзей, более сильно впечатленный ее танцем все никак не мог оторвать от нее влюбленного взгляда, второй же ее возненавидел. Потому что не мог ею обладать, его уже связывали узы данного слова другой. Но уйти он, тем не менее, не мог, только одно созерцание этой девушки доставляло ему несравненную ни с чем радость. Франциско решил не терять времени даром и познакомился с таинственной танцовщицей, он всегда был немного смелее Антонио. Он послушался зова души и пошел служить на море, послушался зова сердца и вскоре женился на прекрасной танцовщице. Сколько шума это вызвало в высшем обществе! Люди не переставая твердили об их любви. Связанный словом первый друг становился все мрачнее с каждым днем, и его невеста тоже. Никто не знал, что скрывалось в душе Мерседес, но многие поговаривали, что она была влюблена в собственного мужа, что не было чем-то постыдным, но он ее так и не полюбил. Она буквально возненавидела прекрасную Элеонору. Но у той была своя отдушина, ее любимая подруга Кармен, с которой они делили и горести и счастье. Но время шло, Элеонора попала в высший свет и встречи с Кармен становились все реже и реже, пока не прекратились совсем. Вскоре муж Элеоноры не вернулся из затянувшегося плавания, и она осталась одна с двумя дочерями на руках. Гордость не позволила ей просить помощи ни у кого, но старый друг ее мужа все понимал и в тайне помогал ей. Сердце бывшей танцовщицы было в шипах, его согревала память о муже, доставившим ей столько счастья, и его же разрывала любовь к его лучшему другу, когда-то посчитавшему ее недостойной звания его жены. Мерседес яро возненавидела Элеонору и при всяком возможном случае старалась оскорбить и унизить ее. Элеонора не оставалась в накладе. Вскоре на некогда спокойном Побережье началась настоящая война двух некогда дружественных семей – де ла Вега и Эрнандесов. Они хорошенько подпортили жизнь себе и детям, – сказала в заключение Кармен.

Дети ахнули от удивления и начали засыпать пожилую донью вопросами, а Антония и Игнасио, воспользовавшись моментом, вышли в сад.

– Я столько раз слышал эту историю, – первым заговорил он.

– Мама никогда не рассказывала мне ее, – призналась она, – А ведь когда-то она тоже танцевала, я не могу в это поверить.

– Признаться, я тоже, – улыбнулся он.

– Ты ее никогда не любил.

– Думаю, у нас это взаимно, – опять улыбнулся он.

– Когда ты улыбаешься, мне кажется, что ты прежний, – попыталась затронуть волнующее она.

– Не надо, Тони, не вспоминай, так будет лучше. Для меня, тебя и твоего мужа.

– Бывшего мужа, – поправила его Антония, – Мы развелись.

– Но Флоренсия сказала мне, что ты счастлива с Агирре, – удивился он.

– Флоренсия хочет, чтобы я была счастлива с ним. Но это не так, – она пристально посмотрела на него.

– Он хороший отец? – пересиливая себя, спросил он.

– Он хороший, отец, Игнасио, – подтвердила она.

В этот момент оба понимали, что так много времени потеряно, так много жизни прожито в дали друг от друга. Нет, уже никогда все не будет, как прежде.

– А ты ведь тоже не один все это время жил? У тебя есть женщина? Или жена?

– Женщины были, да, но жена у меня была только одна, – он серьезно посмотрел ей в глаза, от чего стало нестерпимо больно, он корил ее за брак, – Почему ты спрашиваешь? – он опять вернулся в свою невозмутимость.

– Потому что мне хочется знать, черт возьми, как ты жил все это время! – не сдержалась Антония.

Он стоял молча, его раздирали противоречивые чувства. Ему так хотелось показать ей насколько больно было ему и в тоже время он хотел все забыть и оставить в прошлом.

– Мама, ты здесь? – их тишину нарушила Флоренсия.

– Да, родная, мы сейчас уходим, – придя в себя, сказала Антония.

– С тобой все в порядке? – дочь взяла ее за руку, она давно не видела мать такой возбужденной, – Если вы обидели мою маму, вам несдобровать, – обратилась она к Игнасио, стоявшему в лунном свете с самым суровым выражением лица, которое Флоренсия когда-либо видела.

– А если она меня обидела? – спросил совершенно серьезно он и вышел из сада.

– Все в порядке, Флор, мы просто вспомнили прошлое.

– После сегодняшней истории доньи Кармен я думаю, что и о вас я многого не знаю.

В тот вечер Хулио и Мария вернулись домой поздно, чем озадачили своего отца.

– Где вы были? – удивился он.

– Мы были у доньи Кармен, – ответила Мария, отчего отец удивился еще больше.

– Да, пошли туда после танцев, – добавил Хулио, уже поднимаясь к себе.

– Ты ходишь на танцы? – не переставал удивляться Гильермо, – Твоей бабушке это не понравится, – серьезно сказал он.

– Да, зато я знаю, что ей понравится, – усмехнулся он, – Например история любви сеньоры де ла Вега и моего деда!

– Не смей говорить ей об этом! – испугался Гильермо.

– И я узнаю об этом от совершенно посторонних людей!

– Я думаю, лучше не напоминать ей об этом, раз бабушка сама об этом не говорит. Это должно быть больно, когда твой муж тебя не любит, – старалась успокоить брата Мария. Гильермо грустно посмотрел на дочь.

– Это глупости, Мария, если бы он любил сеньору де ла Вега, он бы женился на ней, а не на бабушке. Все просто! – слова тронули Гильермо за живое и он произнес:

– Ты многого не понимаешь в любви, сынок, иногда долг перевешивает чувства.

– Это все ерунда! Если любишь по-настоящему, борешься до конца.

Гильермо ничего не ответил, проводив молчаливым взглядом детей. Сын был так похож на него в молодости! Тот же пыл, тот же темперамент, та же гордость и та же уязвимость. Он прошел к себе в кабинет и взял отчеты с плантации. В последнее время дела шли хорошо. Его любимый сорт апельсинов – Мария – давал хороший урожай. На 10% больше чем в прошлом месяце. Он старался сконцентрироваться на цифрах и не дать воспоминаниям унести его в тот день, когда был обнаружен этот сорт и главное, в обстоятельства его названия.

А ведь стоял жаркий июньский день. Он был молод и горяч. И она была с ним. Такая яркая и живая.

– Гильермо, смотри, какой интересный вкус у этого апельсина, он вырос в тени нашей хижины, – она протянула ему маленький оранжевый шарик солнца, – А, значит, его осветил свет нашей любви, – и действительно, то ли близость к морю, то ли тень от хижины, вкус был другим, резковато-сладким, – Мы посадим его и вырастим, – улыбнулась она и сдержала свое слово. Первое дерево выросло у хижины. Потом семена были собраны для более крупных посадок. Их становилось все больше и больше. Новый сорт он назвал «Мария», как вечная память об ушедшей любви.