Читать книгу Евангелие от Гаримы - Геннадий Евгеньевич Ангелов - Страница 7

Стучать настойчиво в дверь не прекращали. Плечо продолжало болеть и, одеваясь, я матерился на чём свет стоит. На душе почему-то было неспокойно, холодная дрожь и влажные ладони, на минуту остановили меня перед дверью. Стыдно признаться, но я дрожал, перед неизвестностью. И не ошибся. Интуиция сработала на все сто, и мои незваные гости, вместо слов доброе утро, огрели чем-то тяжёлым по голове, когда я открыл дверь. Хорошо, что упасть на пол не дали. Успели подхватить и отнести на кровать. Сквозь пелену, я услышал, как захлопнулась дверь, и я оказался в мышеловке.

– Я вижу, что ты не очень рад нас снова встретить? – сказал мой старый знакомый, которого ночью исполосовал из автомата отец Сергей.

Изо рта у него воняло, грязные руки сдавливали горло. Он ухмылялся, с ехидством, и в глазах его зияла ненависть. Его напарник примостился на моих ногах, и держал угрожающе нож возле мошонки.

– Пикнешь, и останешься без яичек, уяснил? – прошипел второй нападавший, омерзительным голосом, от которого снова разболелось плечо, и ещё больше гудела голова.

– Я их отрежу, и повешу на шею. Как талисман. От сглаза.

От своей тупой, глупой шутки, он заржал.

Моргая и задыхаясь, я был согласен на всё. Ситуация не в мою пользу, и стоит подумать о том, как сохранить жизнь. Хватка на шее ослабла, и я смог несколько раз глубоко вдохнуть.

– Кто вы такие? И что вам нужно?

– Правильные вопросы задаёшь, Дёмин. Только не в твоём положении спрашивать. Ты нужен нашему хозяину. Это он приказал тебя привести. Нам всё равно, поверь.

– Кто ваш хозяин?

– Узнаешь, всему своё время. Человек он хороший, добрый, если с ним ладить. Может многое дать, причём за сущую безделицу. Ты обещаешь не сопротивляться? Или применить свои методы?

– Это какие методы?

Мой голос дрожал, выдавая страх с головой. Плохой из меня разведчик, очень плохой. И контрразведчик тоже ни к чёрту. Салабон. Не иначе. Мне дали подняться и одеться. Никто не кричал и не угрожал. Была мысль сигануть в окно, только, что там внизу? Хорошо, если ничего не стоит, и просто газон. А вдруг забор, камни, проволока… Постепенно страх отступил, всё-таки не убили, хотя могли. И страх перешёл в обычное любопытство. Не сопротивляясь, я вышел с незнакомцами из дома. На удивление в доме никого не было. Ни отца Сергея, ни девушки. Мои похитители чувствовали себя уверенно, и я шел между ними двумя, осматривая переулки и дома.

Все мы герои одного большого и толстого романа. Одного времени и событий. Когда цепочка жизненных перипетий, так или иначе идёт от пункта А, к пункту Б, без остановок. Начало пути всем кажется лёгким и безоблачным. Мы верим в то, что всегда с нами будут живы родители, и всегда мама на кухне сможет выслушать, утешить, дать совет, как поступить. Чувствуя надёжный тыл за спиной, не боимся упасть, набить шишки, испытать горечь от потерь. Только чем ближе приближаемся к конечной точке, пункту Б, тем больше становимся одиноки, даже в кругу семьи. Потому что родители, к большому сожалению, умирают, отношения с женой и детьми, оставляют желать лучшего, и душевная пустота выжигает дотла. И именно в эти минуты понимаем, что многие вещи делали зря, не к тому стремились, не в те идеалы верили, и что сама жизнь, огромная помойная яма. В которой всё меньше остаётся доброты и любви, и всё больше ненависти и насилия. И находясь в аэропорту, всё чаще оглядываемся по сторонам, в поисках неуловимых террористов, всё больше нам мерещатся кем-то брошенные вещи, подозрительными, с взрывчаткой, и мы озлобленно таращимся по сторонам, в поисках защиты. Защиты от самих себя и своих страхов.

Улицы города были забиты военной техникой. Негде яблоку упасть, и пробираясь сквозь толпы чехов, видел озлобленные лица, людей, недовольных военным положением. Солдаты сидели на броне, курили, и старались не обращать внимания на то, что происходило за их спинами. Все дороги были усыпаны листовками, кое-где висели плакаты, с призывами русским убираться домой. Волнения среди молодёжи, и провокаторов, подталкивали к мятежам. Приказа применять оружие не поступало, и танкисты старались сохранять спокойствие. Хотя какой ценой им это давалось, мало кому известно.

Мы, наконец, выбрались из плотного кольца митингующих и вышли к парку. Мои провожатые, с каменными лицами всю дорогу молчали, и после того, как мы подошли к высокому старинному зданию, указали наверх.

– Поднимайся на третий этаж. Там тебя встретят.

Они остались стоять возле входных дверей, с равнодушием поглядывая на прохожих и автомобили. Открывая стеклянную дверь и проходя внутрь, я не обнаружил охраны, и даже консьержа. Стол и несколько кресел были расположены с левой стороны, люди отсутствовали. Поднявшись по ступенькам, я оказался возле лифта, и нажал на кнопку. Послышался шум, дёрнулись несколько раз тросы и, скрипя ржавыми, несмазанными подшипниками, лифт спускался вниз. Что тут может ждать хорошего? Я в который раз задавался этим вопросом, но желания сбежать не было. И куда? Вернуться обратно, к отцу Сергею? Только почему его не было, когда в дом проникли неизвестные? Где Марина? Не зря она меня предупреждала перед сном. Не зря. Двери лифта с шумом открылись и я нажал на кнопку с цифрой три. У выхода меня ждал невысокого роста мужчина в строгом деловом костюме. Он слегка склонил голову и показал рукой вправо, на конец коридора. Шаги утопали в мягком, пушистом ковре, когда я шёл к загадочной двери. Постучавшись, положил руку на ручку и открыл дверь.

– Проходите, Михаил, проходите.

Где-то сбоку звучал мужской, приятный голос. Я сделал шаг, и заглянул за дверь. Никого. В комнате были огромные окна, она хорошо освещалась солнечным светом. Видно было, что это место для деловых переговоров, возле окна стоял громоздкий стол, высокое кресло, и резные, деревянные стулья. Тёмные обои, с золотыми рисунками, шкаф с книгами и бумагами, у стены, и огромная люстра, завершали скромную обстановку хозяина. Пахло цветами, причём свежими, только нигде не наблюдалось ваз, или горшков с цветами. Мебель не новая, но достаточно солидная, и дорогая. Видно, что хозяин кабинета не экономил, на обстановке, любит старинные вещи, и гордится ими по праву. Пока я глазел по сторонам, кто-то меня сзади похлопал по плечу. Я совсем не услышал, как хозяин кабинета оказался у меня за спиной. Смутившись, таращился на немолодого мужчину лет пятидесяти.

В белой, накрахмаленной рубашке, без галстука, импозантного вида, с заметной сединой, широкими плечами, он улыбался, широко раскинув руки. Как будто мы давно были с ним знакомы, и сейчас встретились спустя много лет. Он улыбался, хотя улыбка мне не понравилась. Она была искусственной, как у продавцов крупных магазинов, техники, когда клиент по-прежнему прав, и хочешь не хочешь, а нужно улыбаться, сохраняя лицо компании. Своим видом, и наверняка высоким положением в обществе, он гордился, понимая, что производит приятное впечатление на людей.

Бледная кожа, выбритые до синевы щёки, греческий нос с горбинкой, и небольшая ямочка на подбородке, которая почему-то всегда нравится женщинам. От него исходил холод, высокомерие и неприкрытое желание быть всегда и во всём первым, оставляя как друзей, так и врагов, далеко позади, при этом без зазрения совести, показывая проигравшим средний палец.

– Очень рад знакомству с Вами, Михаил. Меня зовут Олег Николаевич, проходите, присаживайтесь.

Пожимая руку, я чуть вздрогнул. Рука моего нового знакомого была холодна, как лёд. И абсолютно бездвижна. Пытаясь пожать его руку, я не почувствовал никакой ответной реакции.

– Хотите кофе?

Олег Николаевич подошёл к шкафу, взял поднос, на котором уже стоял кофейник, и чашки.

– Может, Вы объясните, что происходит?

Олег Николаевич ждал мой вопрос и ещё больше улыбнулся.

– Попробуйте кофе, Михаил, он из Индии.

Усевшись напротив меня в кресло, хозяин кабинета несколько раз качнулся, расправил плечи и подкатил рукава рубашки. Видно было, что никуда не торопится, и наша беседа не на один час. Что ж, мне тоже торопится особо никуда, хоть и не внушало особого доверия новое знакомство. Пришлось взять чашку с кофе, и сделать несколько глотков. Кофе по-настоящему был изумительным. Я впервые в жизни пробовал столь изысканный и благородный напиток. Это не ускользнуло от внимательных, серых глаз моего нового знакомого. Глаза заблестели, и он снова улыбнулся.

– Как прошёл переход, Михаил? – задал вопрос Олег Николаевич.

– Знаете, как бы Вам ответить, чтобы никого не обидеть. Я сам, в последние годы, по своей инициативе, ничего не делаю. Себе можно сказать, не принадлежу. По – этому Ваш вопрос, Олег Николаевич, оставлю без ответа. Скажу больше, лично мне это всё давным-давно надоело. Хочется одного, спокойно жить с семьёй, воспитывать ребёнка, работать. И не быть пешкой, в чьих-то руках. Я понятно выражаюсь?

– Более чем, Михаил. Тогда, пожалуйста, дверь открыта, уходите. Никто Вас задерживать не будет. Идите, живите так, как считаете нужным. Сам механизм перемещения Вам известен? Возвращайтесь домой, и точка.

Ответ меня слегка обескуражил. Я видел, что мой собеседник не иронизирует, и говорит правду.

– Идите, идите, Михаил. Можете взять сигару, на память о нашей встрече. Если Вам не интересно узнать, зачем здесь, для какой цели. Идите. Вы свободны. Мне жаль, что у нас с вами не получилось конструктивного диалога.

Он открыл не большую деревянную коробку с сигарами и протянул через стол. В возникшей паузе я почувствовал себя неловко и смутился.

Бывают моменты в жизни, когда осознаешь, что на тебя потрачено время, деньги, усилия, и вроде как отказать человеку нельзя. Это будет выглядеть неприлично, в глазах собеседника. Хотя здесь кроме нас двоих никого не было, и мне можно было уйти, хлопнув дверью. Не дожидаться пока мне расскажут, какую-то историю, и мне придется в неё поверить. Но я остался, вопреки здравому смыслу, который убеждал меня бежать как можно скорее.

– Хорошо, я Вас выслушаю, Олег Николаевич.

– Другое дело, тем более, Михаил, что мы с Вами в одной лодке.

– Даже так? И кто нас с вами Олег Николаевич усадил в эту самую лодку?

– Жизнь Михаил, жизнь. Банально… Но факт. И так, Вы знаете, где именно сейчас находитесь?

– В общих чертах. Чехословакия. 1968 год.

– Всё верно. Это и есть первое задание.

– В чём оно заключается? И почему Михайлов мне об этом не сказал?

– Не знаю. Всё произошло значительно раньше, чем планировалось. Сработал механизм перемещения, когда случился сбой программы. Ты не один такой, Михаил, десяток людей исчезли. Их ищут, не только здесь, но и в других мирах. У богатых людей свои планы, причуды, небось слышали о таком?

– Слышал, не один раз.

– Так вот, эти самые, богатые люди хотят сохранить и преумножить свои богатства.

– Каким же образом?

– Используя самые современные технологии. Улавливаете суть?

Мой новый знакомый усмехнулся и закурил.

– Пока нет.

– Этот мир – альтернатива нашей Земле. Он может развиваться по тому же сценарию, что и Земля, только со значительной задержкой, лет так на тридцать, а может и нет. Пойти совершенно другим путём. И сценарий, новой жизни, напишут такие люди, Михаил, как мы с вами. Это почётная миссия. Поверьте.

Трудно было понять, чего именно от меня хочет Олег Николаевич, но уже то, что планы и стратегия таких как Михайлов, перешагнула границы дозволенного, напрягала. Мне это не нравилось, и чтобы не влезть в очередное дерьмо, с головой, я решил быть откровенным.

– Колонизация?

На мой вопрос Олег Николаевич кивнул и сжал руки в замок. Лицо стало серьёзным, глаза сузились, до маленьких щелок.

– Постановка вопроса таким образом не совсем правильная, знаете почему? Потому, что мы с вами знаем, гораздо больше, пройдя земными годами, десятилетиями свой путь, и пытаться использовать знания не во благо людям, не совсем корректно. Люди принесут в эту страну огромные капиталы. Следовательно, будут строить заводы, фабрики, поднимать экономический рост. У населения будет работа, достойная жизнь.

– Всё это слова, Олег Николаевич, простые слова, за которыми ничего не стоит. Как я понимаю, люди здесь будут прятаться, кто-то от правосудия, кто-то в поисках новых наслаждений и удовольствий.

– Михаил, это происходило всегда. Во все времена. Нужны примеры, пожалуйста. Лётчица Амелия Эрхарт, загадочно исчезла, в своё время. Преступник, угнавший самолёт «Boeing 727» по фамилии Ди Би Купер, скрылся с огромной суммой денег, и до сих пор, там, на той стороне, откуда мы пришли с вами, никто не знает, куда он исчез. Во время полёта над Аляской испарился конгрессмен Хейле Боггсе.

– И Вы хотите сказать, что все эти люди находятся здесь?

Я удивился, не веря своим ушам, что это правда.

– Безусловно, Михаил. Только они оказались здесь по воле рока, случая, и тот, кто жив, имеет семьи, детей, внуков.

– Откуда Вы о них знаете?

– Эти люди не скрывали своих имён. Для закона и правосудия, они абсолютно чисты. Как малазийские пятнадцатилетние девственницы.

– Даже так?

– Могу ещё привести примеры, хотите? Известная писательница, светская львица, Дороти Арнольд, наследница огромнейшего состояния, из Нью-Йорка, исчезла в возрасте двадцати четырёх лет. Она успела написать несколько рассказов, которые благосклонно одобрили издатели. Ей пророчили блестящее будущее. И ранним утром, в декабре, 1910 года, красавица ушла из дома. Предупредила мать, что для предстоящего бала, ей необходимо купить новое платье. Зашла в книжный магазин, купила новый роман, шоколад, и отправилась гулять в Центральный парк. На этом следы её потерялись.

Он замолчал и открыл толстую папку, лежавшую на столе. Вытащил из неё фотографию и протянул мне. На фото была изображена немолодая, привлекательная женщина, лет семидесяти. Миловидная, в широкой шляпке, светлом платье, сидящая в кресле с высокой спинкой.

– Это и есть Дороти Арнольд. Жива и здорова.

Я положил на стол фотографию, и спросил: почему люди не хотели вернуться обратно? Неужели они не скучали по родным и близким?

– Каким образом, Михаил, вернуться обратно? В то время таких технологий не было и в помине, а сейчас, когда прошли десятки лет, и они благополучно устроились здесь, сам факт обратного возвращения не важен. Тем более что никто им не предлагает, и не предложит, вернуться домой. На Землю.

– Мне это не нравится, не буду лукавить. И что я буду должен делать?

– Ваша задача, Михаил, выполнять мои поручения. Простые и не опасные для жизни. Есть место, куда прибывают наши люди. Проход. Будете там встречать новых друзей, и устраивать их здесь. У Вас будет неделя на адаптацию и изучение всех необходимых нюансов. Вот папка с правилами и условиями пребывания здесь. Изучите. Будете жить в гостинице, в центре Праги. Этот документ нужно подписать.

Я взял листок и пробежал глазами по пунктам. В принципе ничего сложного. Встреча группы. Сопровождение. Краткий экскурс в историю сложившийся ситуации в Праге. Работа гида. Если не считать последнего пункта. Внизу маленькими буквами было допечатано. Что в случае разглашения информации, смерть. И что интересно, на выбор. Какая лояльность, милосердие и душевная доброта. Пуля. Яд. Верёвка. Очень круто, особенно если представить себя висящим на дереве, с посиневшим языком, в дремучем лесу.

– М-да, последний пункт, очень занятен.

– Михаил, это всего лишь формальность. Никто не собирается Вас расстреливать, или травить ядом. Однако порядок должен быть. Как и то, что люди должны чувствовать ответственность.

– Олег Николаевич, Вы не сказали, кем сами являетесь?

– На мне лежит выполнение всей Миссии до конца. Можете называть меня – Модератор. Или Администратор, как Вам, Михаил, заблагорассудится.

– У меня вопрос, скажите, будь Вы на моём месте, как бы поступили?

Мой вопрос поставил собеседника в тупик. Он задумался, правда ненадолго, и ответил: сложно сказать, я не был в таком положении, но наверняка, остался бы человеком благоразумным. Имея семью и ребёнка на земле.

– Тогда можете считать меня человеком неблагоразумным. Я ухожу.

Резко встав со стула, я повернулся и направился к двери. И тут началось самое интересное. Мои соглядатаи открыли дверь раньше меня, и ждали с ухмылкой на лицах. Пока я сообразил, что нужно делать, один из них сделал шаг вперёд, сжал кулак, и резко ударил меня в челюсть. Острая боль, от которой показалось, что скула разбилась на сотни кусков, в носу возник пожар, и хлынула кровь. В глазах потемнело, я ни черта не видел, и текли слёзы. Второй удар, заставил машинально поднять правую руку, чтобы защитится, только было поздно. Крепкий удар, более резкий и сильный последовал моментально, сбил с ног, и я упал на ковёр, теряя сознание. Действительность потеряла очертания. Последнее, что я смог услышать и разобрать, перед тем как ушёл в нирвану, были слова Модератора: выбросьте его на улицу, и там оставьте. Он нам больше не нужен.