Читать книгу Донской хронограф. Хронологическая история донского казачества. Том 3 - Геннадий Иванович Коваленко, Геннадий Иванович Кривецков - Страница 11

Всю зиму 1668—1669 г. Разин находился на о. Сари, совершая лишь незначительные набеги на побережье. Желая пополнить свои заметно поредевшие ряды, атаман начал размен пленниками, требуя за одного перса по 3 – 4 христианина. Однако в частных, хотя и победоносных сражениях число казаков непрерывно таяло и им становилось всё трудней отражать неприятелей. Видя это, Разин отправляет к персидскому шаху казачье посольство, с тем, чтобы просить у него разрешения поселиться на Куре, обещая Аббасу служить верой и правдой всем своим войском. По всей видимости, это посольство должно было тянуть время до наступления тепла. Но шах, узнав о прибытии казаков, счёл себя оскорблённым, а посольство недостойным своей особы. Прибывших казаков он велел схватить и заточить в тюрьму, заковав в железо. Один из разинских посланцев был затравлен собаками в присутствии русского посланника, подьячего Наума Колесникова, который в то время был в Исфахане и вёл все посольские дела после смерти другого русского посланника англичанина Томаса Брейна.

Об этих событиях Колесников, в своей отписке в Москву, писал так: «… при нём, Науме, привели к нему Ихтому Давлетю, на двор 18 человек казаков перекованных. И Ихтомо Давлет распрашивал тех казаков при нём, Науме, порознь, для чего они в государства шахова величество войною приходили и не по указу ль царского величества. И казаки де ему сказали, что они царскому величеству изменили и город Яик взяли, и ратных людей многих побили, и в шахова величества государство войною ходили собою. И распрося де тех казаков, послал их Ихтомо Давлеть в тюрьму. Да в тех же де казакех шесть человек присланы были от вора Стеньки к шахову величеству в послех с тем, чтоб шахова величества велел ему жить в своём государстве на реке Куре, и он учнёт его шахову величеству служить. И тем де казакам отказано, и перекованы они с теми ж казаки. И на завтрее де того они, одного казака из них выбрав, при нём, Науме, затравили собаками».

Весной 1669 г. Степан Разин покинув остров Сари, устремился к восточному, ещё не разграбленному берегу Каспийского моря. Там он принялся разорять и жечь «трухменские улусы. Но здесь разинцы встретили ожесточённое сопротивление туркмен. Разину так и не удалось закрепиться на побережье, потеряв в боях атамана Сергея Кривого и многих казаков, Степан Разин смог укрепиться на Свинном острове и стал совершать с него набеги на побережье. Персидский шах, пытаясь пресечь опустошительные вторжения в свои владения, в июле 1669 г. отправил против казаков свой флот с 4000 войска, под командой Менеды хана. Однако у Свинного острова персидский флот был окружён казачьими стругами, учинившими настоящее побоище. В ходе которого спаслось лишь три персидских корабля. На одном из них и бежал Менеды хан, а вот его сын и дочь попали в плен. Но и казаки понесли серьёзные потери в этом сражении.

В русских источниках, этот эпизод описывается так: « … приходили к тому острову на них боем Астаринский Мамедхан, а с ним шаховых и наёмных людей Кумычан и Черкас горских в 50 сандалах с 3700 человек, и на том де бою воровские казаки Стенка Разин с товарыщи того хана и шаховых ратных людей побили, и пушки и ружьё поимали, а сына де его Шабалду в полон взяли, … а ушли де от них шаховы немногие люди только в трёх стругах; а иных де воровских казаков на том бою побито и в зимовье до весны померло с 500 человек».

Пресытившись добычей и кровью, Разин решил возвратиться на Волгу, не ожидая когда шах пришлёт против них более сильный Флот. Кроме того у казаков ощущался недостаток хлеба, а потеря 500 человек в последнем сражении, была невосполнима. Вначале казачий флот подошёл к крепости Терки, а оттуда отплыл в Астрахань, куда прибыл в июле 1669 г. и стал лагерем на островах Четыре бугра.

Приплывшие из низовий Волги, стрелецкий голова Василий Пасынков, ездивший в Терки за шёлком сырцом, и персидский купец Кулибек, сообщили: «… воровские казаки Стенка Разин с товарыщи, идучи от Волского устья к Четырём Буграм, их встретили, и взошед на бусу шаховы купецкие все товары и всякие пожитки пограбили и купчинина сына Сахамбетя с бусы взяли с собою».

Узнав об этом, астраханский воевода, князь Прозоровский, сменивший на этом посту князя Хилкова, выслал против них 37 больших стругов с 4000 стрельцов, под командой князя Львова. Те внезапно подступили к островам и высадились, готовясь к бою. К этому времени у Разина осталось 600 казаков, изнурённых походом и страдавших от недостатка припасов. В последнее время казаки питались одной кониной, перехватив посольский караван персидского шаха к русскому царю. Увидев готовых к бою стрельцов, Разин не стал рисковать фантастической добычей, взятой казаками в Персии и бежал со своими сподвижниками в море. Воевода Львов гнался за ними 20 вёрст, но настигнуть их так и не смог. Тогда он послал казакам милостивую грамоту, где им от имени царя было обещано прощение если они оставят воровство и вернутся в свои городки. Став в море на якоря, князь пропустил разинцев в Волгу, после чего заблокировал устье.

Получив грамоту, Разин использовал этот счастливый случай. Он отправил к князю Львову двух казаков, с прошением от него и всех его сподвижников к царю, и о его милости. Как говориться: повинную голову мечь не сечёт: «Всё Войско бьёт челом, чтоб великий государь пожаловал, велел вины их отдать и отпустил на Дон с пожитками, а мы за свои вины рады великому государю послужить и головами своими платить, где великий государь укажет, пушки, которые мы взяли на Волге в судах, в Яицком городке и в шаховой области, отдадим, служилых людей отпустим, а струга и струговые снасти, отдадим в Царицыне».

Князь Львов, не желая проливать кровь, с одной стороны, и желая прекратить разбои разинцев, с другой стороны, решил снять с себя ответственность и переложить решение этого вопроса на плечи Алексея Михайловича. Как оказалось, позже, эта нерешительность стала роковой как для самого князя Львова, так и для многих волжских городов. Вместо того, чтобы истребить горсть измученных казаков, воевода велел казачьей флотилии двигаться вслед за ним в Астрахань. Более подробно о перепитиях этих переговоров мы узнаём из московской грамоты Разину: « … воевода князь Семен Львов и с ним великого государя ратные люди на взморье вас сошли и обступили, и хотели побить; и ты, вор Стенька, с товарищи видя над собой промысл в. государя ратных людей, прислали к нему, князь Семёну двух человек выборных казаков, и те казаки били челом великому государю от всего войска чтоб великий государь пожаловал, велел все ваши вины отдать, а вы те свои вины обещались ему, в. государю служить безо всякие измены и меж великим государем и шаховым величеством ссоры и заводов воровских ни где ни каких ни чинить, и вперёд для воровства на Волгу и на море не ходить; и те казаки на том на всём крест целовали. А к великому государю к Москве прислали о том бить челом великому государю казаков Лазарку и Мишку (Лазаря Тимофеева и Михаила Ярославцевым) с товарищи сем человек знатно обманом».

Разин, видя колебания и нерешительность царских воевод, воспрял духом и осмелел до того, что стал требовать от князя Прозоровского, для себя и своих казаков, знатной встречи в Астрахани. На что получил решительный отказ, так как подобная встреча вчерашних разбойников и воров, была оскорбительна для князя и являлась «порухой» его чести. Тем временем разинцы поднялись по Волге до Астрахани и обосновались на острове, в получасе езды от города. 25 августа 1669 г. Разин в сопровождении атаманов и старшин прибыл в город, где в приказной избе астраханского воеводы, положил перед Прозоровским бунчуки и знамёна, передал часть пленных персов. Сына персидского купца Кулибека, Сухамбета, казаки отдали за выкуп в 5000 рублей.

Он объявил, что казаки, захваченные у стрельцов пушки, отдадут и самих служилых людей отдадут без задержки. Кроме этого Разин бил челом воеводе, прося его ходатайствовать перед царём о прощении их вин и отпуске на Дон. В результате этого в Москву была отправлена легковая станица во главе со знатными старшинами: Лазарем Тимофеевым и Михаилом Ярославцевым, с челобитной к государю. Очевидно, Степан Разин был хорошим актёром. Ни кто из воевод и астраханских чиновных людей, не заподозрили его во лжи и вероломстве. Прозоровский похвалил казаков и атаманов за их подвиги и победы над басурманами, и за их намерение далее служить государю верой и правдой.

Прибывших в Москву казачьих выборных старшин расспрашивали в Посольском приказе, пытаясь доискаться до причин казачьего «воровства»: «Пошли вы с Дону на такое воровство, и то учинили, забыв страх божий и великого государя крестное целование: так теперь скажите правду – на такое воровство где у вас учалась мысль. И кто у вас в той мысли в заводе был». На это старшины отвечали: «На Дону нам началась быть скудость большая, на Чёрное море проходить стало нельзя: сделаны турскими людьми крепости, и мы, отобравшись охочие люди, пошли на Волгу, а с волги на море, без ведома войскового атамана Корнилы Яковлева, а начальный человек к тому делу был у нас Стенька Разин».

По царскому указу казакам были сделаны выговоры о их винах. В искупление их, они были отправлены на службу в Астрахань. Но по пути туда, в пензенских степях, за рекой Медведицей, казаки перебили сопровождавших их россиян и забрав их лошадей, ушли на Дон.

Тем временем князь Прозоровский потребовал от Разина выдачи пушек, всех пленных персов, всех захваченных казаками персидских товаров и переписи всех казаков. На это атаман отвечал: «Товары у нас раздуванены, после дувану у иных проданы и в платье переделаны, отдать нам ни чего нельзя… полон в шаховой области взят у нас саблею, много нашей братьи за тот полон побиты и в полон взяты, и в разделе один полонянин доставался пяти, десяти и двадцати человекам. А что нас переписывать, то переписка казакам на Дону и Яике, и ни где по нашим казачьим правам не повелось». Из 41 пушки, бывших у казаков, Разин отдал 21, оставив 20, пояснив воеводе: «Эти пушки надобны нам на степи, для проходу от крымских, азовских и всяких воинских людей, а как дойдём, то пушечки пришлём тот час же».

Но это был обман и пустая отговорка со стороны казаков. Князь Прозоровский всё понимал, но боялся большой крови и буйства, не только со стороны казаков, а и со стороны стрельцов и астраханских жителей. Поэтому он не осмелился взять пушки силой, не надеясь на верность присяге своих подчинённых и горожан.

Всё это было связанно со следующими обстоятельствами. Как только казачьи струги подошли к Астрахани и казаки обосновались на острове, к нему стали стекаться толпы торговцев и праздных зевак. Казаки стали за бесценок распродавать свой дуван и ясырь. Толпы казаков, в свою очередь, заполнили улицы Астрахани.

Голландец Ян-Янсен Стрейс, бывший в то время в Астрахани, так описывает пребывание разинских казаков в городе: «Казаки остановясь на острову близ Астрахани, ежедневно приходили в город одетые в кафтаны бархатные, шёлковые или из золотой парчи, и продавали на рынке за треть цены за шёлк, золотые вещи и разные драгоценности, награбленные ими во время поисков. Некоторые носили на шапках жемчуг и драгоценные каменья. Однажды капитан Бутлер приказал нам приготовить шлюпку, чтоб ехать навестить Стеньку Разина. Он взял с собою два штофа водки для поднесения одного предводителю казаков, а другого главному его советнику, которого русские называли Чёртовым Усом. Когда мы подошли к его шатру, он велел спросить нас, что мы за люди. Мы отвечали: немцы из голландской земли, находимся в службе его царского величества на корабле „Орле“ и пришли поклониться ему двумя штофами водки. Стенька сидел в шатре своём с Чёртовым Усом и ещё несколькими казаками. Он милостиво принял наши подарки, посадив нас, выпил за здоровье его величества. Мы ему отблагодарили тем же; и как он не вступал в дальнейшие разговоры, то и мы откланялись. Он велел однако ж сказать нам, что будет нам рад во всякое время. Другой раз мы его видели на шлюпке раскрашенной и отчасти покрытой позолотою, пирующего с некоторыми из своих подчинённых. Подле него была дочь персидского хана, которую он с братом похитил из родительского дома во время своих набегов на Кавказ. Распалённый вином он сел на край шлюпки и задумчиво поглядывая на реку, вдруг вскрикнул: „О Волга славная! Ты доставила мне золото, серебро, разные драгоценности, ты меня возглядела и вскормила, ты начало моего счастия и славы, а я неблагодарный ни чем ещё не воздал тебе. Прими же теперь достойную тебе жертву“. С этими словами он схватил несчастную персиянку и бросил её в волны. Впрочем Стенька приходил в подобное иступление только после пиров, когда вино затемняло в нём рассудок и воспламеняло страсти».

Однако добровольное смирение Разина, и обещание его верно служить царю и отечеству, было притворным и не искренним, но пока он усилием смирял кипевшие в нём страсти. Справедливо рассудив, что воевода Прозоровский не предпримет против него и его вольницы, ни каких решительных действий, он стал открыто призывать стрельцов и астраханских жителей переходить в свой стан, щедрой рукой разбрасывая золото и серебро по городским улицам. Стрельцы, поражённые его щедростью и богатством, стали во множестве переходить к казакам, бросая службу и пополняя поредевшее войско Разина.

Видя разлагающее действие разинской ватаги, князь Прозоровский решил избавиться от столь опасного соседства и его пагубных последствий. Он потребовал от Разина его скорейшего ухода на Дон и выдачи беглых стрельцов. Для этого в казачий стан был послан капитан Виндерос. В случае если атаман заупрямится, ему было велено угрожать тому царским гневом и опалой. Разин, услышав требование воеводы, пришёл в негодование. Красочное описание этого события, мы находим в рукописи упоминавшегося выше голландца Стрейса:

«В Астрахане, через улицу ходя (Стенька) золотых бросал, тем же он многих государевых служилых людей к себе привлёк; воевода болярин князь Иван Семёнович Прозоровский о том ведая, капитана Вендероса к Стеньке послал и ему сказать велел, чтоб он государевых людей тот час отдал, и то отрицаючи снова быть в государевой опале и гневе. Капитан, повеление своё управляя, немного, что саблями на части не срубили. Стенька ему такой ответ дал, – как ты мне смеешь такое недостойное прошение предложити, чтоб из приятелей моих, которые добровольно со мною ходят, изменил, и сверх того грозил мне государевою немилостью, скажи господину своему Прозоровскому, что я скоро к нему приду, и тогда увидим, кто мне укажет; он мне яко холопу своему повелевает».

Однако Разин понимал, что задерживаться у Астрахани не стоит. Отдохнув, залечив раны и пополнившись новыми бойцами, казачьи ватаги двинулись вверх по Волге, к Переволоке, продолжая по ходу движения буйствовать, грабить и бесчинствовать. Царицынский воевода Унковский вышел на встречу казакам, желая прекратить их разбои. Но бывшие при нём стрельцы, при столкновении с казаками, отказались с ними сражаться. Взятый в плен Унковский был избит до полусмерти и обесчещен самим Разиным. Многие царицынские жители были ограблены и избиты. Стрелецкий сотник, вёзший в Астрахань государевы грамоты, был так же избит и ограблен. На требование подоспевшего воеводы Леонтия Плахова, прекратить воровство и выдать беглых стрельцов, Разин и его сподвижники, отвечали: «У казаков того не повелось, чтоб беглых людей выдавать».

Переволокшись на Дон, Разин обосновался в Кагальницком городке. Обосновавшись в нём, мятежный атаман ещё больше укрепил городок: углубив ров и подсыпав валы. На валах были установлены пушки, которые Разин, вопреки обещанию, так и не вернул воеводам. Своё войско атаман распустил по домам, для свидания с родственниками и исполнения своих обязательств перед кредиторами. Зачастую у голутвенных казаков не было денег для того, чтобы отправиться в поход. По донским обычаям старожилые, домовитые казаки или русские торговые люди ссужали голытьбу оружием, боеприпасами, снаряжением и продовольствием, с условием, что по возвращении, половину своей добычи тот отдаст кредитору. Приставшие к Разину стрельцы, остались зимовать в Кагальницком городке.

Тем временем, по Дону, Днепру и всей России, уже ходили весьма преувеличенные слухи о победоносном походе Разина, сказочно обогатившем его участников. Взятая казаками добыча поражала воображение, и войско Разина быстро пополнялось добровольцами. В основном это были выходцы из верховых городков, волжские гультяи, запорожские казаки, а так же весь прочий наброд пришедший искать счастья на Тихом Дону. Но для содержания большого числа бойцов, требовались большие запасы продовольствия, которого не было. Для того, чтобы решить эту проблему Разин пошёл простейшим путём: он велел останавливать и перехватывать все суда с товарами и припасами, плывшими в Черкаск и другие низовые городки. Делалось это под тем предлогом, что если азовцы или крымцы нападут на Черкасский и другие городки, то он, Разин, придёт со всем своим войском на отражение неприятелей.

К ноябрю 1669 г. у Разина вновь скопилось свыше 2700 бойцов готовых на всё. Многие из них получили оружие и запасы лично от атамана и обязаны ему. Но мало кто из них знал, куда дальше Разин бросит свои полки. Но появились и первые тревожные симптомы; часть казачьей старшины и домовитых казаков, недовольных анти московской политикой, не пришли к нему в Кагальник. Ещё одна часть казаков, решив более не испытывать судьбу под командой непредсказуемого атамана, откололась от разинцев и ушла в урочище Кара-Чулпан, на реке Маныч, где основала ряд хуторов. В 1875 году, после их посещения Великим князем Николаем Николаевичем, по повелению Императора Александра 2, на их месте была основана станица Великокняжеская, впоследствии переименованная в Пролетарскую.