Читать книгу Донской хронограф. Хронологическая история донского казачества. Том 3 - Геннадий Иванович Коваленко, Геннадий Иванович Кривецков - Страница 12

Всю зиму 1669 – 1670 г. С. Разин, не имея решительного перевеса по отношению к войсковым атаманам Яковлеву и Самаренину, бездействовал, рассылая своих сторонников по казачьим городкам сходиться весной 1670 г. в Кагальницкий городок и постоянно угрожал Главному Войску и верным Москве атаманам и казакам. На Дону, как когда-то в России, установилось смутное время и двоевластие, когда ни одна из сторон не могла рассчитывать на успех. Москва, со своей стороны требовала от Войска Донского усмирить воров, чего-то не могло сделать в принципе.

Атаманы Яковлев и Самаренин, лишь требовали от С. Разина и его сподвижников прекратить воровство и повиниться перед государем, не в силах с ними справиться. Разин же, не собиравшийся этого делать, приходил в негодование и затаил злобу за робкие попытки черкасских атаманов воспрепятствовать казакам уходить на Волгу, и к нему в Кагальник. Он угрожал им расправой и смертью, но пока медлил, видя, что время для решительных действий не пришло.

Приехавшим в Главное Войско, для ведения переговоров о заключении мира азовцам, Корнила Яковлев и верные Москве атаманы и казаки, отказали в перемирии. В Москву же была послана легковая станица с отпиской: «Приехали в Черкасск из Азова присыльщики для заключения перемирья». В которой казаки прямо объявили причину отказа: «… приехал Стенька Разин с товарищами, и если мимо нас сделает над Азовом какое дурно, то вы нам казакам вперёд, ни в чём верить не станите». В конце ноября, в начале декабря 1669 г. из Войска была отправлена станица атамана Ивана Аверкиева с отпиской, где приводились угрозы Разина.

Зимой 1670 г. Степан Разин, с частью верных ему казаков прибыл в Черкасск, где произошла его встреча атаманом Яковлевым, который стал уговаривать крестника «отстать от воровства», распустить казаков и разоружиться. Но «дорогой крестник», видя нерешительность крёстного отца, обвинил атамана в измене «казацкому» делу и попытался с ним расправиться. Но сила оказалась не на его стороне и казаки, верные Войску и его атаману, скрутили Разина и его сторонников. Взяв мятежного атамана, Яковлев так и не решился пролить казачью кровь и выдать его царю. Хотя за ослушание Главному Войску и его атаману, и фактическую измену, Степан Разин по войсковому праву подлежал смертной казни. Призвав крестника образумиться, Яковлев отпустил Разина.

Но вместо благодарности, Степан затаил ещё большую злобу на крёстного отца и продолжил призывать донцов «известь изменников бояр». В апреле 1670 г. в Черкаск прибыл царский посланник, жилец Евдокимов. Чтобы выяснить, есть ли на Дону, какие либо «шатости», а если есть, то, что делает старшина, чтобы унять «заворовавшуюся» голытьбу. Посланник привёз государеву грамоту, которая была торжественно зачитана в Кругу: «Великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович… велел всех вас, атаманов и казаков спросить о здоровье…». Казаки остались весьма довольны царским вниманием, благодарили царя за обещание прислать Войску жалованье.

Через два дня, казаки вновь сошлись в Круг, чтобы выбрать легковую станицу в Москву, повезущую войсковую отписку, с которой и должен был возвращаться в столицу Герасим Евдокимов. Но в это время в Черкаск вновь прибыл Степан Разин, с сильным отрядом своих сторонников. Явившись вместе с ними в Круг, Разин спросил казаков, куда и по какому поводу они выбирают станицу. Узнав, что станицу выбирают в Москву, для отправки войсковой отписки с жильцом Евдокимовым, он спросил посланника, от кого тот прислан на Дон, от царя или бояр? Евдокимов ответил, что прибыл от государя с милостивой грамотой на Дон, к войску Донскому.

Разин, недовольный независимым видом и словами посланника, объявил его боярским лазутчиком и стал нещадно избивать, понося последними словами. Не удовольствовавшись этим, он велел верным ему казакам « … посадить Герасима в воду», то есть утопить его в реке. Корнила Яковлев, попытавшийся воспрепятствовать убийству царского посланника и унять разъярённого крестника, сам едва не лишился жизни. Пригрозив ему «смертным убийством», Разин заявил: « …ты владей своим Войском, а я де владею своим Войском».

Избитого посланника, казаки посадили в мешок и бросили в Дон. Бывших с ним служилых людей, разинцы избили и взяли под стражу. Корнила Яковлев, сам не чая остаться в живых, едва унёс ноги с майдана. Вместе с другими атаманами и старшинами, выступившими против Разина, он заперся в церкви. Тот же обосновался в Черкасска, наводя свои порядки и убивая казаков, смевших ему перечить. Многие знатные старшины были умерщвлены и брошены в реку без захоронения. Всех священников Разин велел изгнать из Черкасска с побоями и запретил отстраивать сгоревшую церковь.

Впоследствии, после подавления мятежа и поимки Разина, московское правительство и церковь припомнили атаману его безбожные деяния и богохульства: «А во 178 году (1670 Г.) ты ж, вор Стенька Разин, с товарищи, забыв страх божий, отступя от святые соборные и апостольские церкви, будучи на Дону и говорил против спасителя нашего Иисуса Христа всякие хульные слова и и на Дону церквей Божьих ставить и ни какого пения петь не велел, и священников с Дону сбил, и велел венчаться около вербы (по языческому обряду). Да ты ж, вор, забыв великого государя милостивую пощаду, как тебе и товарищам твоим вместо смерти живот дан, и изменил ему великому государю, и всему Московскому государству, пошёл на Волгу для своего воровства и старых донских казаков, самых добрых людей переграбил, и многих побил до смерти и в воду посажал, да и жильца Герасима Овдокимова, который послан был на Дон с его, великого государя милостивою грамотою к атаману Корней Яковлеву и к казакам, убил же и в воду посадил».

Бывший в то время на Дону во главе царских полков воевода Иван Хвостов, попытавшийся пресечь бесчинства, жестоко поплатился. Разин в неистовстве избил его до бесчувствия и ограбил, отчего тот вскоре скончался. Где угрозами, где щедрыми посулами и подарками, Разин собрал под свои знамёна многих казаков, и призвал их, собрав в Круг, идти на Волгу: «… в Русь, чтоб из Московского государства вывести изменников бояр и думных людей, и городских воевод и приказных людей… чорным людям дать свободу».

С поддерживающими его казаками, Разин ушёл в Кагальницкий городок. Куда толпами стали стекаться беглые крестьяне и посадские люди из русских порубежных городов. Все попытки старожилых казаков воспрепятствовать буйному атаману, жестоко им пресекались: «Несколько добрых казаков возвысили свой голос и отведали донской воды». Нужно полагать, их утопили, как и Евдокимова. Но этих злодеяний Разину, показалось мало, и он, сам являясь старовером раскольником, стал преследовать священников в казачьих городках и изгонять их с Дона, объявив их «царскими богомольцами». И это при том, что многие священники, выбирались Кругом из казачьей среды. Многие старожилые казаки, недовольные политикой Разина, стали постепенно переходить в Главное Войско, для противодействия ему.

Однако Степан Разин имел поддержку не только среди голутвенного казачества, беглых крестьян и посадских людей. Многие служилые люди, и не только рядовые стрельцы и городовые казаки, поддерживали его в украинных городах. Так лично знакомый с Разиным острогожский полковник Дзиньковский, разделял его взгляды и весной 1670 г., тайно посылал в Кагальницкий городок хлеб мёд вино и порох, обещая поддержку.

Вскоре после прихода Разина в Кагальницкий городок, к нему присоединился известный верховой атаман Василий Ус, приведя кроме казаков толпы беглой гольтепы. Всего собралось около 7000 человек. Однако запас продовольствия закупленный и захваченный в прошлом году, подходил к концу, и кормить всю эту буйную ораву, было нечем. Что грозило голодом и взрывом недовольства всех этих толп, жаждущих воли и богатства. Для того чтобы удержать их в повиновении и удовлетворить жажду наживы, нужна была война. Вновь созвав своих сторонников в Круг, Разин снова призвал их «з бояры повидаца». Он объявил, что « … идёт судами и конями в Царицын».

Часть наиболее благоразумных сторонников мятежного атамана, участников Персидского похода, не поддержали атамана и откололись от него. Это произошло по ряду причин. Одно дело погромить и пошарпать персидские берега и походя разбить государевых служилых людей. И совсем другое дело, разорять и грабить города России. Кроме того Турция и Крым, резко усилили экспансию в Причерноморье и при содействии гетмана Дорошенко, захватили часть украинских земель. В любой момент турки и татары могли вторгнуться на Дон, двоевластием и смутой в Войске, и истребить своего злейшего врага – донское казачество.

Дальновидные старшины прекрасно понимали, что рано или поздно, царь двинет на Дон отборные войска для подавления мятежа и тогда казаки окажутся между молотом и наковальней мусульманского мира и Москвы. К тому же после усмирения вольницы Степана Разина, донцы могли потерять многие свои вольности. Однако Разин не задумывался над этим, он горел жаждой мести и не думал о возможных последствиях своего пагубного шага.

Выйдя из Кагальницкого городка, Разин двинул свои войска к Царицыну, желая захватить этот город и сделать его своей опорной базой на Волге. Среди его бойцов было много пеших, что сковывало действия повстанцев. Для того, чтобы решить эту проблему, атаман приказал своей коннице погромить улусы едисанских татар, кочевавших в 30 верстах от Царицына, и отогнать у них лошадей. Внезапно напав, казаки погромили многие кочевья, захватив сотни пленных и табуны лошадей. После этого Разин осадил Царицын, разослав по окрестным селениям гонцов, с призывом к крестьянам, истреблять своих помещиков и идти к нему.

Тем временем осада Царицына продолжалась. Разину нужно было во чтобы то не стало его взять. Ведь отсюда было легко сообщаться с Доном, откуда к нему приходили подкрепления, сюда стекались все поволжские гультяи. К тому же в городе было много стругов и других судов, без которых на Волге нельзя было оперативно действовать. На крепостных стенах располагалось большое количество пушек, так же необходимых атаману. В городе находились большие запасы продовольствия и боеприпасов: пороха, свинца, ядер, имелась богатая казна. Кроме этого в Царицыне Разин рассчитывал привлечь на свою сторону многих стрельцов и городовых казаков. Жители города, терпя нужду, просили у казаков позволения выгонять скот на пастбище. Однако атамана Ус, непосредственно руководящий осадой, отказал царицынцам, посоветовав открыть городские ворота.

Но воевода был настроен решительно и пригрозил горожанам расправой. Разин же, не желая штурмовать сильнейшую крепость, решил действовать хитростью. Для исполнения задуманного им плана, он отправил в город отряд перешедших на его сторону стрельцов, под видом присланного подкрепления. Воевода Тимофей Тургенев, не почуяв подвоха, впустил их в город, за что впоследствии жестоко поплатился. Ночью мнимые государевы стрельца разоружили караулы и распахнули перед разинцами крепостные ворота и те ворвались в город.

Воевода с горстью верных присяге стрельцов, отчаянно защищался, укрывшись в городской башне, вместе с племянником и слугами. Потерпев неудачу на приступе, Разин отвёл казаков, блокировав башню. Тем временем в городе начались пиры и попойки победителей, после чего Разин бросил изрядно подвыпивших казаков на штурм башни. После короткого, но кровавого боя воевода Тургенев со своими людьми был взят в плен и казнён на берегу Волги. Всех их кололи пиками, рубили саблями, после чего бросили в реку. Пометав в воду тела Воеводы и стрельцов, казаки разграбили стоящие у причалов суда с казёнными и купеческими товарами и провиантом.

Укрепившись в Царицыне, Разин в Кругу объявил, что пойдёт на Москву, против предателей бояр. Но тут стало известно, что из Астрахани, на помощь воеводе Тургеневу и разгона воровских казаков, выступило 1200 московских стрельцов, под командой стрелецкого головы Ивана Лопатина. Разин тот час двинулся навстречу стрельцам судовой и конной ратью и атаковал их, имея 5000 бойцов. Атакованные с двух сторон стрельцы, стойко отбивались от наседавших казаков и гультяев. Иван Лопатин, видя, что им долго не продержаться против вчетверо превосходящего врага, решил пробиваться к Царицыну, в надежде на помощь его гарнизона, не зная о его захвате. Это предрешило роковой исход. Город встретил стрельцов убийственными пушечными залпами и общей атакой разинских ратей. В побоище погибло свыше 500 стрельцов. Оставшихся в живых, Разин принудил стать гребцами на своих стругах.

Обо всех этих событиях можно узнать из обвинения выдвинутого Разину, после его выдаче Москве: «Ты ж, вор Стенька, пришед под Царицын, говорил царицынским жителям и вместил воровскую лесть, будто их царицынских жителей, ратные люди по государеву указу посланы были на Царицын им же на оборону; и царицынские жители по твоей прелести своровали и город тебе здали; и ты, вор воеводу Тимофея Тургенева и царицынских жителей, которые к твоему воровству не пристали, побили, посовав в воду, ходил против ратных людей, которые шли на службу великого государя на Царицын с головою стрелецким с Иваном Лопатиным и с полуголовою с Фёдором Якшиным, и с ними бился, и обманом их побил, и голову стрелецкого Ивана Лопатина и сотников, и десятников, муча разными муками, посажал в воду, и с насадов великого государя хлебные запасы и промышленных людей всякие товары поимал».

Астраханский воевода, князь Прозоровский, получив известие о подходе Разина к Царицыну, 10 апреля 1670 г., выслал для усиления городского гарнизона 400 рейтар и 400 нагайских татар, под командой Леонтия Плахова. Однако те, из-за стремительно развивающихся событий, подошли к Царицыну после его взятия и начавшейся там резни. От захваченных у города казаков, Плахов узнал о истреблении 1200 московских стрельцов: « … бунтовщики казаки город Царицын взяли и в том месте 1200 московских стрельцов убили и в Волгу бросили; а иные вести пришли, что степные татары между собой войну имеют».

Все эти события заставили Леонтия Плахова спешно возвращаться к Чёрному Яру, послав гонцов к князю Прозоровскому с известием о намерении Разина двигаться к Чёрному Яру. Получив столь тревожные известия, Прозоровский собрал совет в доме астраханского митрополита Иосифа. На нём было решено выслать навстречу воровским казакам князя Семёна Львова, под начало которого было дано 2600 стрельцов, которыми командовали: «… полковником был Иван Русинский, полуполковник Яков Виндронг и иные начальники иноземцы: капитан Павел Рудольф с пасынком своим Людовиком Фабрициусом, капитан Роберт Бейн, капитан Николай Шак».

Войска вышли из Астрахани 25 мая на 40 стругах, имея по одной медной пушке на струге и прочие запасы. 4 июня 1670 г. флотилия князя Львова подошла к Чёрному Яру. Однако город был уже захвачен разинцами, и там уже вовсю шла резня оставшихся верными царю служилых людей и дворян. Большинство черноярских стрельцов и рейтар, изменили присяге и присоединились к Разину. Черноярский воевода Иван Сершевский, стрелецкие головы и сотники были казнены, а их имущество разграблено. Астраханские стрельцы так же оказались ненадёжными, и тот час предали воеводу. Взбунтовавшись, они перебили иноземцев и своих начальных людей, сохранив жизнь лишь князю Львову, которого передали Разину. Тот же, после обычных пыток и издевательств, казнил воеводу.

На следующий день, 5 июня, в Астрахань с печальным известием о предательстве стрельцов, прибыл сотник Данила Тарлыков, чудом избежавший смерти: «Того ж году июня в 5 день приезжал в Астрахань коньми с Чёрного Яру астраханский сотник Данила Тарлыков с черноярскими стрельцами и возвестил боярину, что астраханские стрельцы и всякие конные служивые на Чёрном Яру изменили, предались к вору Стеньке и голов стрелецких и сотников, и всяких чинов людей, кои не предалися, побили, токмо жива оставили князя Семёна Ивановича Львова».

Известие о случившимся в Царицыне, и в Чёрном Яру, вызвало сильное брожение умов астраханских обывателей и стрельцов. Посыльщики Разина, тайно проникая в город, смущали их умы щедростью атамана, его братскими отношениям с рядовыми казаками, полководческими талантами и удачливостью. Пеняя при этом воеводской строгости и надменностью его дворян и приказных людей. Недовольство князем всё возрастало, но похоже это его не волновало.

У него были другие проблемы. В Москву было необходимо отправить отписку с известием о всё более расширяющемся восстании под предводительством С. Разина. На совещании у митрополита Иосифа, было решено отправить отписку с гонцами, через крепость Терки. Так как незадолго до этого в астраханских степях вспыхнул пожар междоусобицы: «… в то время на степи у чёрных калмыков с волжскими калмыками и у едисанских мурз Большого и Малого Нагаю с енбулаками междоусобие великое и сеча была, и степью никоими делы проехать не мочно». На совещании было решено отправить в Москву, счастливо спасшегося сотника Данилу Тарлыкова с двумя стрельцами, Ивана Караулова с товарищем, и пятью юртовыми татарами. Они должны были через Терки попасть на Дон, а оттуда отправиться в Москву. Однако гонцов всю дорогу преследовали несчастья. Во время переправы, сотник Тарлыков утонул, а остальных настигли преследовавшие их разинцы, изрубив часть из них.

Тем временем в Астрахани обстановка накалилась до предела. Толпы горожан и стрельцов, прельщённые разинскими посланниками, в любой момент могли поднять мятеж, на подавление которого у воеводы не было ни сил, ни средств. Одним из поводом для возмущения, стала задержка стрелецкого жалованья, из-за отсутствия в казне денег, в связи с грабежами и разбоями на Волге и во всём крае. На это и стал ссылаться Прозоровский, обвиняя во всём Степана Разина. Он призывал стрельцов « … изменника Стеньку Разина не слушать и радеть бы великому государю, и град Астрахань оберегать, а на его изменничу прелесть не полагаться». Однако стрельцы, подстрекаемые разинскими лазутчиками, слушать воеводу и требовали денег.

Видя, что стрельцы готовы взбунтоваться, митрополит Иосиф, дал от себя 600 рублей и от монастыря 2000 рублей: «… даде от себя келейных своих денег 600 рублёв, да с Троицкого астраханского монастыря взято 2000 рублёв, и все те деньги розданы астраханским стрельцам в жалованье за четыре дни до взятия Астрахани от Стеньки Разина с товарыщи». Но эти деньги уже не могли спасти положение. Астраханцы активно сносились с ватагами разинцев, готовые ему предаться в любой момент.

Воевода Прозоровский, тем временем не терял надежды отразить Разина, но видя ненадёжность стрельцов, доверил крепостную артиллерию голландцам, составлявших команду большого многопушечного корабля «Орёл», и прочим иноземцам: немцам, англичанам, персам и черкесам. Крепостной артиллерией был назначен командовать капитана «Орла», Бутлер. Устройством и обновлением крепостных валов ведал англичанин Билли. Персидский посол, с отрядом сопровождения, так же должен был оборонять часть крепостной стены. Врат воеводы, Михаил Прозоровский, с оставшимися верными стрельцами, оборонял вознесенские ворота.

22 июня 1670 г. к стенам Астрахани подошёл Степан Разин со своей армией: «Он же богоотступник Стенька Разин, вор и изменник, с товарыщи пришед под Астрахань и стал у Жаренного бугра, и прислал два струга с воинскими людьми к Астрахани и велел стать за рекою у Зелёного городка, а к Астрахани в лодке прислал воздвиженского попа Василия да князь Семёнова человека Львова». прибыв в город, они стали подстрекать астраханских стрельцов к бунту, а капитана Бутлера и прочих иноземцев, не оказывать сопротивления при штурме города. Вскоре они были схвачены людьми Прозоровского, но под пытками ни чего не сказали. По приказу воеводы, попу Василию «заклепали» рот и бросили его в темницу, а его товарищу отрубили голову, в виду казачьих стругов.

Видя непреклонность Прозоровского, Разин велел своим стругам пристать ниже Астрахани, у виноградных садов и разбить там лагерь. Видя грозящую городу опасность, митрополит Иосиф, на совете с воеводой, решили разрыть плотины окрестных прудов и спустить из них воду: « … повелели и с прудов воду испустить на солончик, кругом Белого города, и бе вода около града велика». Затопив прибрежные низменности, воевода затруднил действия разинцев, не нанеся им существенного урона.

Разин тем временем отправил в Астрахань ещё двух нищих «крамольников», но их вскоре задержали персы и доставили в приказную палату, где те, под пытками один из них сказал: « … что похвалился вору Стеньке Разину в приступное время Белый город нощию зажечь». Князь Прозоровский велел их тот час казнить.

Между тем разинцы продолжали готовиться к штурму города: устанавливали пушки и сколачивали штурмовые лестницы. 23 июня Разин велел поджечь Татарскую слободу, чтобы иметь свободное пространство для манёвра. Воевода же готовился к его отражению: собрав у себя стрелецких голов, сотников, пятидесятников и лучших стрельцов, он призывал их, не щадя жизни оборонять Астрахань. После этого, приняв благословение митрополита Иосифа, Прозоровский ушёл на валы и стены города, где непрестанно взывал к стрельцам «… стоять мужественно противы бунтовщиков, представляя им всю низость мятежников, поднявших оружие на своё отечество». Но всё было тщетно, стрельцы не желали сражаться. 24 июня, во втором часу ночи, Разин повёл свои отряды на штурм города у Вознесенских ворот. Приставив лестницы к стенам, казаки и гультяи устремились наверх.

Засевшие в башнях и в «подошвенных боях», пушкари Томилы и иностранные наёмники, открыли по ним жестокий огонь картечью. В других условиях штурм был бы отбит: 460 пушек, мощные стены, крутые валы и многочисленный гарнизон, могли не один месяц сдерживать натиск и более сильной армии. Но астраханские стрельцы и жители подняли мятеж и перебили иностранных пушкарей, и оставшихся верных присяге стрельцов. В городе началась резня. В числе первых был убит брат воеводы, Михаил: стрельцы расстреляли его у крепостной стены. Сам воевода, князь Иван получил тяжёлую рану в живот и был едва спасён стрелецким пятидесятником Фролом Дурой, который принёс его в соборную церковь астраханского кремля куда стали «… прибегаша дьяка и подьячие, и головы стрелецкие и соборные церкви затвориша, чтоб их воров и изменников не пустить».

Тем временем казаки ворвались в город и вместе с мятежными стрельцами и астраханскими жителями продолжили избиение иноземцев и стрельцов, оставшихся верными присяге. Подробности этой резни мы можем узнать из записок голландца Стрейса: « … пришёл к нам полковник англичанин Фома Бапле (Билли) и сказал, что весь город изменён и стрельцы его полку лицо и ноги ему копьём прокололи, потому, что он весь был в латах, и для того невозможно было его до смерти убить, и того ради, что он сказал им, чтоб верно служили и не яко казаки бунтовали».

К полудню 24 июня истребление защитников подошло к концу. Капитан Виндерос был связан своим слугой и зарезан. Капитану Бутлеру повезло больше, видя гибель Виндероса, он решил бросить батарею и бежать с уцелевшим лекарем с «Орла»: «… помятуя, что башнею бойница бывала, что нам можно через ту уйти, дабы наши стрельцы нас всех порубили, я велел лекарю и слуге его и двум матросам за собою идти, и к башне мы пришли, велел я караульщикам нас пропустить, … из городу из мушкетов крепко по нас стреляли, а в нас не попали, и то уже третий час дня».

Митрополит Иосиф, узнав о ранении воеводы, тот час прибыл в соборную церковь для его утешения и причастия. В церкви, кроме раненого воеводы Прозоровского и других служилых и приказных людей, собрались многие горожане с жёнами и детьми, в надежде найти здесь спасение, от обезумевшей от крови и насилия толпы. Но их надежды оказались тщетными. Дьяки Табунцов и Фролов, со стрелецкими головами и сотниками, заперли ворота сев в осаду: « … чтоб их воров и изменников не пустить».

Разин, войдя в город, через Пречистенские вороти и житный двор, и узнав об укрывшихся в соборной церкви служилых и приказных людях, приказал ломать двери церкви и избивать укрывшихся в ней. Мятежные стрельцы и казаки стали тот час ломиться в неё: «Прежде реченный же пятидесятник Фрол прозваньем Дура, многих воров резаше ножом. Они же воры, сквозь железные двери в соборную церковь стреляша ис пищали и за стольким местом у некоей жены убили младенца полутора года… та же пищаль пробило киот пресвятые владычицы Казанские… Того же пятидесятника Фрола из соборные церкви похватавше и близь церкви всего изсёкша на части».

Воеводу Прозоровского сбросили с крепостного раската, на землю. Дьяков Романа Табунцова и Елистратия Фролова, стрелецкого голову Алексея Соловцова, сотников, пятидесятников и подьячих изрубили под раскатом, связав им руки. Вскоре погибшие были похоронены в братской могиле у Троицкого монастыря. Бывший при их погребении монах счел 441 убитых. В руках разинцев оказался почти весь город. Лишь в двух башнях ещё оборонялись иноземцы. Персидский посланник Юсуф Ханбек со своей свитой отбил несколько приступов, но видя безвыходность своего положения, решил сдаться на милость победителей. Но тут же был ограблен и убит. Во второй башне засели семь черкесов и два пушкаря, отбивавшихся до тех пор, пока не закончился порох. После чего они, спустившись с башни, попытались уйти в степь, но были настигнуты погоней и изрублены.

Истребив защитников города, Разин начал его разграбление: «… пойде он, вор Стенька Разин с единомышленниками своими в приказную палату, у которые были казна государева, что взята у астраханского воротника Михайла Лаузина золотые червоные ефимки, соболи и котлы, и всякий товар после его смерти, и которые деньги по приводным делам и их боярские дворы и животы, и голов стрелецких, и дворян, и подьячих, и посадских людей дворы их и животы, и в рядех лавках и гостиные дворы русской, гилянской, и индейской, бухарской, все без остатку пограбили и свозили в Ян Горчнев городок ради раздела своего».

Разграблением Астрахани атаман руководил лично. Приказав вначале разграбить приказную палату, дома князей Прозоровских, дьяков и подьячих, стрелецких голов и дворян. Каждый, кто имел богатство и достаток, тот час лишились не только их, но зачастую и жизни: «Той же вор и богоотступник Стенька Разин, ездя на коне по граду, за малое нечто людей всякого звания, кто бы ни был, закалая, посекая, а иных в воде и потапляя, и иным же руки и ноги отрубив, оставляя… на съедение».

Видя такую жестокость и безнаказанность в убийствах и грабежах, астраханские жители, перешедшие на сторону Разина, принялись сводить счёты с соседями, грабя, истязая и убивая их: «… збирая круги, и кто у них не послушает, бьют палками и вешают за ноги, и единого повесиша за шею и той умре». Казачьи жёны, ушедшие в поход с мужьями, захватывали дома приказных людей и дворян, изгоняя из них с побоями их семейства.

Разграбив Астрахань, но, не удовлетворившись этим, Разин продолжил казни. Схватив прятавшихся у митрополита Иосифа сыновей воеводы Прозоровского, он стал лично допрашивать старшего сына – Бориса, выпытывая, где деньги собранные таможней: «Стенька Разин, с товарыщи, напився пьян, у кабака стоя, прислал ясаула своего к митрополиту Иосифу и велел взять и перед себя привесть князя Бориса Ивановича Большого, приведену же ему, бывшу пред него, нача вопрошати его о таможенных пошлинных деньгах, что де отец твой такими деньгами завладел».

Сын князя Прозоровского на это ответил, что все пошлинные деньги сданы в приказную палату, стрельцам на жалованье, и сданы казначею, подьячему Алексею Алексееву, который их выдал служилым людям. Разин велел тот час привести казначея. Тот был сыскан и подтвердил, что воевода денег не присвоил, а роздал всё стрельцам. Кому и сколько, сказал Алексеев, то есть в разрядных книгах. Раздосадованный этим обстоятельством, стал требовать от юноши сведения о имуществе и деньгах их семьи: «И князь дерзновенно рече: « … животы де отца моего вы пограбили, и отдавал те животы казначей наш, а возил их твой ясаул Ивашка Андреев Хохлач». Такой ответ не пришёлся атаману по душе, и он велел повесить сыновей Прозоровского на крепостной стене за одну ногу.

Подьячего Прокофьева, Разин велел « … захватя за ребро, повесить на висилице». На следующий день, Разин приказал бросить под раскат, на съедение воронам, старшего сыны воеводы, а младшего и подъячего, отдал матерям для похорон. После этого атаман продолжил пытки и казни оставшихся в живых дворян и приказных людей. Их жгли огнём, вешали за рёбра. Жён и дочерей казнённых, атаман отдал на поругание своим сподвижникам, а священникам приказал, с ними венчать. Тех же священников, кто отказывался выполнять его волю, тут же топили в Волге.

Ограбив дворян и приказных, Разин велел грабить дома священников и монастыри. Ворвавшись к ним, казаки и астраханцы стали пытать и истязать монахов и монахинь, требуя выдать спрятанные деньги и сокровища. Капитан Бутлер, спасшийся бегством из Астрахани с корабельным лекарем и немногими своими людьми, вскоре был пойман стрельцами на Каспийском море и доставлен к Разину, который по прихоти судьбы пощадил его и остался при атамане. Вскоре Бутлер попал в немилость у Разина и лишь по ходатайству лекаря и голландца Фабера, бывших у атамана в фаворе, его пощадили. Впоследствии, после ухода Разина в Саратов, Бутлер был отпущен с персидскими и индийскими купцами в Персию.

Тем временем мятежный атаман собрался идти в поход на Саратов. Астраханцы, узнав об этом, пришли к нему в большом числе с челобитной, чтобы тот позволил им разыскивать бежавших дворян и приказных людей, и истреблять их. На это атаман ответил: « …как де он из Астрахани пойдёт, и они б чинили как хотят; а для де расправы оставляет он им казаков в атаманы Ваську Уса, Ивана Терского и Федьку Шелудяка». После чего Разин велел вывести всех жителей города и привести их к присяге и крестному целованию. Однако часть оставшихся в живых священников, отказалась это сделать и стала его изобличать атамана в измене государю. Разин не стерпел такой дерзости и велел всех священников тот час утопить в Волге; одному же перед этим, « … руку и ногу велел отсечь».

Поверстав астраханцев в казаки, Разин 20 июля двинулся вверх по реке на 200 судах, имея 20000 войска. По берегу шла казачья конница в 2000 сабель. Через 40 дней после ухода Разина из Астрахани, 30 августа 1670 г., в городе вновь вспыхнули грабежи и бесчинства. Казаки и горожане, получив от атамана благословение на истребление ещё уцелевших дворян и приказных, продолжили их резню, и избиение: вламывались в дома, грабили и предавали смерти. В доме митрополита Иосифа искали скрывающегося главного смотрителя государственных рыбных промыслов Ивана Турчанинова. Самому Иосифу, пытавшемуся прекратить произвол и бесчинства, грозили смертью за отстаивание боярских интересов, поносили его последними словами и уходя, пообещали: «Только тебе у нас не уцелеть»..

В августе, когда Степан Разин с главными силами повстанцев пошел вверх по Волге. Вверх по Дону он послал трехтысячный отряд во главе со своим братом Фролом Разиным. Впереди с 23 донскими казаками шел атаман Федор Колчев. У него было важное поручение – установить контакт с полковником Иваном Дзиньковским. Узнав о прибытии Колчева в село Колыбелку, Дзиньковский через посыльного уведомил его, что для перехода острогожцев на сторону повстанцев достаточно прибыть от Разина «хотя де человек пять, не только что 23 человека», советует ему идти «наспех», чтобы опередить уже двигавшиеся из Белгорода войска князя Ромодановского, и заверяет, что «как де они придут и засядут Острогожской и Ольшанской, и Коротояк до боярского приходу, так де и все украинские города будут с ними».

9 сентября, на рассвете, разницы подошли к Острогожску и по приказу И. Дзиньковского были пропущены в крепость. На созванном по казачьему обычаю круге полковой писарь Марк Жуковцев зачитал привезенное Колчевым письмо от Степана Разина: «Пишет Вам Степан Тимофеевич всей черни. Кто хочет богу да государю послужить, да великому войску, да и Степану Тимофеевичу, и я выслал казаков, и Вам бы заодно изменщиков выводить и мирских кровопивцев выводить. И мои казаки како промысел станут чинить и Вам идти к ним в совет и кабальные и опальные шли бы в полк к моим казакам».

Круг тут же решил: «воеводу Мезенцева посадить в воду, подьячего и откупщиков убить, „тюремных сидельцев“ выпустить, казенное имущество опечатать и тут же „безвесно скорым шагом“ с поднятыми знаменами идти к соседней крепости Ольшанску». Вечером того же дня разницы и острогожцы, которых «пошло с ними ста с 4», подошли к Ольшанску, население которого тут же перешло на сторону восставших. По общему приговору ольшанского воеводу Беклемишева казнили, сбросив с башни, а двух особо ненавистных «начальных людей» утопили. Взяв порох, свинец и пушки, восставшие вернулись в Острогожск и стали готовиться к походу на Коротояк.

А тем временем к Острогожску приближались два полка белгородского воеводы Ромодановского и «четыреста ратных людей» из Воронежа под начальством Ивана Михнева. В самом Острогожске священники, богатые торговые люди и часть казацкой старшины организовали заговор. Возглавили его наказной атаман Герасим Карабут и протопоп Троицкой соборной церкви Андрей Григорьев. В ночь на 12 сентября заговорщики тайно напали на повстанцев, схватили И. Дзиньковского, Ф. Колчева и их помощников, а остальных разоружили, связали и заперли в подклетях крепости. Попытка жены Дзиньковского Евдокии сообщить о случившемся Фролу Разину, успехом не увенчалась, ее посланец был перехвачен. Теперь все внимание прибывших военачальников было направлено на Коротояк, куда на 70 стругах подплывали казаки Фрола Разина. 27 сентября у стен Каротоякской крепости произошел четырехчасовой бой.

В распоряжении Фрола Разина не было главного козыря любой военной кампании – внезапности. Каротоякский воевода Михаил Ознобишин своевременно сообщил в Москву о надвигающейся опасности и получил от главного воеводы Белгородского полка Григория Григорьевича Ромодановского подкрепление в составе рейтарского полка Григория Полтева и Сумского казачьего полка Герасима Кондратьева. Ознобишин, опасаясь, что к разницам примкнут местные жители, решил встретить врага на подступах к крепости, за рекою Коротояк. Бой начался 27 сентября 1670 г. в третьем часу дня (8 ч 5 мин. по современному счету часов и продолжался четыре часа, пока исход сражения не решил приход полка князя Г. Г. Ромодановского. После поражения Фрол Разин с остатками казаков отошел на Дон.

Вернувшийся в Острогожск воевода князь Ромодановский, поспешил учинить расправу над восставшими, и тем самым запугать еще волновавшееся население. 27 сентября до его приказу были расстреляны полковник Иван Дзиньковский, полковой писарь Марк Жуковцев, обозный Никита Волнянка, сотники Яков Чекмез и Василий Григорьев, а также Федор Наугольный, возглавивший примкнувших к восстанию стрельцов. Запоздавшая царская грамота предписывала четвертовать зачинщиков, а потом повесить. Чтобы выполнить волю царя, эту экзекуцию совершили уже над мертвыми. Разинского атамана Федора Колчева заковали в «железы» и под конвоем отправили для дальнейших допросов сначала в Белгород, а потом в Москву, где вскоре и казнили на Болотной площади.