Читать книгу Тайна соснового бора. Уральский криминальный роман - Геннадий Мурзин - Страница 11

С утра, хорошенько подумав и взвесив все имеющиеся на сегодняшнее утро сведения, Фомин решил, не заходя в офис, ибо в этом крайней нужды не видел, в первоочередном порядке нанести визит в редакцию единственной в области частной и независимой правовой газеты, с журналистами которой знаком давно, сотрудничает, как он считает, весьма-таки плодотворно. Цель визита? Как и прежде. Фомин надеется, что и в этот раз найдет общий язык, прежде всего, с главным редактором и получит оперативную поддержку со стороны инструмента гласности. Не стал, понадеявшись на удачу, звонить. Понимает, что поступает не совсем прилично (нагрянув внезапно, поставит журналистов в неудобное положение, помешает их планам, тем более, что и сам этого не любит), однако… Надеется, что его там поймут и, возможно, отнесутся к нему более-менее снисходительно.

Войдя, увидел пустую комнату и светящиеся на письменных столах мониторы довольно стареньких компьютеров. Он подумал: «Все в разгоне». Он помнит расхожую поговорку среди газетчиков, как, впрочем, нравится она и ему: волка – ноги кормят.

Слава Богу, главный редактор оказался на месте, то есть в своем кабинете. Он сидел и близоруко набивал какой-то текст. Краем уха Фомин раньше слышал от подчиненных, что их руководитель пишет не меньше их и мотается по области не реже их. Труженик, а, значит, близок по духу Фомину. Противны ему начальники, способные лишь раздавать (подчас, довольно глупые) налево и направо «ЦУ». Их роднит и другое: нетерпимость к неправде, к любой фальши, а того и другого в обществе хоть отбавляй. Главный редактор не умеет лицемерить; Фомин когда-то, чтобы лишний раз не дразнить гусей, пробовал, но однажды ему сказали в глаза – что плохо получается, того и не надо делать. Фомин возразил: многого не умею, вынужден учиться. В ответ услышал: лицемерие – это привычка, но она подвластна не каждому. Подумал. Перестал, И рад очень. На душе стало куда спокойнее.

Фомин еще в дверях произнес:

– Доброе утро, Георгий Иннокентьевич.

Муравьев оторвался от монитора, поправив сползшиеся с мясистого носа очки, сказал:

– А-а-а… Александр Сергеевич… Лучший сыщик всех времен и народов… Проходите, присаживайтесь… Рад видеть.

Фомин, устраиваясь на стуле поудобнее, мог и пропустить мимо ушей подобного рода иронию, но это оказалось выше его сил. Он, улыбнувшись, возразил:

– Насчет «лучшего сыщика», а тем более «всех времен и народов», Георгий Иннокентьевич, – это не просто преувеличение, а просто-таки чудовищное преувеличение.

Муравьев рассмеялся.

– Ха-ха-ха! – Фомин увидел на его щеках появившиеся две выразительных ямочки. – Хотел польстить… Не получилось… Извините.

Фомин отрицательно мотнул головой.

– Пустое… Это вы меня извините, что пришел без предварительного согласования и… Видите, прервал творческий процесс… Некрасиво с моей стороны.

Муравьев посерьезнел.

– К чему церемонии? Оставим их. Всякий журналист априори должен радоваться каждому посетителю.

– Далеко не всякий, – поспешил возразить сыщик.

– Возможно, но в таком случае – это не журналист, а формалист-чиновник, случайно оказавшийся в редакции газеты или журнала. Как увижу, так я от таких избавляюсь, несмотря на возможные творческие способности человека.

Фомин кивнул.

– Как выражается современная молодежь, стопудово я на вашей стороне.

Кивнув в сторону электрочайника, стоящего на подоконнике, Муравьев спросил:

– Кофейку не желаете?

– Благодарю, но я только что из дома, где этим напитком заправился под завязку.

– У вас чистая и образная речь. От природы или?..

Фомин, непонятно по какой причине застыдившись, покраснел и опустил глаза.

– Я, как и все мои сверстники и коллеги по службе, был чудовищно косноязычен, а потом… Стал работать над собой. Вдобавок, большая заслуга супруги…

Муравьев прервал:

– Да-да, я знаком с Галиной Анатольевной… Чуть-чуть, но знаком… Насколько помню, работает в школе преподавателем русской словесности. Передайте от меня привет и мою благодарность за то, что помогла мужу избавиться от косноязычия.

– Передам… Она будет польщена. Но, Георгий Иннокентьевич, жена ушла из школы.

– Вот как? А что случилось? Конфликт с директором?

– И это, конечно, было. Но главное в другом: она выработала педагогический стаж и, согласно закону, получила право выйти на пенсию.

– Получается, летом редиску на участке пропалывает, а зимой нянчит внуков?

– Оба ваши выстрела – мимо.

– Интересно.

– Для начала – у нас никогда не было и нет садового участка. Во-вторых, сыну двадцать два года, заканчивает Уральский федеральный университет, пока, хотя имеет подружку-однокурсницу, не женат. А вот дочурке – рано еще думать о замужестве и детях.

Муравьев вздохнул и почему-то нахмурился.

– У меня внук есть, но… Не будем об этом… Итак, супруга на отдыхе?

Фомин усмехнулся.

– Да, если то, чем занята жена, можно назвать отдыхом

– Простите, а чем она занимается?

– «Главная канцеляристка» и соответственно…

– То есть начальник канцелярии, но при ком?

Фомин рассмеялся.

– Вы не поверите, при мне… На семейном совете решили, что наилучший вариант, если Галина Анатольевна взвалит на свои худенькие плечи делопроизводство детективного агентства, а также финансовую часть. Кому, как не жене, доверить все это? Не хотелось сидеть все время как на пороховой бочке. Вот и…

Муравьев кивнул.

– Мудрое решение.

– По прошествии времени я так же считаю. Она, как оказалось, не только ответственная делопроизводительница и все документы содержит в порядке, но и закоренелая экономистка, у которой в мороз льда не выпросишь. Шутка, конечно, но она недалека от правды.

– Теперь понимаю, с кем разговаривал, когда звонил вам.

– Галина Анатольевна – это мое второе «я».

Муравьев прислушался: понял, что кто-то из газетчиков вернулся с задания. Он спросил Фомина:

– Вы пришли, конечно, не для того, чтобы со мной поболтать, ведь так?

– Совершенно верно. Есть дело, которое и вынудило без согласования навестить вас. Куда нынче без вас, носителей гласности?

Муравьев вновь рассмеялся.

– Знаю я вас, Александр Сергеевич. По опыту прошлых лет, смею утверждать: ваше, как прожженного сыщика, представление о гласности, своеобразно. Половинчатое. Вы всегда, приходя ко мне, хотите ненавязчиво допустить некоторую утечку информации, той части, с которой вы хотите поделиться с обществом. И не более того.

– Возможно.

– Для чего вам? Не знаю.

– Очень мне надо, Георгий Иннокентьевич.

– Возьму смелость предположить: а) хотите дезориентировать потенциального противника и навести его на ложный след; б) пытаетесь успокоить, как своих коллег, так и представителей власти, чтобы те успокоились и по вашей части, как выражается современная молодежь, не заморачивались, не путались под ногами, не мешали.

– Разуверять вас не буду. Не стану и подтверждать. Вы – умный человек и поймете сами. Уверен лишь в одном: для рейтинга газеты, которую вы издаете, моя информация, должно быть, полезна. То есть мы имеем обоюдную пользу.

– Согласен. Итак, в чем конкретно будет заключаться наша помощь?

Фомин подробно (в той мере, в какой это необходимо главному редактору) изложил дело, за расследование которого он сейчас взялся.

Муравьев внимательно слушал и кивал в знак согласия.

Они быстро договорились обо всем.

Фомин, встав со стула, достал из папки лист бумаги с небольшим текстом, протянул в сторону главного редактора.

– Вторая полоса вашей газеты обычно выходит под общим заголовком «Что? Где? Когда?» Вот там, среди прочих заметок, в первом же номере прошу опубликовать.

Муравьев пробежал напечатанное и кивнул.

– Практически, не нуждается в литературном редактировании. Только первую строку следует начать так: «Как редакции сообщил доверенный источник…»

– Не возражаю. Если вас правильно понял, в ближайшем же номере?..

– Проблема в том, что номер полностью сверстан и находится в типографии. Через несколько часов я должен буду подписать «в печать».

– Надеюсь, найдете для меня чуть-чуть местечка?..

– Найти можно, но… Неужели так горячо, что не может подождать выхода следующего номера?

– Через неделю? Но это невозможно!

– Вот даже как…

– Умоляю, Георгий Иннокентьевич, сделайте что-нибудь!

– Хорошо. Процесс затяну. Заметку возьму с собой. И там… Досылом…

– А… Место найдется? – Вопрос прозвучал глупо и неуместно.

Муравьев кивнул.

– Придется снять с полосы одну из заметок и на ее место…

Фомин просиял.

– Вот хорошо! Спасибо вам, Георгий Иннокентьевич… Век не забуду. До свидания.

Фомин направился к двери, но главный редактор остановил:

– Но в следующий раз, пожалуйста, доставляйте информацию заранее, как минимум, за пять дней до выхода номера.

– Торжественно клянусь, что так и будет!

– Кстати, Александр Сергеевич. Почему вы сотрудничаете с нами? Ведь немало других газет.

Фомин хмыкнул и также спросил:

– А разве в области еще есть одно по-настоящему независимое издание? Назовите и я возьму на заметку.

– Не назову.

– То-то же! Все, которые были, давным-давно приказали долго жить. Все другие – присосались к бюджетной кормушке и, служа верой и правдой тем, с чьей руки кормятся, – бюджетодержателям или толстосумам, родственным власти, чувствуют, согласитесь, себя превосходно.

– Соглашусь.