Читать книгу Тайна соснового бора. Уральский криминальный роман - Геннадий Мурзин - Страница 14

Сергей, которому недавно исполнилось двадцать пять, после окончания Уральского федерального университета имени Б. Н. Ельцина, трудится в мэрии: мамочка настояла. Поупирался немного, а потом все-таки согласился. Нельзя было не согласиться, потому что напор был невероятный. Вообще-то ему хотелось заняться бизнесом – тянуло сильно, причем давно, еще на первом курсе. Каким видом бизнеса? Положил глаз на автосервис, то есть диагностика, технический осмотр, обслуживание, текущий и гарантийный ремонт легковых автомобилей. Свою иномарку, подаренную ему матерью на его двадцатилетие, между прочим, ремонтировал и ремонтирует своими руками: считает, что лучше его этого никто не сделает. Даже присмотрел помещение на въезде в Староуральск. Но… Не получилось. Смирился с годами.

Сейчас-то Сергей понимает, что у него ничего бы не получилось. Мать была права, говоря, что с его характером, мягким и уступчивым, либо его бизнес сгорит дотла уже через полгода, либо конкуренты, более хваткие, чем он, разорят, либо, что еще страшнее, наедут местные или екатеринбургские братки, с которыми не только он, а и полиция не может справиться – пасует и разводит руками.

Должность Сергея – ведущий специалист по связям с общественностью. Никакой он не «ведущий специалист», а смех на палочке, человек, создающий видимость работы, человек, как он сам любит выражаться, часами бьющий баклуши. Любого другого выперли бы уже через месяц, но только не его: непосредственный начальник заискивающе глядит, делает вид, что не замечает ничем не прикрытое бездельничество подчиненного, более того, включает всегда в список на материальное поощрение. А когда Ромашина спрашивает, как ее сынок, этот олух царя небесного, то непременно возражает, утверждая, что ее сын – отменный специалист, добросовестный и аккуратный, что таких грамотных работников еще поискать надо. Мать при этом хмыкает и делает вид, что так и есть. А что еще матери надо? Сердце спокойно: сынок любимый всегда на глазах, под ее присмотром и если что, то тигрицей кинется на защиту единственного и неповторимого. То, что «олухом царя небесного» прилюдно называет, – не в счет: должна же она показать всем, что и к сыну относится как всего лишь к одному из подчиненных, то есть объективно. Но ушлых чиновников не обманешь. Они-то прекрасно знают, что сынок для маменьки – ясный свет в окошке, что никого дороже нет и быть не может.

Сергей помнит, как в пятом классе он позволил себе однажды проводить из школы до дома девчонку, между прочим, отличницу. Мать, увидев, устроила проработку, запретив сыну даже приближаться к девчонке. Потом, несмотря на то, что еще не была всемогущей начальницей, потребовала от классного руководителя докладывать ей, с кем дружит ее сынок, чтобы классный руководитель препятствовала общаться Серёженьке со всякой, как маменька выражалась, швалью. Когда сынок уже перешел в десятый класс, а учился он, кстати говоря, весьма посредственно, маменька присмотрела для сыночка подружку из того же класса, дочь генерального директора местного крупного завода. Девочка была явно не красавица, да и умом не блистала, но зато, по мнению маменьки, это была ровня ее сыну. Сын же проявлял равнодушие к избраннице, оставался холоден, несмотря на то, что маменька постоянно зазывала избранницу в дом, устраивала в ее честь семейные вечеринки-чаепития, открыто называла будущей невесткой. Девочка все принимала за чистую монету, верила Сережиной маменьке и, наверное, строила далеко идущие планы, потому-то не скрывала – Сереженька ей очень и очень нравится. И даже ревновала, эмоционально реагировала, когда видела, что ее избранник проявляет интерес к другим одноклассницам, отдавая им явное преимущество. Бывало, что звонила Ольге Валерьяновне, жаловалась, что к ней Сержик холоден, в отличие от других школьниц. После подобных звонков мамочка устраивала воспитательные мероприятия. Сын слушал, согласно кивал, даже, чтобы усыпить бдительность, поддакивал, но продолжал вести себя вне дома по-прежнему.

Сергей уже тогда понимал, что, несмотря на всевластие матриархата в его семье, на диктат женщины по отношению не только к нему, а и к его отцу, на самом деле последнее слово все равно будет за ним: открытого бунта он устраивать не будет, однако в безмозглую и покорную овечку его никто не превратит, даже любящая его мать-эгоистка.

Сегодня, как всегда, с утра Сергей прошвырнулся по кабинетам мэрии, поболтал с себе подобными чиновниками, вернувшись к себе, пошуршал для вида какими-то бумагами, потом сбегал в буфет, покушал и выпил кофейку. После двух часов по полудни с азартом поиграл в компьютерные игры, а уже через два часа, одевшись, ушел, не попрощавшись с коллегами, не поставив в известность непосредственного начальника. Поведение настолько привычно, что никто и не обращает внимания.

Молодой чиновник постоял несколько минут на крыльце, потом спустился, прошел на стоянку служебного транспорта, какое-то время постоял возле своей красавицы-иномарки, сел, запустив двигатель, умчался. Уже несколько дней не находит себе места, особенно неуютно чувствует себя среди знакомых людей. Однако по нему никто не может определить, насколько ему тревожно, тревожно не за себя, а за судьбу исчезнувшей жены. Все, глядя на него, завистливо думают: счастливчик, баловень судьбы, у которого не жизнь, а малина. На самом деле… Нет, он и в самом деле баловень судьбы – это факт, отрицать который глупо, однако и у таких, как он, в жизни случаются, оказывается, неприятности. Да еще какие!

Подвернув к воротам родимого особняка, Сергей не стал вызывать охранника, а своими ключами открыл кодовые замки, раздвинул створки, загнал машину в гараж, точнее, в один из трех боксов. Оставив там машину, не закрывая двери, а лишь прикрыв их, вошел в дом, поднялся на второй этаж, где в коридоре к нему с визгом помчалась трехгодовалая дочурка, а следом шла воспитательница. Конечно, на воспитательнице настояла опять же его мать, потом, подбирая достойную кандидатуру, она долго рылась в списке претенденток. Сделав выбор, не советуясь ни с кем в семье, осталась довольна. Сергей считал, что есть мать, которая находится в отпуске по уходу за ребенком, что ей и все карты в руки. Его мнение было не в счет, тем более, когда бабушка уже приняла решение, от которого она никогда не отказывалась и не откажется. Говоря по чести, выбор был удачным, воспитательницей вся семья не могла нарадоваться. Дробышева Алла Денисовна, женщина 58 лет, до выхода на пенсию тридцать лет проработала воспитательницей в одном из лучших детских садов города. Более того, к ней сразу же привязалась Ксюшка, названная этим именем в честь матери Ольги Валерьяновны.

Девчушка подбежала и тотчас же, подхваченная сильными руками, оказалась в отцовских объятиях.

– Папочка, можно я на ушко что-то спрошу?

Он прижал дочь к груди.

– Ну, конечно, любимая!

– Папочка, а ты маму не пливез?

Сергей тотчас же помрачнел. Он еще крепче прижал маленькое тельце.

– Нет, любимая, нет.

– Мамочка не хосет, да? Мамочка не скусает по мне, да?

– Что ты! Что ты! Она хочет и сильно-сильно скучает, но… пока не может. Давай, любимая, еще наберемся маленько терпения и подождем.

– Хосу маму, – девочка закуксилась и в глазах появились слезы, – так скусаю. – Ксюшка чмокнула в щеку отца, а потом спросила. – А ты тоже скусаешь?

Сергей глухо ответил:

– Еще как!.. Я ведь ее люблю…

– Сильно-сильно, да? Как меня?

Сергей кивнул. Он не мог ответить, потому что в горле стоял ком. Алла Денисовна все поняла и пришла на помощь.

– Ксюшенька, мы поспали, покушали, а теперь пришла пора позаниматься.

– Но папа…

– Твой папа никуда не денется.

– Да, папоска? Ты будешь дома и никуда не денешься?

– Будь в этом уверена.

Отец спустил дочь на пол. Воспитательница увела ее в детскую.

Сергей же вышел из дома, прошел в гараж и занялся своей машиной. Ему надо было успокоиться. Дочь раз за разом, разрывая его сердце, спрашивает о матери, но он ничего ей не может ответить. За что ему такие мучения? Не за что! Потому что не заслужил. Неужели убежала с любовником, бросив не только его, но и малолетнюю дочь? Он видит разные шоу по телевидению, где чудовища-матери творят просто немыслимое со своими детьми, а с мужьями тем более. Нет, его любимая Светланка на такое не способна. Он жену не мог обидеть – ни словом, ни делом. Это знают все. Пусть бы кто-нибудь попробовал обидеть его Светланку, даже мать, которую он также обожает, он, Сергей, разорвал бы на части. И это не фигура речи. Это знает вся семья. И даже соседи. Или те же сослуживцы, которые, да, за спиной злословят о нем, считают лентяем (и правильно считают), маменькиным сынком, баловнем судьбы, но что касается его взаимоотношений с супругой – ни у кого язык не повернется сказать что-либо дурное.