Читать книгу Тайна соснового бора. Уральский криминальный роман - Геннадий Мурзин - Страница 7

На другой день5, с утра, когда Фомин не успел сделать еще и пары деловых звонков, ему неожиданно (для него неожиданно, но не для «главной канцеляристки» Галины Анатольевны) нанес визит Курбатов. Увидев его еще в дверях, хозяин офиса вскочил, ногой отшвырнув в сторону руководящее кресло, бросился навстречу визитёру. Обнимая его и похлопывая по спине, повел к полуовальному журнальному столику из орехового дерева, усадил в одно из кресел, а сам уселся в другое.

– Здравствуй, друг!

– Здравствуйте, Александр Сергеевич, – счастливо улыбаясь, ответил визитёр.

Фомин, нахмурившись, покачал головой.

– Даже так? Уже на «вы»? С каких это пор? И с чем связано? Если мне не изменяет память, давным-давно об этом предмете условились. В Нижнем Тагиле, помнишь?.. Понимаю, что с тех пор многое изменилось…

– Александр Сергеевич, но я…

– Молчи уж… М-да… Орел… Кровь с молоком… Не тот хилый мальчишка… И не тот капитан… Полковник!.. А я… Кто я? Какой-то мужичонка с придорожной обочины. Подполковник, к тому же давно в отставке… Пыль под сапожищами полковника. Чуешь разницу?

Воспользовавшись секундной паузой, Курбатов ответил:

– Нет, не чую.

– Неужто, просиживая штаны в руководящем кресле, прежнее чутьё порастерял? Обидно. Впрочем, власть развращает даже самого хорошего человека, а абсолютная власть развращает абсолютно.

– Вы…

Что хотел сказать Курбатов? Неизвестно. Потому что своим рыком его прервал Фомин.

– Опять?!

Курбатов рассмеялся.

– Ха-ха-ха!

– Что тут смешного?

– Как любил выражаться мой наставник, не опять, а снова. Вижу, не меняетесь… прости, не меняешься, Александр Сергеевич.

– Так-то лучше, – ухмыльнувшись, самодовольно сказал Фомин.

– Меня можно понять. Кто передо мной? Человек с большой буквы – Учитель… Вот и сбиваюсь иногда на «вы»… Понимать мою ситуацию надо.

Фомин, по-прежнему усмехаясь, кивнул.

– Понимаю, а потому и прощаю… на этот раз.

– Спасибо.

– Тебе спасибо, что не забываешь старика. Вот… Взял и ненароком заскочил… Порадовал.

– Мимо же ехал. Увидел аршинными буквами написано: частное детективное агентство «ФАС». Дай-ка, думаю, заверну. Годы проходят, а я по-прежнему скучаю.

– Не преувеличиваешь ли?

– Ни на грамм, Александр Сергеевич! Стыжусь…

– Чего, скажи на милость?

– Встречаться редко удается. Обижаешься, наверное.

– Не говори ерунды. Мне ли не знать, какова у тебя работёнка? Адова! Тут не только про друзей забудешь, а перестанешь узнавать мать родную.

– Я и рассчитываю на понимание с вашей… с твоей стороны.

Фомин резко поменял тему.

– Как обстановка на службе?

– Удовлетворительная, Александр Сергеевич. Лучше бы надо, да некуда.

– Начальство наезжает?

– Не то, чтобы наезжает… Но поговорить по душам не с кем.

– А Алёшка Самарин?

– Он же в другом управлении6. Видимся редко. Встретишься в коридоре: привет, как дела – и бежишь дальше.

– Свободного времени у каждого из вас – кот наплакал. Но все равно: не стоит рвать дружеские связи. Надо урывать минуты и на личное общение.

– Да, но… Дела эти проклятые…

– Неужели осточертели?

– Да нет, Александр Сергеевич. Это я для красного словца ляпнул. Работу сыщика люблю. Но угнетает, что бумагами заваливают. Живым делом некогда заниматься. Разного рода отчеты и доклады приходится писать по ночам.

Фомин заметил:

– На радость преступности.

Курбатов кивнул.

– Еще и в политику пытаются втянуть. Заместитель начальника главного управления по работе с личным составом с месяц назад намекнул, что не мешало бы мне с партией власти подружиться, что она пришла надолго, что расстановка кадров в ее руках, что о карьере можно забыть, что никогда не выйду на первые роли, если буду так открыто игнорировать «единых».

Фомин кивнул.

– Это мне знакомо… Как говорил незабвенный Премьер-Министр на заре становления новой России, какую бы партию мы ни создавали, а получается одна и та же – КПСС.

– Но это правда!

– Разумеется, Алексей. Все парламентские партии на одно лицо и внутрипартийное строительство одинаковое: внизу быдло, составляющее послушно голосующую серую массу, а наверху – вождь, перечить которому не смеет никто.

Курбатов сказал:

– Я не силен в политике, особо не вникаю, но даже я вижу, что демократией во всех партиях и не пахнет – сплошной волюнтаризм.

– Алексей, но так было и в советское время, которое ты не застал, то есть застал, но тогда, когда еще бегал по детсадовской площадке в коротких штанишках.

– Но речи, какие слова! Некоторые партийные лидеры, топорща павлиньи хвосты, пытаются кое-как критиковать, но достаточно большому вождю цыкнуть на них и они, поджав хвосты, бегут с покаяниями, падают в ноги, просят прощения, а их фракции в думе потом единодушно голосуют за любой законопроект.

– М-да… – Фомин стукнул по подлокотнику кресла. – Еще Демокрит говорил, что многие, совершающие постыднейшие поступки, говорят прекраснейшие речи.

– Тысячелетия проходят, а народ, по сути, не умнеет. Александр Сергеевич, так хочется сказать правду обо всем, что вижу, но боюсь, что останусь непонятым.

Фомин хмыкнул.

– Опять таки обращаюсь к Демокриту: «Говорить правду надо в том случае, если это лучше, чем смолчать». Так что делай выводы.

– Делаю, поэтому и пытаюсь особо, без крайней нужды не раскрывать рта. Но за Россию обидно…

– Обидно, но это выбор россиян. Народ имеет ту власть, которой заслуживает.

– Ладно… Не будем об этом… Как у тебя, Александр Сергеевич, дела?

– Всё нормально, Алексей.

– Концы с концами удается сводить? Нынче с малым бизнесом, а он, как я понимаю, именно таков, не все в порядке. Тебя, как других, не душат?

– Пусть только попробуют!

– Не переоцениваешь себя?

– Нисколько, Алексей. Все финансовые дела веду так, чтобы и комар носа не смог подточить. Все взаиморасчеты только по безналичке.

– В том числе и за услуги заказчиков?

– Естественно. Перечисляют, согласно заключенному между сторонами соглашению, на расчетный счет в банке. Ты видел мою делопроизводительницу?

Курбатов рассмеялся.

– Видел.

– Вся бухгалтерия – в ее руках. И в этом смысле ничто меня не беспокоит.

Курбатов попробовал возразить:

– Но она педагог, а не финансист.

– Главное – она честный человек.

– Честность важна и нужна, но… В финансовом делопроизводстве столько подводных камней, что налоговики всегда найдут крючочек, за который могут зацепить.

– Уверяю: у меня не найдут! Проверяли, копались, но ушли ни с чем. Да, в первый год моей делопроизводительнице было нелегко. Плюхалась. Но я посоветовал завести дружбу с опытным старорежимным бухгалтером, который на пенсии. Нашла подходящую кандидатуру. Подружилась. И сейчас чуть что, звонит, консультируется. Слушает советы и впитывает. И теперь всякие там дебеты-кредиты от ее зубов отскакивают. Лихая, согласись, сотрудница?

Курбатов снова рассмеялся.

– Согласен. Такие сотрудницы на вес золота. Впрочем, у тебя других и быть не может.

– Не иронизируй, Алёшка!

– Хорошо, не буду. – Помолчав с минуту, спросил. – А с кредитом как? Наверное, висит над тобой как Дамоклов меч.

– Не висит, – самодовольно ответил Фомин.

– То есть?

– Если имеешь в виду кредит, взятый в банке на покупку квартиры под офис, то избавился уже семь лет назад.

– Досрочно погасил кредит?

– А на хрена мне долгосрочный хомут. В нем не чувствуешь себя свободным. Да и неудобно: все время шею трет.

– Понимаю, хотя обычно предприниматели не спешат расплачиваться по кредиту, иногда добиваются отсрочки платежей (это у них называется реструктуризацией), ссылаясь на финансовые трудности.

– Трудности? Тогда закрывай лавочку, распродавай собственность и рассчитывайся с банком.

– Справедливо.

– Знаешь, Алексей, у меня была еще одна причина для досрочного закрытия кредита. – Фомин замолчал, очевидно, раздумывал, признаваться в этом или нет. Все-таки продолжил. – Председатель совета директоров банка однажды завел со мной разговор насчет того, что не смогу ли я ему оказать некую услугу. Сразу насторожился.

– В тебе заговорила ищейка.

– Скорее, интуиция.

Курбатов рассмеялся.

– Долго же мне пришлось ждать, когда же ты произнесешь свое коронное слово.

– Увы, Алексей, но интуиция меня пока не подводила. В тот раз – то же.

– Если не секрет, что это была за «услуга»?

– Выслушав, догадался, что меня хотят использовать в качестве дубинки, устрашающей конкурента, то есть другого банкира. Был намек, что кредиторская моя задолженность, если окажу услугу, банком будет списана. Всё стало ясно и я вежливо отказался от участия явно в криминальной разборке.

– Всегда знал, что ты, Александр Сергеевич, большой умник и к тому же необычайно честен. Говорю прописные истины, но куда от них денешься.

– Не преувеличивай мои достоинства, Алексей. Я тебе так скажу – на самом деле прямой путь хорош, но не всегда по силам: жизнь без компромиссов невозможна.

– Понимаю, Александр Сергеевич, какие компромиссы имеешь в виду. – Курбатов, что-то вспомнив, взглянул на наручные часы. – Извини, мне пора: совещание намечено у большого начальства.

Фомин сыронизировал:

– Святое дело для служивого человека.

Курбатов встал. Пропустив на этот раз иронию друга мимо ушей, стал прощаться.

– Если во мне будешь нуждаться, звони в любое время суток.

– Воспользуюсь предложением.

– Без шуток, Александр Сергеевич!

– Какие еще могут быть в кругу друзей шутки?

– Ты знаешь, как я к тебе относился и отношусь… Ты самый дорогой для меня человек – был, есть и будешь.

– Знаю. Верю. И надеюсь. Говорю совершенно серьезно, Алексей.

– До встречи.

– До скорой.

Друзья обнялись. И через минуту в офисе от присутствия друга остались лишь воспоминания. Но воспоминания теплые. У Фомина – это точно.