Читать книгу Большие снега - Геннадий Прашкевич - Страница 7

О, затаи дыхание,

не опускай век.

Пламенем полыхая,

листья летят в снег.

Мерзлая ветвь не хрустнет,

нежная тишина.

Замерла в снежной грусти

найденная страна.

Замерли даже тени,

резкие, как ножи.

Зимнее вдохновение.

Белые миражи.

У пассажа лужи

выглажены ветром.

Воробьиный ужас

на вершине кедра.

Желтыми полянами

над Ирбиткой плоской

ползают туманы

дымом папироски.

Тучи долгой стаей

тают над Ирбитом.

Отливают сталью

стекла, ливнем мытые.

И, сердясь, рывками,

ветер, прямо с неба,

трогает руками

желтую планету.

В долине семи осин —

осень. Осины в гневе.

Багровым огнем рябин

в небе седом немеют.

Желтый огонь ползет

просеками лесными.

Осень срывает, жжет

листья, и огневые

ползают облака.

Солнечными ланцетами

взрезаны их бока

в память о жарком лете.

Чищено все, как есть,

рыжей кирпичной пылью.

Даже церковный крест

выштампован и вылит —

в шелест,

в сиянье,

в хруст.

Осень.

В багровом сонме

листьев

сгорает куст.

Пусто.

Прощай.

Помни.

Ко всему и ко всем

я тебя ревновал,

обмораживал сердце,

в аду побывал.

Шел по снежному следу,

задыхаясь и злясь,

все изведал – неверие,

счастье и грязь.

Но чужого не трогал,

своего не хранил,

и, теряя дорогу,

вновь ее находил.

Никуда мне не скрыться,

и себя не забыть.

Мне пришлось покориться,

чтоб тебя покорить.

Не птицы, так поэзия. Везде

находишь гнезда и седые перья.

Под крышами. На старой городьбе.

На вербах, что белеют сквозь деревья.

Стихи и птицы. Ритмом полонен

весь мир. Вещает вывеска в испуге:

«Приобретая разовый талон,

учитывайте платные услуги».

Непрозрачные витражи,

над фронтонами свет и тени.

Окна, улицы, этажи,

темный сонм голубых растений,

и идущий опять, опять,

полосующий стены зданий —

дождь, который нельзя понять,

не имея воспоминаний.

Снег над крышами летит,

притворяясь невесомым.

Над огромным,

мирным,

сонным

миром

снег с небес летит.

Он ложится на коньки,

на балконы, на крылечки.

В ночь дымят сто тысяч печек,

не видать во мгле ни зги.

Но по шороху, по тьме,

сквозь которую, как лоси,

ветер рвется, снег проносит,

слышно —

этот снег извне.

Ничего светлее нет,

чем снега, что в ночь упали.

Полночь, как на сеновале,

и небесный брезжит свет.

А потом – рассвет, лучи,

разгоняющие время.

Спят деревья, но не дремлет

снег, летящий из ночи.

Он летит густой-густой,

ослепительный и длинный,

очень древний, очень мирный,

и, как время, молодой.

Над угором, над ручьем,

над глубоким санным следом,

над безбрежным белым светом,

впереди и за плечом —

снег, огромный белый снег! —

нежно, медленно, упорно,

как мелодия из горна,

прямо в двадцатый первый век!

Он летит, летит, летит,

он взвивается, он вьется,

и, как песня, с неба льется,

и, как глас, с небес звучит:

«Будь прекрасен, Человек!

Будь, как утро, безупречен.

Мы проходим.

Время вечно».

Дым…

Снег…