Читать книгу Большие снега - Геннадий Прашкевич - Страница 9

И вот оно – первое. Без разбора.

Колота пиками, битая слепо,

через вопящие в небо заборы

с хрипом летит голова человека.

Синие сабли

плещутся, звякают,

кровью залиты

нежные злаки.

Злоба и скорбь.

Злоба – острей.

Тучей падучею —

стаи стрел.

Снова и снова.

Всё начато лишь.

Капельки олова.

Звёздная тишь.

Но звезды стекли каплями,

тишь над землей свеся.

Срезан кривой саблей

с небес голубой месяц.

Брат поучает брата:

«Чти боевых богов.

Мало врагам ада,

в оврагах губи врагов!»

Ордой вопящей, разгульной, —

«Алла!» —

(даже ветер сник),

разлив калмыков сутулых

разносит свирепый вскрик;

высверкав воздух наголо

саблями вкривь и вкось,

татары ведут набело

кроваво-алый покос;

вызверившись в оскале

приземистых лошадей,

выкаленною сталью

монголы берут людей…

И белою снежной лавой,

лавиной прямых мечей,

благословленных Лаврой

в чаду молитв и свечей,

струнами вытянув спины,

уши сведя к темени, —

брошены русские клинья

в хаос татарской темени…

А потом – тишина.

Стяги.

Луна

в овраге.

Каждый крест крив.

Каждый куст кос.

Тишина крапив,

и бурьянов лоск.

И звезда звезде

говорит в ночи:

«Остриём лучей

землю

выму —

чим.

Ведь следов ног

не сочтешь, нет».

И звезде Бог

Говорит в ответ:

«Будет вновь смех,

будет вновь соль, —

но сочти грех

и уйми боль».

И полями побоищ пустыми

ветер светлые новости носит,

и следит, как у павших стынут

на ресницах мертвые слезы.

На бурьянах бурые пятна

темной крови мертвых пришельцев.

Поднимаются травы мятые

в ясном свете простого месяца.

С поля брани бредут люди,

и костры разжигают на воле.

И соха ковыряет грубое,

напоённое кровью поле.