Читать книгу Времена жизни. Рассказы - Геннадий Васильев - Страница 15

Покупка ценой в несколько миллионов требовала хорошего праздника. Так считал Василий Захаркин. И устроил праздник.

В ближайшие выходные после его счастливого приобретения в Таежное съехались друзья. Все было, как случалось прежде: тандыр-мангал, шашлыки, хорошая музыка, приличная выпивка. Посреди двора, вымытый и смущенный, стоял сверкающий «ягуар» для всеобщего обозрения. Гости ходили вокруг, оценивали, поздравляли хозяина… Наконец, один из друзей не выдержал:

– Вась, я все понимаю – хорошая машина, отличная даже. Но вот ты по этим осклизлым дорогам, на лесосеки свои, да просто даже по деревне, – ты вот как будешь ездить? – друг отхлебнул и покачнулся.

Захаркин повертел рюмку, трезво ответил:

– Для лесосек у меня внедорожники есть, а по деревне что ж не ездить? Я дорогу сам недавно отсыпал.

И оживился:

– А не хочешь прокатиться? За рулем? Небось, никогда такую машину не водил.

Друг подумал.

– Разные водил и вожу, но в такой вот даже не сидел ни разу. У тебя же гаишников здесь нет, в деревне? А давай!

В четырехместный кабриолет набилось восемь человек, больше не влезло. Машина с места взяла, как антилопа, Захаркин – он сел рядом с водителем – даже испугался:

– Ты не очень! Все-таки не магистраль.

– Фигня, Вася! – восторженно поднял палец друг – и вдавил педаль газа. Гравий брызнул из-под колес.

Покатались всласть. По мостику через речку Таежную проезжали раз пять.

А шестой оказался неудачным.

– Смотри, Вася, – закричал вдруг водитель, – смотри, какой закат офигенный! – и показал рукой в сторону. Пьяный восторг светился в его глазах шире заката.

Отреагировать Захаркин не успел. «Ягуар» лягнул задним приводом отсыпанную дорогу, снес деревянное ограждение мостика – и сиганул в реку.

…Мостик в селе Таежном невысок, метра два с половиной. А вот река глубже. Несмотря на жаркий июль. Никто насмерть не убился – так, синяки-ушибы. Выбирались, кто матерясь, кто молча. На берегу отдышались. Друг, сидевший за рулем, потерянно отирал со лба кровь, спрашивал – заискивал:

– Вася, ты прости… но, может, трактор? Машина-то жива, вон лежит…

Захаркин печально посмотрел на него:

– Ладно. Ты-то при чем? Моя… игрушка.

И вдруг отчаянно махнул рукой:

– Ребята, давайте… по домам… ладно?

Так, в общем, и закончилась эта история.

Захаркин… Ну что – Захаркин? Сначала запил с горя, потом опомнился, сказал, что ездить-ходить каждый день мимо могилы погибшего друга не сможет, но и извлекать машину никому не позволил. В селе за спиной крутили у виска – чудак! – но и нарушить запрет не посмели.

Бизнес свой Захаркин продал, усадьбу отдал продавцу бонусом и окончательно вернулся в город. Новый владелец с леспромхозом справиться не сумел, скоро разорился, и село снова вернулось в прежнее состояние. Пьют, а иногда, когда не лениво, воруют. Перила моста починили, а местный стихотворец придумал такую вот эпитафию – про «ягу».

Что ж – нельзя было поднять машину? Отмыть, починить, привести в порядок… Нормальный же вопрос, естественный.

Ответом на него будет только горькая ухмылка Василия Захаркина. Он покачает головой, махнет рукой неопределенно:

– Была в детстве игрушка – ее украли. Вернулась в молодости – ее угробили. Не случайно все.

Не случайно…

В городе у Захаркина – тоже бизнес. Он теперь занимается энергетикой, как сам выражается – «на сетях сидит». Ведает подключениями к энергосистеме. Изредка звонит ему партнер:

– Привет, Вася! Кузякин это. Ну что – может, отдохнем в выходные? В глубинку куда, на озера… в Таежное, может, махнем? Помянем старого друга!

Захаркин сердится, но виду не подает, вроде откликается на шутку:

– Давай! Только меняемся: я тебе моего старого друга, ты мне – долг за переплату.