Читать книгу Времена жизни. Рассказы - Геннадий Васильев - Страница 4

В одиннадцать лет его чуть не зажалили до смерти пчелы. Родители расходились, порознь оба переехали из Сибири в Нечерноземье, здесь сошлись опять. Лето в этих краях – жаркое, сухое. Знойным днем забрел на совхозную пасеку. Были на нем одни трикотажные штаны, закатанные по колено. Пчелы возмущенно погалдели – и обрушились на лоснящийся потом торс. Сперва он от них отмахивался, потом побежал в панике, а после уже ничего почти не чувствовал, только выл и катался в овсе, теряя силы. Спасли его командированные на уборочную городские водители. Кто-то увидел издалека, сначала не понял – чего это пацан так мечется, а догадавшись, погнал грузовик на всей скорости, схватил мальчика, забросил в кузов – и снова по газам. Привез сразу в медпункт. Из кузова его вынесли, самому спуститься не было сил. Тело билось, как под током. Ни говорить, ни соображать он не мог, только всхлипывал без слез. Прихрамывающий отец, заведовавший медпунктом, подхватил на руки, уложил на кушетку. Вызвали «скорую» из района, та приехала быстро. Его увезли в больницу. Три дня полоскало непрерывно, только успевали тазики оттаскивать. Во рту стоял противный вкус пчелиного яда. На одной руке отец выдернул пятьдесят шесть пчелиных жал. Дальше считать не стал. Получалось, что ради его погибели своих жизней не пожалели сотни три полосатых тружениц.

Навестить приехал водитель того грузовика – с опухшей и перекошенной физиономией, заплывшим глазом. Пяток пчел подарили свои жала и спасителю. Сам же пострадавший не опух ничуть. Врачи качали головами: «Феномен! Теперь никакой ревматизм не страшен!»

Бездетный водитель, не зная, чем утешить спасенного подростка, привез баночку меда. Пчелиного. Он увидел – и заплакал. Тот смешался, ушел, кляня себя.

Долго потом еще, наказанный пчелами, не мог он видеть мед, переносить его запах. Не мог ходить на колонку за водой: к ней всегда летом слетались на водопой не пчелы, так осы.

А пасека скоро сгорела. В валках на поле загорелся хлеб, огонь мгновенно добрался до ульев, и через пару часов от пасеки остались дымящиеся головешки. Пасечник, который каждому улью дал «семейную» фамилию, а с пчелами четверть века общался без дымокура и защитной сетки, слег от горя.