Читать книгу Четыре серых цыпленка Мистера А - Генри Ким - Страница 10

Рим

– Когда тебе предлагают восемьдесят тысяч за то, чтобы ты ел и спал, ты недолго думаешь, ага?

– Я фмогу купить фебе новый компьютеы.

– На кое-что нужно.

– В жизни шанс нужно ловить, сечёшь? Сегодня здесь, завтра там. Хватай пирог, пока на тарелке ещё что-то осталось.

Проводя время в любимой очереди в центре по изучению депривации сна, Рим выслушивал разговоры присутствующих. Перепачканные пыльным уличным мнением, как он думал о них, люди общались так, будто пытались уличить других в большей глупости, чем совершали сами. Студенты, девушки, мужики – люди разного помола, но всех их объединяла жажда денег. Жажда власти, жажда лишнего, жажда зрелищ – такая жажда не имеет ничего общего с жаждой хлеба. Каждый интересовался, зачем сюда пришёл другой.

– Я сейчас временно безработный, а тут таки-и-ие зарплаты. Всем восемьдесят предлагали?

– Мама говоыыт, что иф меня ничего не выйдет. Вот я и хочу фаааботать денег.

– Зачем-то пришла.

– Да я так, по делам ездил, тут рядом оказался. А что?

Отгородившись от обсуждения книгой, Рим закрыл ею лицо. Он не желал видеть уродливую бородавку на шее высокомерной девушки – у него создавалось ощущение, что у девушки росла вторая голова. Один из присутствующих заметил ладонь Рима.

– Эй, парень, а что у тебя с рукой?

«Вот чёрт, – подумал он, – опять забыл перчатки надеть».

– Ты поэтому здесь? На нормальную работу не берут? – продолжал донимать его любопытный мужчина.

– Да, – соврал Рим, переводя тему. – Кто-нибудь уже сюда приходил? Чего вообще ждать?

– Да, – начал один, – но меня через три дня домой отправили. Я в тестах наврал, что у меня ровный график сна, и вылезло потом. Аванс оставили.

– А я, – продолжил шепелявый, – фнаю людей, котоыые пыоходили. Говоыят, фны фнилифь ужафные.

– Я вообще не в курсе, – злилась блондинка с бородавкой, сжимая в руках сумку. – Чего вы ко мне прикопались?!

– Как и ты, парнишка, – похлопал Рима по плечу последний, – я тут в первый раз.

Над дверью загорелась лампа, вошла блондинка и через несколько минут выскочила в слезах, не реагируя на оклики очередных.

– Чего это она?

Присутствующие несколько секунд смотрели вслед девушке, потом пожали плечами и все одновременно потеряли к ней интерес. Из кабинета окликнули Рима, и тот, чувствуя неловкость, встал. Все очередные обратили на него внимание.

– Я, вообще-то, раньше пришёл, э? – возмутился один из мужчин, и Риму стало не по себе. Рим поспешил войти в кабинет, пока мужчина не опередил его, но не почувствовал победы. В завораживающе белом коридоре сидели люди, хоть и незнакомые, а заходя в кабинет, Рим ощутил себя ребёнком, раздевающимся перед хирургом.

Белобородый доктор в белом халате с прозрачными непроницаемыми глазами посмотрел на Рима, приглашая сесть. У него были идеально чистые руки врача и заваленный бумагами стол. На цепочке мирно покачивались очки.

– Во сколько ложитесь спать? – с порога спросил доктор Рима, не переставая писать.

– Ближе к одиннадцати, – соврал Рим, заглядывая в бесконечные справочники по психиатрии на полках. «Психиатрия. Руководство для врачей и студентов», «Клиническая психиатрия», «Лекции по общей психопатологии», «Шизофрения», «Учение о галлюцинациях» В. А. Гиляровский. Среди научной литературы как-то затесалась детская книжка «Чёрная курица, или Подземные жители». Смутно припомнив содержание, Рим почувствовал страх.

– Просыпаетесь во сколько? – спрашивал доктор, перелистывая страницу.

– Около семи, – вновь соврал Рим, чувствуя покалывающий тело холодок, – будильник на 7:15 и 7:20.

Рим сделал вывод, что в кабинете холодно, и потому у доктора побелевшие костяшки пальцев. Оглядываясь, он видел, что весь кабинет заставлен шкафами с макулатурой, один даже загораживает окно. И ни одного медицинского предмета. Даже стетоскопа нет.

– Рука спать не мешает? Давно пальца лишились? – доктор поднял на пациента глаза, надел очки и потянулся через стол. – Дайте мне руку.

Рим послушно отдал доктору четыре пальца своей искалеченной руки, напоминавшие ему корн-доги.

– Нет, не мешает. Два года назад на предприятии потерял. Болит, только если что-то кислое попадёт. Лимонный сок, к примеру, – растерявшись, отвечал Рим, не помня, что вытаскивал руку из кармана.

– Ладно, нормально, – прокряхтел доктор, но Рим уже понял, что только в очках он похож на старика. – Ты подходишь. Если согласен, я тебе дам ознакомиться с документами на подпись, и завтра… завтра сможем приступить.

Через час с четвертью Рим заходил в свой подъезд, ещё не понимая, стоило ему радоваться и огорчаться. Он получил работу, но грусть, сводя брови, напоминала какую. Входя в квартиру, Рим хотел только одного: чтобы мама спала и не пришлось бы отвечать за извечный вопрос.

Свет в зале горел. Раскладной стол стоял посреди комнаты, на нём скатерть, на ней салаты, горячее, бутылка вина. От стульев, приставленных к столу, кружками на полу падала тень. В проходе появилась мама в платье и бусах.

– А вот и сына пришёл, – заметалась она, переминаясь перед ним с ноги на ногу. – Раздевайся, купайся и проходи к столу. Я курицу через полчаса допеку.

– Ого. А что у нас за праздник, мам? – спросил сын, представляя, как мама с больными ногами двигает неудобный стол, как тащит покупки из магазина, – в горле застрял ком.

– Да просто захотелось посидеть. Ты же на работу устроился. Нужно отметить.

Рим задумался, к чему такая щедрость со стороны матери, но ему стало стыдно размышлять о причине неловкости, с которой она говорила. Она нервничала либо из-за помпезности события – семья редко что-то отмечала, – либо из-за своего наряда. Когда ради тебя наряжается только мама, это странно для вас обоих.

Рим отправился в душ, не желая возвращаться к столу. Не желал выбираться из-под струй воды, чтобы смотреть маме в глаза. Не желал её обманывать. Голова Рима наводнялась проблемами, и ему не удавалось их смыть.

«Она – всё для меня, мой единственный родной человек, нить Ариадны, ведущая в нормальный мир. Почему я не могу быть для неё нормальным сыном?»

Рим плакал под душем и старался об этом сразу же забыть. Старался выдавить слёзы, показаться жалким, чтобы его погладили по голове, и в то же время ненавидел себя за свою жалость. Сжимая в остервенении губы, он поворачивал кран, увеличивая поток пропускаемой горячей воды. Медленно-медленно Рим обдавал плечи и спину всё большей и большей температурой воды, отчего на теле оставались красные полосы. От головы валил пар, воздух впитывал туман, Рим от злости сжимал зубы и кулаки. Ещё немного, и он бы перекрыл воду, упал бы на дно ванной, где, сжавшись клубком, трогал бы обожжённую кожу. Но что-то велело ему выстоять, вернуться в комнату и сказать матери всё как есть.

Прошла вечность, прежде чем Рим предстал перед зеркалом. Пунцовый, как вишня, с длинными красными линиями, тянущимися от груди до живота, он натянул футболку на обожжённое, исходящее паром тело и вышел из парной.

Заскочив в свою комнату переодеться, Рим обратил внимание на то, что у него в гостях побывала мама.

Чтобы сын больше не ловил её за чтением своей почты, мать перестала убирать его комнату, зато всегда задвигала кресло перед компьютером в свойственной только ей манере. Проверив историю браузера, Рим в этом убедился. Последними запросами в гугле никак не могли быть «vixen gjhyj», «ч-фке» и все соцсети. Часто он не обращал на это внимание, но в тот день внутренности, подобно коже, в нём вскипели, желудочный сок, испаряясь, стал выходить изо рта. Когда люди волнуются, у них плохо пахнет изо рта.

Мама вынесла курицу на подносе, поставив в центр стола.

– Как всегда поделим: мне крылья и ножки, тебе – всё остальное, – застенчиво улыбалась мама, пытаясь создать атмосферу праздника.

Намереваясь заглушить позывы желудка, сын с энтузиазмом наложил в тарелку гору салата и, не глядя матери в глаза, уверенно объявил:

– Я завтра уеду. Записался на одно исследование по изучению сна. Четыре недели буду ночевать в клинике.

Поставив перед лицом заслон, мама невозмутимо продолжала раскладывать салфетки и хлеб.

– А работа в магазине?

– Я решил там не оставаться, – холодно объявил Рим. И, секунду подумав, добил: – За исследование получу немалую сумму и куплю тебе принтер к ноутбуку, чтобы ты больше не пользовалась моим компьютером.

Произнося последнюю фразу, Рим дважды запнулся и покраснел. Камень стены маминого лица треснул, и сын запомнил её гневный взгляд. Чтобы не потеряться под ним, он демонстративно оторвал у курицы ножку и положил в тарелку.

Мама развернулась и с полупустой тарелкой ушла в свою комнату, страшно хлопнув дверью. Ножка курицы, которую Рим оторвал, обдала его пальцы паром, и от боли он прикусил губу. Яркий свет зала давил на него, потому он тоже ушёл ужинать в свою комнату.