Читать книгу Конокрады из Прилеп. Проклятие старого помещика. На основании записок действительного статского советника Тулина Евграфа Михайловича - Георгий и Ольга Арси - Страница 5

Усадьба Мильшино, что располагается недалеко от города Венёв, Тульской губернии, готовилась к театральным действиям. Господский дом, построенный в стиле императорского Зимнего дворца, в миниатюре, сотрясал весёлый смех. Хозяин усадьбы, Пётр Семёнович Ржевский, бывший поручик императорской армии, а ныне уездный земский начальник, находился в Туле. Был вызван полицмейстером с докладом о своих успехах и неудачах. Неудач было больше, но это никак не влияло на настроение семейства Ржевских. Впрочем, никто в точности и не знал, там ли Пётр Семёнович. Может и в Туле, а может у одной из своих многочисленных любовниц. Только известных дам, милых сердцу офицера, насчитывалось около двадцати. Сергей Семёнович, младший брат, готовил карнавальный спектакль. Выше среднего роста, сухощавый, с приятным и веселым лицом, он неутомимо бегал между импровизированными артистами и актрисами. Одним он поправлял одежду, другим предметы театрального действия, третьим неутомимо напоминал слова. При это был несказанно весел и заразительно энергичен. Зрителей было мало, только старухи и старики с села Мильшино. Но и им были очень рады, так как театр без зрителей, что кладбище без покойников. Сцены не было, потому что действие шло везде, в разных уголках усадьбы и в самом господском доме, таково было решение неутомимого «режиссёра». Зрители обязаны были не сидеть на постоянных местах, а следовать за артистами. Если не успевали следовать за действием или не выражали своих эмоций в достаточном количестве, могли быть биты розгами. Однако, не в серьёз, а так, ради смеха. Те, кто наоборот высказывали бурные эмоции, поощрялись. Им давалось по копеечке или какая-нибудь сладость, конфета либо пирожок. Для этого назначался специальный человек с розгами и корзинкой с подарками. Этот подход, к работе со зрителями, был новым и прогрессивным в театральном искусстве. Сие новшество придумал сам Сергей Ржевский для веселья и потехи. Он искренне удивлялся, почему эту практику не применяет ни один театр мира.

Усадьба представляла собой, как уже было сказано, Зимний дворец, только очень и очень маленький. Злые языки говорили, что старший брат вложил в строительство более двадцати тысяч рублей, полученные в наследство. Сей удивительный проект прислали ему из Санкт-Петербурга, по поручению самого императора. Дворец Пётр Семёнович строил почти три года, но полностью так и не достроил из-за нехватки средств. Это было трёхэтажное здание с подвальными помещениями, в которых имелись прекрасная баня, кухня, помещения для прислуги, прачечная, комната со льдом, погреб для вина, хранилища для овощей, девятнадцать жилых комнат. Детские, кабинет хозяина и его спальня, будуар супруги, столовая, комната горничной, судейская, помещение для ожидания свидетелей и обвиняемых. Так же библиотека, правда без книг. Зимний сад с растениями, которые и сами без всякой помощи и ухода активно произрастали в Венёвской округе. Вся эта роскошь предназначалась на девять человек семьи: супругу поручика Ржевского, шесть детей и младшего брата. Прислуга, из трёх человек, занимала огромный подвал. В тылу усадьбы, за зданием, там, где их было не заметно, стояли уличные туалеты. Обустроить в здании самой усадьбы люфт-клозеты не получилось из-за банального отсутствия капиталов.

Бывший подпоручик гвардии, Сергей Ржевский, был очень рад и весел новой забаве, им самим и придуманной. Вместе с ним были рады и веселы все слуги. Веселиться – не работать. Наступило тепло, пережили зиму. Особенностью семьи Ржевских являлось то, что у них не было достаточных капиталов для поддержания уровня того статуса, которому они желали соответствовать. Зимой было не комфортно, потому как протопить это Венёвское чудо сооружение практически было нечем, из-за недостатка средств. Театральное действие начиналось в большом зале для танцев. В этот день, в усадьбе, репетировали постановку «Вий», по повести Гоголя, 1835 года. Двух студентов Киевской духовной академии, не на главной роли, играли два мужика из села, Потап и Фёдор. Студента Хому, главного героя, представлял Васька, худой и тщедушный с жиденькой бородой. Он являлся всем известным корчмушником, торговцем самодельной водкой, поэтому был, как всегда, слегка навеселе. Глаза его выражали пьяное веселье. Хозяйку дома, ведьму, где остановились студенты, играли две бабы. Одна старая кухарка Матрёна, с большим носом, картошкой и толстой, объёмной фигурой. Её роль начиналась в начале и прекращалась до того, как хозяйка превращалась в красивую панночку. Второй актрисой, была молодая гувернантка Мили, очаровательная француженка. Трудилась она в усадьбе недавно, заменив прошлую воспитательницу детей. До неё гувернанткой была немка, особа весьма занудная и неприятная, в возрасте около сорока лет. Она рассчиталась, перейдя на службу в другую семью. Только предварительно подав в суд за оскорблённое достоинство. Виной всему была шутка подпоручика. Поведение немки, гувернантки, отличалось вечной озлобленность и претензиями к окружающим, включая детей. Племянникам и племянницам подпоручика. Подобное отношение Ржевский простить не мог, так как младших любил и баловал, вставая на их защиту постоянно. Вскорости нормы поведения гувернантки перешли все грани дозволенного и Сергей Семёнович решил с этим покончить. У него имелся недалёкий по уму приятель, докучавший постоянными просьбами о долговых займах. Подпоручик уже и забыл, где он с ним и в каком месте познакомился. Однако, тот Ржевского в покое не оставлял. Прибывал, когда заблагорассудится и не уходил, пока не выпросит несколько денежных купюр и не пообедает. Частенько оставался и на ужин, вопреки желанию хозяев и правилам гостеприимства. Деньги возвращал редко, в основном только для того, что занять вновь на следующий день. Скорее всего, был подвержен карточной игре. А уж алкоголизм был меньшим из его недостатков. Так вот, подпоручик решил проучить обоих. Он рассказал бывшему приятелю, а ныне надоедливому повесе, мещанину Александру Асмайлову о том, что гувернантка готова дать в займы достаточно неплохую сумму. Но при одном условии, если только тот обязательно жениться на ней. Предварительно, шуточно, отхлестав её плёткой, так как у них на родине, это является правилом для будущего мужа и обязательным условием демонстрации любви. Вечно находящийся в долгах Асмайлов вначале сопротивлялся. Но затем махнув рукой на возраст дамы и прельщаясь деньгами, согласился. Ржевский немке несколько раз сообщал, что мещанин желает жениться на ней, так как она ему несказанно нравится за красоту и необычность происхождения. Он, дескать, испытывает любовь ко всему немецкому, педантичному и желает подобную хозяйку в дом. К женитьбе гувернантка была давно готова. Можно сказать, что даже мечтала, являясь старой девой по русским и немецким общественным законам морали. Сравнительно молодой Александр ей нравился, несмотря на то, что был личностью премерзкой, по мнению подпоручика. Так как находился постоянно в долгах, просительном положении, злоупотреблял картами и водкой. Немка желала поселиться в России с мужем, надеясь на его перевоспитание. Но Ржевский поставил ей обязательное условие, что для сватовства необходимо показать будущему жениху сколько у неё имеется наличных денег. В один из дней состоялась встреча. Ранее они были поверхностно знакомы, немного общались. Однако в этот день встреча и разговор должны были быть другими, посвящёнными женитьбе. Александр Асмайлов прибыл в лучшем наряде, хоть и не первой свежести, и был практически трезв. Когда он был в трезвом состоянии, то картавил. Только лёгкое состояние подпития позволяло ему, почти скрыть свой дефект речи. Асмайлов прибыл в усадьбу и уединившись с гувернанткой в одной из комнат, предоставленных Ржевским, видимо начал разговор о деньгах. Однако друг друга они понимали плохо. Разговор проходил на смеси ломаного немецкого языка с русским языком. «Невеста», по уговору, показала ему кошелёк с ассигнациями. «Жених» в свою очередь, поняв о том, что деньги необходимо заслужить, начал оказывать ей знаки внимания, как его и научил подпоручик. Достал плётку и несколько раз ударил по мягкому месту. Дело закончилось скандалом и судом, в ходе которого с Асмайлова была взыскана большая сумма, окончательно вогнав его в долги. Этим и закончилось неудачное сватовство немки-гувернантки. Ржевский достигнул своей цели, отвадил Асмайлова от дома, а домашние освободились от занудной немки.

Театральное действие в усадьбе набирало обороты. «Вия» играл кучер Макар, специально для этого обряженный в три тулупа один больше другого и с бородой до пола, сделанной из мешковины. Последний тулуп был вывернут мехом наружу. Остальную «нечисть» изображали все, от мала до велика, общим числом человек десять, одетые кто, во что горазд. В рваной одежде, в том числе шиворот-навыворот, с размалёванными лицами, они метались по всей усадьбе тренируя слова и свои театральные действия. Всем было весело от барских придумок и затей.

– Барин, а барин, а вы в театре сами бывали когда-нибудь? – спросил один из мужиков у подпоручика Ржевского.

– Конечно, и не раз бывал! Пока к вам не переехал, вурдалакам! – смеясь ответил подпоручик.

– А правда, что эти актёрки и актёры на цыпочках там, в театре, ходят?

– Правда. Только не в театре, а в балете. И не актёры, а танцоры. Тебе всё одно не понять, – ответил Сергей Семёнович.

– Хотел спросить у вас барин, а почему они на цыпочках ходить изволят? – не унимался мужик.

– Почему, почему? А ты вот почему на курином дворе, где куры живут и гадят, на цыпочках ходишь?

– Знамо почему, потому что загадят все места и ходить негде становится, – ответил мужичонка.

– Вот и они по той же причине так ходят. Всё, хватит болтать. Искусство не ждёт, в воскресенье даём постановку. Давай, Матрёна, прыгай на студента Хому и погоняй его. Играй ведьму. Хотя тебе и играть её не надо, ты и есть ведьма! Прыгай, кому говорю, иначе выпорю, – весело кричал Семен Ржевский, на втором действии, собственной пьесы.

– Батюшка ты наш, барин! Как же я на Ваську прыгну, слабенький он, махонький. Вообще одни кости. Сломаю его, ненароком, бедолагу. Да и прыгать лет уж десять, не умею. Не смогу я! -визжала кухарка, весело смеясь.

– Прыгай, Матрёна. Полетим с тобой вместе, как ведьмаки! – кричал полупьяный Васька, успевший накатить стакан спиртного где-то в углу залы, пользуясь общей суматохой.

– Чёрт с тобой, Матрёна. Вернее, «Вий» с тобой! Так и не достигнешь успехов в театральном искусстве. Умрёшь не обученной венёвской бабой. Ну тогда вы, Мили, прыгайте, у вас получится, – приказал Ржевский.

Прислушавшись к Сергею, горничная быстренько ухватила Ваську за шею одной рукой и присела к нему на спину. Для этого он присел на корточки. Второй рукой она начала шуточно хлестать его, по бокам, самодельно сделанным кнутом. Васька, встав, поддаваясь общему весёлому настроению, начал суматошно бегать по танцевальному залу, пугая стоящих по стенам старух. При этом он визжал как «резаный боров», пытаясь то хрюкать, то кудахтать, то мяукать. Наконец-то запыхавшись, остановился в центре зала.

– Молодцы, получилось! Тащите гроб и пусть готовиться «Вий» и прочая «нечисть» к выходу. Вы, милая моя, дорогая Милли, готовьтесь прилечь в гроб, – приказал подпоручик.

– Это обязательно, подпоручик? – спросила Мили, затем повторила то же самое по-французски, – C’est sûr monsieur l’officier?6

– Конечно, милая Мили, это обязательно. Vous êtes si belle que le cercueil ne vous gâchera pas!7 – вначале сказал Ржевский, на русском, а затем добавил фразу на французском языке.

– Взопрел я, батюшка, в трёх полушубках и тяжело мне их таскать на себе. Пахну плохо. Можно хоть один сниму, – заявил кучер Макар, изображающий «Вия».

– Что ты, Макарушка, потерпи. Скоро твой выход. Я, когда на балах бываю, тоже потею и пахну изрядно. Вот однажды был я в Туле, на одном общественном балу, по билетам для всех желающих и имеющих право по сословию. Стою с одной дамой возле стены зала. Она мне и говорит: «Как жарко Сергей, может что-нибудь открыть?». А я ей отвечаю: «Пойдёмте, найдём официанта и попросим открыть шампанское на двоих, сразу полегчает». Потерпи, обещаю, стакан вина налью обязательно! – заявил подпоручик, весело смеясь.

– Надо и нам бал как-нибудь закатить. Вот Пётр приедет, посоветуемся. А что, Макар закатим великосветский бал на весь Венёв. Дворец у нас есть, денег займём, или грибов, ягод насобираем. Во потеха будет! Соберём всех старух по округе, пригласим наших узколобых дворян и купцов, насмеёмся от души. Или публичный и благотворительный, в честь сельского дурачка Митрофана. А вырученные деньги пустим ему на покупку гармоники и красной рубахи, – продолжал веселиться Сергей.

– Сергей Семёнович, к вам какой-то господин! – заглянув в окно, сказал один из слуг.

– А, это опять господин Асмайлов пожаловал, собственной персоной. Опять денег попросить желает. Ещё прежние не отдал, опять на займы идёт. Хочет упрекнуть меня в судебном иске от немки. Ни совести, ни стыда, причем здесь я! Я же не просил его предлагать руку и сердце немецкой гувернантке. Удивительный пройдоха! Малое дитё, что глупый человек, а глупый человек, что малое дитё! Надо проучить, чтоб было более не повадно заявляться без спроса, – засмеялся подпоручик.

– Всё сделаем? Что прикажите, барин? – уточнил слуга, в ожидании очередного веселья и приключения.

– Вот что Макар, и вы, Федор, Потап и Васька проучите его. Давайте, облейте его липкой брагой, что на варенье настояна и пером из подушки обсыпьте. Вот потеха будет. Только много не берите, с ведро, не больше. Пётр с Тулы приедет, ворчать станет. Самим нужно, – после этих слов Сергей Семёнович, побежал в спальню за подушкой, а мужиков послал в подвал за брагой.

В скорости вернувшись он, вместе с мужиками, выбежал во двор.

– Что Сашка тебе надобно здесь? Сказывал тебе не приезжай больше, неужели не понял меня? – задал вопрос непрошенному гостю, Ржевский.

– Виноваты вы в моих горестях, подпоручик. Желаю компенсации за ущерб чести моей и достоинства в денежном выражении! Предлагаю обсудить размеры морального ущерба и сумму помощи, – проговорил испуганный видом мужиков, Асмайлов.

– Что за глупость, однако! Вот я сейчас проучу тебя, каналья. Макар, Федор, Потап, Васька хватайте его и держите крепко. Помогайте мне, вашему любимому барину, – с этими словами подбежав к непрошенному гостю, подпоручик вылил на незадачливого гостя ведро браги.

Помощники держали гостя за руки, мешая сопротивляться этой обидной затеи. Затем Ржевский набросал на него перьев из вспоротой подушки. Одежда непрошенного гостя местами намокла от вылитой на нее браги, сверху к ней прилепились перья. Создавая вид чудной и забавный.

– Не прощу тебе этой обидной и оскорбительной затеи, Сергей! Жди суда, или чего похуже. Отомщу, попомни меня! – с этими словами, под хохот дворни и зрителей в окнах, гость, прыгнув в коляску, приказал гнать от этих дураков.

– Всё, спасибо мужики за помощь. Пойдём дальше репетировать. Отвадили его навсегда, надеюсь. Какой же премерзкий тип, этот Асмайлов! Как репей прицепился, никак не оторвать! – сказал Сергей и направился к дому.

Театральное действие продолжалось далее. Жизнь в усадьбе Ржевских была весёлой и незлобивой. Чем могли, тем и разгоняли скуку. Хоть особых денег и не было, зато развлечений хоть отбавляй.