Читать книгу Конокрады из Прилеп. Проклятие старого помещика. На основании записок действительного статского советника Тулина Евграфа Михайловича - Георгий и Ольга Арси - Страница 8

Подъехав к роще, все вышли из экипажей. Красота была неописуемая. Они находились над обрывом у реки, с которого было видно версты три-четыре, вперёд. Куда не посмотреть, всюду были рощи, яблоневые сады или заросли крыжовника. Воздух свеж и наполнен весенним ароматом земли и растений. Снега не было, земля уже подсохла полностью. К Евграфу и графине подбежала взъерошенная Марфа.

– Вот здесь, барин, недалече я всё и видела. Следы Волколаков и кровь жертв безвинных, от них пострадавших. Пойдёмте в рощу, там всё покажу. Только вы, барин, рефольфер свой достаньте, мало ли чего может случиться. С рефольфером оно поспокойнее будет. А пули у вас обычные или серебряные? Нечисть только серебряными погубить возможно!

– Пройдёмте, Марфа. Показывайте, где ваши сказочные существа обитают? – ответил сыщик, смотря на неё с нескрываемой улыбкой.

Вместе с крестьянкой вошли в рощу, несколько сзади следовала графиня и управляющий. Через несколько метров Евграф подошёл к указанному месту. Возле большого кряжистого дуба имелся огромный камень, неизвестно как сюда попавший. На нем действительно была кровь. Рядом на ветках деревьев висело несколько небрежно изготовленных корзиночек из подручной травы с остатками пищи. Кругом действительно имелись следы крупного зверя, похожие на волчьи. Следы были не парные как от четырёхногого зверя, а по два следа, как обычно, ходит человек.

– Вот видишь, барин, не шутила и не обманывала я. Я вообще всегда правду говорю. Что увижу, то и рассказываю людям. Священник мне не поверил, а управляющему нашему бесполезно, что-то говорить. То на смех поднимет, то материт, если не в тот момент под руку подвернёшься. Вот следы перед вами, точь-в-точь как у Волколака. Наш, канцелярский, Алексашка Майлов и есть этот Волколак. Он конюха Ваську и съел. Я часто замечала, что пахнет он жиром, толи гусиным, толи бараньим. И волосы у него жёсткие как у волка. Он и есть Волколак-чародей.

– Уймись баба, не гневи Бога. Откуда здесь Волколаки, волков-то всех уже отвадили, одни лисы остались. Курей таскают в округе. Ох, и Марфа, ни как ты не остынешь. Баба да бес, один у них вес. Посмотрите, ваше благородие, ход следа явно людской, как охотник вам говорю. Кто-то надевал специальную обувку со следами, похожими на волчьи и ходил здесь вокруг камня и на выходе из рощи. Шутят люди, только неизвестно кто?

– Если не Волколаки, тогда Волколисы. Всё одно, нечистой силой здесь пахнет, стоять на этом буду, – не унималась Марфа, посмотрев, на весёлую и довольную от приключения Ольгу.

– Вы хоть, барыня, меня поддержите. Что от этого мужика взять, мелит сам чего не знает? Кроме коней своих ни в чем не разбирается. Ни в бабах, ни в нечистой силе. Только одно знает, как про нас обидные словечки всякие и поговорки прилюдно говорить. Сам бобылём живет, поэтому и мозгов уже не осталось. Скоро улыбаться не сможет и жизни радоваться перестанет, – шумливо и быстро проговорила женщина.

Евграфу давно уже начало казаться, что эта Марфа-травница ухлёстывает за управляющим, поэтому и применяет все свои чары для покорения мужика, вплоть до откровенных упрёков в безразличии к себе. Сама она была одного возраста с Михаилом Ивановичем, лет пятидесяти, может самую малость побольше. По деревенским меркам ещё достаточно красивая и крепкая баба. Внешне была она ширококостной, с весёлым и раскрасневшимся приятным лицом, длинными, черными волосами, спрятанными под платок.

«Но следы она не придумала ради Михаила Ивановича. Кровь на камне не сама разлила, кто это сделал и для каких-то целей? Речь её, конечно, деревенская, иногда не грамотная. Но кажется иной раз, что она это делает специально. Только зачем, не понятно? Не так глупа, как хочет казаться», – подумал сыщик.

Прилепская красавица не унималась, не давая опомниться уныло и хмуро стоящему возле Евграфа, рассматривающего следы причудливых зверей, управляющему. Возможно, пользуясь молчаливостью Тулина и поддержкой Ольги, которая весело смеялась на каждое выступление Марфы.

– Что, Михаил Иванович, упустил конезавод? Кошка да баба всегда в избе, а мужик то должен быть во дворе. Надо смотреть за хозяйством. Вот, Николай Никитич Добрынин, тебе головёнку и отшибёт и бородку выщиплет. Не соображаешь ничего про Волколаков, так может про домовых тебе рассказать? Ты хоть когда-нибудь домового видел? Хотя откуда тебе. От бобыля и домовой уйдёт. Что с тебя взять, мужика, что бабе показать стыдно, то мужику смех, – не унималась Марфа.

– Успокойся, Марфа, дай его благородию разобраться во всех делах. Что тебе под хвост попало? Всё неймётся! – устало сказал побеждённый управляющий.

– Михаил Иванович, молчу, молчу! Не буду более мешать ни его благородию, господину сыщику, ни вам, человеку бывалому и на нашем конезаводе властью оделённому, – хитро сказала крестьянка, посматривая на него с некой любовью и весельем.

Тулин внимательно осмотрел место с остатками пищи и кровью, после этого направился к обрыву, пригласив с собой Михаила Ивановича. В дальнейшем, спустился, держась за деревья вниз и пошёл по тропинке, ведущей вдоль обрыва. Через некоторое время его взгляд упёрся в достаточно широкий лаз, уходящий в землю, под обрыв. Лаз был занавешен каким-то холщовым плотным тряпьем, грязным и бесцветным. Сыщик достал пистолет и сдернул холщовую ткань от входа. Взгляду представилась небольшая пещерка-нора, человек на двух-трёх не более, и то если располагаться близко друг другу. Пол был ровный, имевший по трём углам лежанки из сена и лапника. Только напротив входа лежанка отсутствовала. В середине пещерки имелся очаг, сделанный из небольших камней. На лежанках лежали двое связанных человек с мешками на головах, которые услышав шум от сдернутой ткани начали шевелиться и мычать. Видимо, во рту у них были кляпы. Тулин подал знак управляющему, тот залез, скрючившись в половину своего роста, в земляную нору, и достал оттуда волоком первого человека. Вытащив, снял с головы мешок и выдернул грязный кляп изо рта. Взору сыщика и управляющего предстал господин, с жесткими, коротко подстриженными волосами на голове. Надменным лицом и невообразимо дурно пахнувший, видимо от собственных испражнений. Это был Александр Майлов. Как только ему вытащили кляп, господин начал злобно орать, при этом внимательно осматривая своих спасителей.

– Я, господа, никому не позволю издеваться надо мной. Буду жаловаться губехнатоху, полицмейстеху и начальнику жандахмского упхавления. Подобное отношение ко мне недопустимо! Хиски, котохым я подвехгаюсь, не соответствуют денежному содеханию. Тхебую компенсации и пхошу запомнить моё ненадлежащее состояние, гханичащее с хиском для жизни. Тхебую немедля напхавить меня к голове, Добхынину для выяснения всех вопхосов. Иначе суд, господа!

Майлов страшно картавил и, видимо, этот недостаток речи в большей степени проявлялся именно тогда, когда он нервничал. Пока он орал, управляющий достал из пещеры-норы второго, видимо конюха Ваську, поступив с ним аналогично. Васька не орал, а только разминал затёкшие суставы ног и рук, виновато поглядывая на Михаила Ивановича. Тулин пролез в пещеру сам. Осмотрелся и обнаружил предмет, который валялся на песчаном полу. Это была старая выцветшая, желтоватая пуговица из металла от военной одежды гвардейского чина императорской армии. Именно гвардейского, так как у артиллерийских, инженерных, гренадерских и кавалерийских, пуговицы имелись другого цвета из беловатого метала. Найденный предмет Евграф положил к себе в карман. В сопровождении управляющего, конюха и крикливо скандалящего Майлова, поднялся наверх. Как только канцелярский увидел графиню и Марфу, то немедля успокоился. Видимо, пристыженный своим положением.

Зато начала кричать Марфа-травница, скороговоркой произнося слова: «Говорила я, что здесь что-то не так. Говорила! И вот оказалась моя правда. Пусть нет здесь Волколаков, но ни в чём не повинные люди страдали в темнице. Кто-то же их туда упрятал? Кто-то же это беззаконие сочинил? Надо, господин сыщик, разобраться. А то страшно жить здесь становится. Кровь чья-то? Еда для кого-то? И вот тебе на – узники!»

– Успокойтесь, Марфа, Евграф Михайлович обязательно разберётся и найдёт злоумышленников, – ответила графиня.

– Я ещё знаю одну тайну! У сельца Фалдино, что от нас недалеко, Берендей поселился. Там, где он жить захочет, страсти всякие происходят. Может и земля под низ уйти и новое озеро образоваться. Так как Берендей в друзьях с Водяным и русалками, жёнами его, ходит. Не разлей вода – друзья. Но это не сразу происходит. Только тогда, когда найдёт Берендей того Водяного, который к нему переселиться захочет. Берендеи они колдуны, в медведей превращаются и лес от всякого люда берегут, что б значит не жгли и не разворовывали. Надо спасать Фалдинцев от чудища. Давайте, барин и туда поедем! Уж больно хорошо у вас получается с нечистой силой расправляться. Батюшки святы, а не сын ли вы покойного дворянина Михаила Тулина, что жил в доме при въезде в Прилепы? Хороший был человек. К нам крестьянам с душой относился, уважал и помогал. Он офицером императорской армии был. Супруга его, матушка ваша, умерла вскоре после того, как сам он погиб на войне, – всплеснула руками Марфа, неожиданно остановив свой рассказ, на полуслове.