Читать книгу Дребезг Звёзд - Герр Фарамант - Страница 7

Главное в путешествии – это добраться до нужного места без особых приключений. Потому что лишние приключения – это, конечно, увлекательно, но иногда бывают весьма опасными. Да, потом есть, что вспомнить, но некоторые воспоминания бывают настолько тяжкими, что лучше бы их и вовсе не было. Поэтому бывалый путешественник всегда выбирает наиболее безопасный путь, который зачастую является едва ли не самым длинным. Хуже – когда у путешественника нет конечной цели, и он просто скитается по миру от одного места к другому, что-то вечно ищет, чего-то хочет, а чего – сам не знает.

Раньше Полина просто хотела гулять, и гуляла, где вздумается. Захочет – поедет в деревню Попасная, что недалеко от Луганска. Захочет – смотается в Алчевск. Потом вдруг сорвётся ни с того ни с сего во Львов. А оттуда, несмотря на относительно неблизкий путь, в Межгорье.

Просто бесцельно скиталась от одного населённого пункта к другому, чтобы набрать побольше знакомых, узнать получше страну. А началось всё с того, что она насмотрелась фильмов о хиппи и решила стать такой же. Естественно, почти ничего толкового из всей этой затеи не получилось. Зато – да, масса историй, о которых можно рассказать под гитару у костра. Если, конечно, играть умеешь.

Веселее стало с появлением Лешего. Когда она однажды наткнулась на него в одном из переходов в Одессе, услышала его игру – тотчас решила: она будет с ним. Да, к тому времени ей уже повстречалось много патлатых тел в коже и с гитарой, но что-то этакое было в том парне. Какая-то странная, приятная аура. К нему хотелось тянуться, погреться у его огня. Что-то особенное было в его игре, манере выражаться, в поведении. То, как он обнимал свою «единственную женщину» (так говорил о гитаре), как касался пальцами струн, высекал из них звуки – и голос, его неповторимый, чуть хриплый низкий – он завораживал. Создавалось такое впечатление, будто Леший вкладывал в пение всю свою ненависть, злость и ярость, что испытывал к миру. Всем своим видом он излучал тёмную, отталкивающую, но в то же время и завораживающую, манящую атмосферу. Ты идёшь к нему подобно мотыльку, что летит на пламя – знаешь, что обожжёшься, но всё равно идёшь. И таких мотыльков вокруг него порхало сотнями. Во многих городах находился как минимум с десяток личностей, которые с ним знакомы, любят его игру, восхищаются его персоной – и он их всех в равной степени презирает.

А Полине удалось завоевать его. Удалось, несмотря на сотни ей подобных поклонниц, вырвать своё место под солнцем. В тот же вечер она пригласила его выпить, согласилась пойти к нему на вписку. Он дал ей метамфетамин, она с ходу прочла Библию и запомнила всё до последней строчки. А пока она читала Библию, он писал новую песню. А после – они обнялись и уснули, да и проспали так до самого вечера. Как он потом говорил ей, Леший остался с Полиной лишь потому, что она не стремилась отдаться ему в первую же встречу.

Весь последующий год она встречалась с ним. Именно встречалась – разъезжали по разным местам, связывались, встречались в заранее оговоренных пунктах. А то и вовсе совершенно спонтанно в один и тот же город одновременно приедут. Словом, всякое бывало. Их дружба заменила им любовь. Да и не нуждались в любви две столь сильные личности: вполне хватало того, что они могут увидеться, переспать, посмеяться над насущными проблемами и отдохнуть в объятиях друг друга.

В одну из таких встреч, лёжа на траве в тени огромного дерева у пруда, Леший заметил:

– Люди смотрят на звёзды и сплетают их в созвездия. А меня всегда пугало именно то, что звёзды вместе лишь внешне. Ведь на самом деле каждая звезда глубоко одинока. От того-то они и сияют так ярко, чтобы их заметили. Но встреть одна звезда другую – они либо уничтожат друг друга, либо одна затмит собой другую. И ни то ни другое ничего хорошего не сулит.

Он лежал на траве и смотрел на небо. Тёмная грива обрамляла его голову подобно ореолу, а лёгкая полуулыбка на лице как обычно отдавала печалью. Обнажённое худощавое тело исполосовано шрамами. На запястьях и стопах были ярко выраженные стигматы. Он лежал, закинув ногу за ногу и раскинув руки, чуть склонив голову на бок. Лежал, смотрел на небо и улыбался. Сана (так тогда звали Полину) – лежала подле него, свернувшись клубочком. Её волосы цвета заката укрывали её нежный стройный стан, скрывали красоты нагого тела. Она лежала, поджав под себя ноги и положив маленькие ладони под щёки. Лежала и смотрела на парня влюблённым взглядом. Лежала, смотрела на Лешего и улыбалась. Он ненавидел весь мир и любил её. Она плевала на весь мир и любила его. И они были лучшими друзьями.

– Тебя ведь не Саной зовут, – глядя на небо.

– С чего взял? – мягко, с улыбкой.

Леший хмыкнул.

– Не подходит это тебе. Я бы так тебя не назвал.

Девушка усмехнулась, приникла ближе.

– А как бы назвал?

– Как узнаю, так назову.

А потом Леший исчез. А ведь она даже никогда не спрашивала его, откуда он родом. Да и Лешему не называла родного города. Весь последний год для неё мало отличался от предыдущих. Только вот лучшего друга рядом не было. Что в нём её больше всего привлекало? Человек не сидел на месте. Он всегда развивался, как музыкант. Он ненавидел весь мир, и ненависть свою выплёскивал в своём творчестве. Людям нравятся страдания, так пускай же их от них стошнит. А Сана – Сана просто наслаждалась путешествиями. Время от времени навещала Филина и других знакомых. Заводила новые знакомства. А потом, когда исчез Леший, решила пробивать себе путь на север. На самый-самый север. Зачем? Просто, чтобы была какая-нибудь цель. Ведь людям нужно придумывать себе разные цели.

И кто бы мог подумать, что после всего, что было, она встретит старого друга снова? Вот тут, в Харькове, отчаявшись, сменив ещё несколько имён, и разуверившись в себе. Она стояла и смотрела на две фигуры: грозного, пьянящего своим шармом Лешего и пока ещё робкого, неуверенного Сна. Такие противоположные, милые натуры. Они могут подружиться, могут поссориться. Забавно-то всё как получилось: приехала к одному, встретила другого.

Сон густо вспотел и покраснел. Он нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке. Не в его планах было встречать подобную толпу народа, да ещё и такого человека. Да и встречу с Полиной он представлял совершенно по-другому. Словом, он был разочарован, смущён и напуган. Он смотрел в глаза Лешему, и видел в них отрешённость и ненависть, завуалированную доброжелательностью и добросердечностью. А Леший смотрел на него сверхностно и странно, хищно улыбался.

Леший потрепал шевелюру Сна.

– Пойдём выпьем? Я угощаю!

Не дожидаясь ответа, он обнял своих товарищей и потащил их в направлении кафе бара. Остальные люди разбрелись по привокзальной площади кто куда. Было условно решено погулять до возвращения Лешего.

Сердце Сна билось так, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. С каждым мигом он паниковал всё больше и больше. Абсолютно спокойная улыбка на лице Полины, странная улыбка Лешего – нет, всё это не внушало ему доверия. Но всё же он решился хоть как-то завязать разговор.

– Давно в Харькове?

– Да сегодня приехал. А сам местный?

– Нет… То есть да… Тьфу ты… Ага…

Речь парня сбивалась. Он заикался, жутко волновался. И, естественно, это всё не ускользнуло от собеседников. Леший и Полина переглядывались, обменивались разного рода улыбками. Их диалог проходил в молчании.

– Сам живёшь, с предками?

– Сам…

Собеседник присвистнул.

– А далече?

– Да на ХГ, пять минут на метро.

– Круто, одобряю.

Леший одарил парня приятной улыбкой, от которого у Сна пробежали мурашки по коже.

Тем временем они вошли в кофейную. Заказали два лимонада и «Ванильный Таллинн». Леший хотел чего-то относительно лёгкого и странного, Полина отказывалась пить что-либо алкогольное кроме абсента, а Сон ничего спиртного принципиально не пил.

Разместились в уголке.

Леший развалился на диване, Полина устроилась рядом, а Сон занял кресло напротив них. На фоне играл неожиданный для подобного заведения «Пикник». «Настоящие дни». Расслабляющая атмосфера накалялась завораживающим голосом старины Эдмунда, подзадоривала Сна на какие-то совсем уж странные и из ряда вон выходящие действия. Мысленно он подпевал играющей песне, старался отвлечься от происходящего. Он был как на иголках и старался успокоиться, как мог. Мысленно цеплялся за мелькающие в песне образы, абстрагировался от реального мира. Снова и снова размышлял над текстом. Леший обнимал Полину, что-то говорил ей.

Он не слушал их. Ему было не то, что бы совсем всё равно – скорее он старался от них убежать. Таким образом вся троица провела первые минуты в относительном молчании. Когда песня кончилась, Сон ухватился за другую, неизвестную ему. Играла совершенно другая группа, совершенно другой текст, но он цеплялся и за это. Сделать всё, чтобы оттянуть миг возвращения в реальный мир как можно дальше.

Всё происходило, как в каком-то видении. Мутные, расплывчатые силуэты новых знакомых напротив. Три стакана с напитками. Рука потянулась к лимонаду. Осторожный глоток. И ещё. Те двое давно уже своё пьют. Ах, да, он кое-что забыл…

Сон вяло, принуждённо, но всё же тепло улыбнулся и поднял свой полупустой стакан.

– За встречу!

Полина молча улыбнулась. Леший подхватил тост.

– За встречу! Лучше поздно, чем никогда.

Все троё чокнулись и обменялись доброжелательными взглядами.

– Не напрягайся, парень.

– Да я и не особо…

Полина отставила свой стакан лимонада, встала с дивана и пересела Сну на колени, от чего тот смутился окончательно.

– Ты пришёл сюда, чтобы идти. Не забывай.

Она снова одарила его той самой улыбкой, как тогда на перроне – и поцеловала его.

От неожиданности Сон перелил свой лимонад себе же на плащ.

«Нет, не то, чтобы, но… С другими-то по-другому было. Не так. Не то, совсем, всё не то. Не настолько. Не…».

Полина рассмеялась. Но рассмеялась тепло, по-дружески. Леший же просто сидел и наблюдал, сложив пальцы пирамидкой, облокотившись на стол. А Сон моргал и терялся в догадках, как ему реагировать на всё это. Лучшее, на что он решился – это отставить уже опустевший стакан и робко приобнять сидящую на коленях девушку. И выдавить из себя улыбку. Получилось довольно по-идиотски, но к тому моменту ему было уже всё равно. Он решил дать волю чувствам и поддаваться первым импульсам, которые подбрасывает сознание. Захотелось обнять – обнял. Захотелось прижаться – прижался. Тем более, что и девушка не возражала.

– Поехали с нами? – ни с того ни с сего предложил Леший.

– А куда?

– Сквот один на «Пушкинской». Я у Ома вписался. Художник-кришнаит, может слышал.

Сон отрицательно покачал головой.

– Не знаем таких.

– Узнаешь.

Допив коктейль, парень сладко потянулся и развалился на диване. Ему было хорошо, и он хотел отдохнуть. Полина устроилась поудобнее на коленях у нового знакомого. Сон уже и не скрывал своего наслаждения от столь внезапной близости с данной дамой. Она очаровала его, но он не знал, что с ней теперь делать. Обнять – уже обнял. Да и прижаться-то прижался. Можно сказать, зарылся в неё. А она укрыла парня своими ядовито-зелеными волосами, припала к его лбу нежным, ласковым, почти материнским поцелуем. Сон зажмурился. Открыл глаза. Нет, она сидела у него на коленях, но припадать к нему не спешила. Снова показалось, облегчённо вздохнул парень. Она просто хотела поиграть, но ничего более.

– А сам чем увлекаешься?

– Да всего понемногу… Пишу я.

– Какое совпадение! – Леший рассмеялся.

– Я, вот, тоже пишу. Только музыку. Вообще, все мы пишем, только каждый по-разному. Увлекаешься-то чем? Не своим же творчеством ведь?

Сон краснел на глазах. В горле вставал комок. Ему было неприятно здесь находиться. Он чувствовал сильное давление извне, видел издёвки в свой адрес.

Полине же парень казался более чем милым. Такой маленький и неопытный, да ещё и так легко смущался. Он милый, но слабохарактерный, но хочет казаться сильным. Надо было предупредить Лешего, чтобы он был с ним помягче – ведь и зла-то ему не желает, а просто общается в привычной своей иронически-стёбной манере. И сейчас девушка чувствовала, как дрожали руки парнишки, как он съёжился и как ему неловко в сложившейся ситуации. Чтобы хоть как-то его подбодрить, она нежно коснулась ладонью его щеки, погладила. И снова, и снова. Нежно, ласково и спокойно, успокаивающе. Кинула укоризненный взгляд в сторону старого друга. Тот пожал плечами.

– Что читаешь?

Сон принялся быстро перечислять всех авторов, которые приходили на ум.

– Стендаля, Бальзака, Уэлша, Стокера, Ремарка, Цвейта, Лондона…

– Круто! А я вообще ничего не читаю кроме всяких ньютонов, максвеллов да эйнштейнов вот. Ну там иногда Менделеева или Менгеле ещё могу. Скукотища, словом! Совсем не ровня тебе!

Леший печально склонил голову и поднял руки, мол, капитулирую.

– А на гитаре играть умеешь?

– Немного…

– А я аще не умею. «Музыкалку» бросил ещё на первом полугодии обучения, нот почти не знаю, лажаю на трёх струнах и называю это блюзом. Такие дела.

Сон усмехнулся. Ему вдруг стало интересно услышать игру этого человека: так ли он говорит, как есть, или просто стебётся. Да просто стебётся, скорее всего. По нему видно же.

– А ещё у меня концерт сегодня. Люди зачем-то позвали. Им почему-то нравится. Приходи, если есть желание. Буду лабать на заброшке с дешёвым бухлом и дешёвыми бабами – то что нужно нашей публике.

Леший снова потянулся и сладко зевнул.

– Заходи, коли будет желание.

Парень извлёк из внутреннего кармана куртки пачку сигарет. Полина стрельнула одну себе. Без огня, просто будто бы пыхнула горячим дымом в лицо Сну. Тот поморщился, хоть никто не курил.