Читать книгу Если ты мне веришь. Однажды твои мысли станут реальностью - Грейс Одли - Страница 9

25 сентября 1982 года

День незадался сразу же, как я только открыл глаза. За окном лил дождь, вероятно начавшийся уже довольно – таки давно. Меня жутко клонило в сон, будто я и не спал вовсе. Хотя, как только я зашел в дом, сразу же лег в постель. Наверное, на меня так подействовало вчерашнее происшествие. Мне даже не удалось поговорить с Розалиндой. Помню, только, как она жалобно скулила, прося меня поиграть с ней, но я лишь что – то буркнул и накрылся с головой одеялом.

Я нехотя встал с кровати и первым делом подошел к зеркалу, посмотреть, что же теперь я собой представляю, и на что придется смотреть сотням прохожих.

Увидев свое отражение, я вздрогнул от неожиданности. Признаться, я несколько секунд не узнавал того человека, который стоял напротив меня. Опухшее лицо, под глазами мешки, будто этот человек не спал тысячу лет, а то и больше. На щеке красовались три кровяные полоски от ногтей, которые тут же напомнили мне о Кристен. Они уже болели не так сильно, как вчера. Точнее сказать, совсем не болели. И если бы я не посмотрелся в зеркало, то вряд ли вспомнил об этой ране.

Я вздохнул. Хотелось бы, что бы всего этого не было, ни вчерашнего дня, ни сегодняшнего. И тут я поймал себя на мысли, что, наверное, не хотел бы, что бы и Кристен появлялась в нашей больнице. Тогда бы все шло куда лучше, чем сейчас. Хотя моя жизнь не была бы полна событими, подобно этой.

В тот незадавшееся утро, я просто вывел Розалинду погулять возле дома. Хотя обычно, мы сней прогуливаемся мимо магазинов, мимо небольшого озера с мостом, мимо прарка, а затем возвращаемя домой. Однако Рози это ни сколько не огорчило. Она будто не замечала дождя, от которого прятались все прохожие, а быть может, он ей просто нравился. Глядя на то, как она скачет на задних лапах и высовывает язык, чтобы попробовать на вкус нечто, падающее сверху, я улыбнулся.

«Все не так уж плохо», – сказал я сам себе. Дождь пройдет, рана заживет, дело о Кристен рано или поздно должно закрыться, и тогда все будет, как и прежде. Никаких переживаний, никакой боли. Хотя, меня начало волновать то, что я все чаще разговаривал с собой. Тогда как раньше, мне риходилось высказывать своей любимице.

Между тем мне стало невероятно радостно, как и Розалинде, которую я с трудом затащил домой.

Все шло уже, можно сказать, прекрасно, за исключением озлобленных и напуганных взоров людей, прожигающих насквозь мое лицо. Все те люди, которые так испуганно смотрели на меня, казались мне невеждами, ибо культурный человек не будет так пялиться на другого, будто бы видел впервые. Я испытывал уже злость и бешенство по отношению к ним! Я хотел их тут же разорвать в клочья или хотя бы выкрикнуть им в след пару скорбительных фраз, чтобы они, наконец, оторвали от меня свои презрительные взгляды.

И только эти мысли со всех сторон начали меня атаковать, как вдалеке я увидел бегущего мне навстречу Грэма.

– Сэр, сэр! – кричал он, бежа по лужам. Он укрывался от дождя зонтом, который относило в разные стороны усиливающим ветром. Грэм меня рассмешил. И как только он был в метрах двух от меня, я уже не мог сдерживать смеха. Видимо, мое настроение также было переменчиво, как погода. Хотя, на погоду я не хотел жаловаться. Причем, никогда. И дождь меня вовсе не волновал, впрочем, как и Розалинду.

Мой помошник явно был не готов видеть меня безумно радостным в такую погоду, и скривил лицо до безобразия, чем еще больше развеселил меня.

– Доброе утро, сэр! – выдохнул он, продолжая кривиться, словно спрашивая причину моего безудержного смеха. Но улыбался я не долго. И как только я снова начал вспоминать о вчерашнем дне, тут же взял себя в руки, но Грэм меня опередил.

– Сэр, вас привлекает дождь? – он чуть откинул зонт. Чтобы посмотреть на небо, но тут же снова спрятался под него, как только крупная капля упала ему на нос. Я тут же снова взорвался от смеха. Мои глаза уже начали слезиться, и я понимал, что пора бы прекратить этот цирк, но не мог.

Грэм, молча, смотрел на меня. И как только я заметил, что он рассматривает мою рану, я остановился. Мужчина смотрел на нее также испуганно, как все те прохожие, которых я готов был убить прямо на месте.

Прокашлявшись, для придания голосу особой серьезности, я наконец проговорил:

– Доброе утро, Грэм. Приношу извинения за мое крайне неадкватное поведение, – я снова улыбнулся, но уже контролировал свои эмоции. Грэм улыбнулся в ответ:

– Мы все постепенно сходим с ума, – пожал он плечами и оглянулся назад, на больницу. Мы оба замолчали, думая над его словами, пусть даже сказанными в шутку. И если бы я не почувствовал как холодная вода заливается в мои ботинки, мы бы, вероятно, простояли на улице еще какое то время.

– Как чувствует себя моя пациентка? – спросил я, придавая своему голосу холода и безразличия, идя в свой кабинет. Грэм шел позади меня, снова листая, какие – то документы.

– Знаете, сэр, – Грэм вздохнул, – после вчерашнего она даже и не ела. Будто, ей совсем чужд голод. Может, вы знаете в чем дело? – он удивленно посмотрел мне прямо в лицо, от чего я резко остановился. Грэм смотрел на меня так, будто знает всю правду и теперь пытается выудить ее из меня.

Я закатил глаза, словно пытался вспомнить события вчерашнего вечера для особой достоверности.

«Конечно, я знаю, что случилось!», – мысленно проговорил я, – «ведь всему виной я, и мои эмоции», – в моей голове тут же прокрутился вчерашний разговор с Кристен. И те же картинки со скоростью света пронеслись перед моими глазами, награждая я очевидные выводы. Что ж, я заслуживал этого

– Вероятно, очередной припадок, – еле выговорил я, и тут же подумал о том, насколько я отвратителен. Конечно, мисс Раян больна, но это далеко не повод, чтобы обвинять ее в моих проступках. На такое мог быть лишь способен Джим Норвингтон, самый мерзкий из всех, кого я только мог знать. К тому же, я нагло врал своему помощнику, который всегда давал ценные советы и выполнял все с такой ответственностью, с какой я завариваю себе кофе.

И тогда я поспешил скрыться от своего помошника, чтобы он не стал меня расспрашивать о чем – либо. И дело было не в его, иногда разлражающих вопросах, дело было во мне. Но от себя, как известно, не скрыться, хотя я и пытался находить всяческие выходы.

В кабинете было спокойно. Лишь капли дождя глухо стучали по окнам, пытаясь ворваться внутрь. Я без сил плюхнулся на диван, и задумчиво оперся лбом о свои руки. Меня клонило в сон. Конечно, спать на рабочем месте, было не положено, но я не смог с собой совладать. И уже через несколько минут я довольно лежал на диване, путешествия в мире Морфея.

Точно не знаю, сколько я проспал, но разбудил меня стук в дверь. Грэм слегка приоткрыл ее и взглянул на меня.

– Мистер Норвингтон, вам плохо? – начал он, но я тут же встал с дивана и направляясь к нему, накинул халат:

– Что – то важное?

Грэм тут же забыл о своем вопросе и продолжил:

– Мисс Раян просила вам передать, что хочет вам кое-что сказать важное. Вероятно, хотела извиниться за произошедшее, – голос Грэма заметно снизился и он взглянул на меня.

– Хорошо, – отрезал я, – уже иду.

Я велел дежурным остаться возле двери, а сам в волнении зашел к Кристен. Она сидела в углу, как всегда, поджав под себя ноги.

Дверь с жутким скрипом захлопнулась, и девушка тут же взглянула на меня. Ее глаза уже не были опухшими, губы не были сухими. Но даже так она походила на больную.

Девушка резко подпрыгнула, встав на ноги, и поправила на себе сорочку, будто готовилась к важному выступлению:

– Доброе утро, мистер Норвингтон. Я… я хотела… в общем, прошу прощения за вчерашнее, – ей с трудом удалось это выговарить, и, наконец, произнеся это, она с шумом выдохнула.

Я улыбнулся. Кристен была похожа на маленькую девочку, которая только – только учится извиняться, хоть я и не считал, что в том ее вина. Подойдя ближе к мисс Раян, я потерял всякий страх «очередного припадка».

Я был намного выше Кристен. И чтобы посмотреть мне в глаза, ей пришлось вытянуть шею, насколько это было возможно.

– Мисс Раян, – начал, наконец, я довольно таки официально, – я предлагаю забыть случившееся. В этом виноваты мы оба.

Девушка взглянула на мою рану, а потом опустила голову и согласно закивала.

– Вот и хорошо, – снова улыбнулся я.

– Мистер Норвингтон, вам больно? – вдруг спросила Кристен. Она явно не могла так просто забыть о том, что причинила кому – то боль. Она просто не была на это способна. Хотя, тогда от чего это случилось?

Глаза девушки постепенно начали наполняться слезами.

«О, нет, только не это», – с ужасом подумал я, – «только не слезы». Мне совсем не хотел снова видеть, как Кристен плачет. Я уже достаточно насмотрелся на это. Но самое ужасное, что я начал замечать за собой, так это то, что я ненавидел практически всех. И как бы мне было тяжело и неприятно это осознавать, все же это было так. Хотя, Грэм не вызывал у меня чотрицательных чувств. Скорее, наобарот, он придавал мне хорошее настроение на целый день.

– Итак, Кристен, вам нравится дождь? – перевел я разговор и тут же заметил, как настроение девушки постепенно улучшилось. Она взглянула в окно. Дождь еще продолжал лить, стуча по крыше. Девушка долго молчала, видимо, думая, что ответить, но после заговорила:

– Я не любила дождь. Никогда. И не понимала, как люди могут любить его. Сыро. Грязно, холодно. Брр.… – девушка задрожала, изображая, как может быть гадко на улице в такую погоду, – эти «любители» дождя, определенно, нагло врут. Я не знаю ни одного человека, который бы радовался дождю. Правда. Перед моим взором никогда не появлялся человек, сидящей на лавочке, или же даже просто стоящий на дороге, подставляя свое лицо, падающим каплям. Чуть упадет хоть одна капелька, каждый открывает зонт, надевает капюшон, прячет голову в тело. И если, не дай Бог, его волосы промокнут, он тут же в бешенстве начинает мерзко выражаться по поводу непогоды. Так поступала моя тетя Люсинда. Только она зайдет в дом, когда за окном грохочет ливень, как тут же весь дом наполнялся ее безудержными ругательствами. Она с отвращением стряхивала с зонта капли дождя, с отвращением скидывала пальто и так же с отвращением ставила сапоги в угол комнаты, чтобы не запачкать индийский ковер.

Конечно, есть люди, предпочитающие, тихо сидеть возле окна, думать о своей никчемной жизни, грустно вздыхая, глядя в окно. Да, таких людей я встречала. Они вокруг меня. К ним отношусь и я. Дождь делают с людьми что – то невообразимое. Они становятся задумчеве, в этот момент к ним приходят всякого рода мысли, умные мысли, до которых они бы ни за что не додумались в ясную погоду. Наверное, это один из плюсов дождя. В дождь мы становимся мудрее.

Но не говорить о дожде плохое, это не значит его любить. В таком случае вы относитесь к нему нейтрально. Любить дождь – это при первой же капли бежать на улицу, улыбаясь во все лицо, не закрываясь и не прячась. И пусть вся ваша одежда, волосы будут насквозь сырыми. Вам же, в таком случае, это должно приносить лишь радость, ведь вы так сильно любите дождь! – Кристен, едва сдерживаясь от смеха, посмотрела на меня. Девушка ожидала от меня хоть нескольких слов по поводу ее размышлений. Да, мисс Раян любила размышлять вслух. Но она никогда это не делала, будь одна в палате. По крайней мере, за ней не было такого замечено. В этом и было наше отличие.

Я заслушался ее рассуждений по поводу дождя, и не сразу улавил взгляд Кристен на себе. Но заметив, что на меня смотрят, я тут же словно очнулся и тоже взглянул на девушку:

– Почему вы улыбаете, мисс Раян? – спросил я, и отчего – то на моем лице тоже появилась глупая усмешка. Девушка довольно долго не отвечала. Она вновь заговорила лишь после грохота грома, от которого и я, и она вздрогнули.

– Разве это не весело, мистер Норвингтон? – встрепенулась Кристен и рассмеялась, – ну, неужели вам не смешно смотреть на людей, которые врут сами себе? Они стараются быть загадочными, интересными, но почему – то каждый из них боится показать себя истинного. Лишь здесь, в сумасшедшем доме, мы те, какие есть на самом деле. Странные, смешные, жалкие, жуткие.… Всех, кто хоть чуточку не похож на других, отсылают в место, где их словно прячут от внешнего мира. И это место назвали психбольница, – Кристен снова улыбнулась. Но эта улыбка была совсем не от радости, а от разочарования. Я мог с легкостью понять, когда мисс Раян смирилась со своим присутствием в больнице, и когда она лишь делала вид, что смирилась. Однако я не стал еще больше расстраивать девушку, успокаивая ее. Так будет только хуже.

– И вот впервые я с вами согласен, – я преподнес эту фразу настолько сухо, что сам не поверил в свое согласие. Но видимо, Кристен этого не заметила. Она довольно кивнула мне, словно одобряя мой ответ.

– А знаете, что бывает, когда идет дождь, и вы при этом смотрите в небо? – спросила девушка, будто загадывала загадку и ждала от меня, определенно, адекватного ответа. Я немного смутился. Что бывает? Твое лицо постепенно становится мокрым от капель, небрежно стекающих по щекам, носу, лбу и подборотку. Ресницы промокают, и с них тоже капает вода. Можно подумать, что ты заливался слезами несколько часов подряд. Затем все тело покрывается мурашками. То ли от того, что тебе нравится дождь, то ли от холода. Но ведь никто не любит дождь, не так ли?

Я долго не давал ответа и этим рассердил Кристен. Мне следовало бы ответить сразу. Но никто из нас обоих не посмелил заговорить. И причина была ясна. Я не мог придумать, что ответить, а она уже, видимо, не ожидала от меня чего – то сверхнеобычного. Хотя, я надеялся, что девушка снова спросит меня о чем – то, на что я мог бы ответить пусть и не с удовольствием, но и без недовольства.

Вскоре Кристен, как я и предполагал, надоело прибывать в тишине и она снова заговарила:

– Так вы хотите знать, мистер Норвингтон, что было дальше? – девушка озадаченно посмотрела на меня, будто играла со мной в «вопрос-ответ». Мне это совершенно не нравилось. Но узнать, что же на самом деле происходило после, было больше, чем интересно. У меня возникло чувство, словно Кристен пыталась взять надо мной вверх, подчинить меня себе. Мне это вовсе не понравилось, и я напряженно выдохнул:

– Мисс Раян, продолжайте.

Девушка загадочно прищурила глаза и слегка наклонила голову, рассматривая меня всего от головы до ног. Я смущенно стал листать бумаги, будто что – то ищу, чтобы Кристен потеряла ко мне всякий интерес и, наконец, продолжила рассказывать. Но девушка лишь улыбалась:

– Почему вы так нервничаете, доктор? – засмеялась она. В этом смехе я уже не слышал детских откликов. Это был раздражающий хохот. Я не побоюсь даже сравнить смех Кристен со скрипом старой двери в гараже моего деда. Настолько он мне был, отчего – то противен. Я заметил за собой, как начинаю злиться на свою пациентку, и от этого мне стало не по себе.

– Кристен, так вы продолжите или мне уйти?! – чуть громче, чем обычно проговорил я. Но тут же вспомнил, какие последствия меня ждали после очередного моего повышенного голоса. От этого, кажется, даже заболела щека, хотя только минуту назад я и думать о ней забыл.

Девушка немного вздрогнула от неожиданного ответа, но не подала виду, что испугана. Она села в свой излюбленный угол палаты и едва слышно начала.

– На следующий день безостановочно лил дождь. Прямо как сегодня. Тетя Люсинда читала газеты в гостиной, а я сидела в своей комнате и, молча, смотрела в окно. Мне, отчего – то хотелось туда, в парк. Будто что – то должно было тогда произойти. Может, снова придет мама и заберет меня с собой? Этот вопрос мне не давал покоя, и я решила пойти туда во что бы то ни стало.

Сейчас, я корю себя за то, что не осталась дома в тот дождливый день. Что пошла в тот, чертов парк и увидела то, что увидела. Какая же я была глупая! Почему не осталась там?! Если бы я все же не пошла в парк тем вечером, возможно, я бы не сидела здесь, с вами, мистер Норвингтон, – девушка отвернулась от меня. Она действительно сожалела о том, что тогда поступила так, а не иначе. И хотя на тот момент я не знал толком, что произошло, и почему эта девушка так проклинает себя за то, что совершила, я все же был рад. Был рад тому, что Кристен пришла сюда. Да, яснова был этому рад. И моей целью было втащить ее из больницы. Все это звучало более чем странно, но я был счастлив, что произошло так. Иначе мне бы пришлось все так же проживать свою жизнь, безо всякого интереса, безо всяких происшествий. Я невольно вспомнил тот вечер, когда кристен накинулась на меня, оставя за собой след надолго на моем лице. Но ничего ужасного я в этом не видел. И, наверное, это будет глупо звучать, но все же тогда я точно определился с тем, что был рад появлению мисс Раян в моей клинике.

Несколько секунд мы снова находились в гробовой тишине, и лишь потом она продолжила:

– Но тогда что – то неземное сподвигло меня пойти туда, несмотря на дождь. Я надела мамин плащ, он мне был слегка велик, – говоря это, девушка задумчиво улыбнулась, вероятно, вспоминая свою мать, – и прихватила с собой фонарь и сумку с крекерами. Ну а проскочить мимо тетушки мне ничего не стоило. Она как всегда сидела около телевизора, после очередного тяжелого рабочего дня.

И я прекрасно понимала тетушку. Как это наскучает, когда тебе приходится каждое утро вставать с постели и идти на ту работу, которую ты, мягко говоря, недолюбливаешь, – Кристен немного подумала, чем спросить, – мистер Норвингтон, а вы довольны своей работой?

Такой вопрос мне никто раньше не задавал. Кроме меня самого. Просто, задавать его больше было некому. Ответ на этот вопрос изо дня в день колебался. Когда – то я с радостью спешил на работу, даже приходя раньше положенного, когда – то мне приходилось буквально за волосы вытаскивать себя на улицу, лишь бы не опоздать. И ответить на него кратко и достоверно я не мог. Поэтому мне пришлось улучить несколько секунд, чтобы подумать над этим вопросом, а уж затем ответить:

– Да, мисс Раян, мне нравиться моя работа. Но не будет отходить от темы, пожалуйста, продолжайте.

Кристен послушалась меня и, безо всяких дополнений к услышанному, продолжила:

– Дождь бил меня по голове, рукам и ногам. Он был схож с плетьями, которыми раньше наказывали непослушных детей. Он безжалостно бил меня, но я продолжала идти, повинуясь своему внутреннему голосу. На дорогах не было ни души. Но мне совсем не было страшно. Ничуточки.

Когда я вошла в тот парк, то словно одумалась. Зачем я пришла сюда? С какой целью? Это была наивысшая глупость, которую я когда – либо совершала!

Вокруг была темнота. Дождь бил по веткам деревьям, по траве и по лавкам. От этого мне казалось, что кто – то ходит возле меня. Постоянный шорох, возня со всех сторон. Будто кто – то медленно, но настойчиво продвигался сквозь сырые острые ветки, для какой – то не совсем понятной мне цели. А вот моей фантазии все было предельно ясно.

Я то и дело всматривалась в толстые стволы деревьев, пытаясь понять что это, дерево или человек? Фантазия разыгрывалась все больше и, кажется, входила во вкус.

Мне очень хотелось знать, что в парке находилась лишь я и не более. Но сквозь мутную стену дождя мне едва ли удавалось разглядеть хоть что – то.

Я свято верила, что кто – то следит за мной, выглядывая из – за деревьев. И этот «кто – то», явно, замышлял нечто недоброе. Тогда я и включила фонарь, чтобы убедиться в моем одиночестве. И из за этого мне стало намного страшнее. Тусклый свет падал на деревья и кусты. Мое воображение не на шутку разыгралось, как я себя ни успокаивала. И только я решилась бежать из того жуткого места, как поняла, что дождь в один миг кончился. С неба больше не упало ни капли.

Я сняла капюшон и протянула перед собой руку, чтобы лишний раз убедиться в том, что дождя больше нет. Когда моей фантазии удалось успокоиться после такого всплеска, я выключила свет. Так, мне почему – то стало намного спокойнее.

Решив насладиться свежим воздухом после дождя, я подняла голову вверх, открывая свое лицо небу. Воздух после дождя, он такой нежный и ласковый! Вдыхаешь его, и, кажется, будто вдохнул поток новых сил. И эти силы накапливаются с каждым разом. Все больше и больше. Но когда ты чувствуешь себя достаточно сильным, воздух становиться прекрасным массажором для твоего тела. Он лаского дотрагивается до тебя своими холодными рукам, и ты тут же вздрагиваешь и улыбаешься.

Воздух после дождя – это намного лучше, чем дождь. Ведь сказав, что ты любишь его, тебе поверят охотнее, чем если бы ты сказал, что любишь дождь.

И тут послышался хруст сухих веток, у кого – то под ногами. Я стояла неподвижно, вслушиваясь в шаги. Я четко слышала, как кто – то медленно подходил ко мне. Мое сердце застучало настолько сильно, что мне стало невыносимо больно. Колени задрожали, и я еле удерживалась на ногах. Это уже не были проделки моей фантазии. Эта была реальность. И я прекрасно это понимала.

Фонарь был опущен вниз, светя на землю. Я слышала, как кто – то тихо шел по мокрой траве, иногда наступая в лужи. В моей голове крутился вопрос: «Направить ли свет на того, кто приближался ко мне?».

Мне пришлось с силой зажмурить глаза, чтобы поднять фонарь. Иначе бы все мое тело вмиг охватил страх. Но открыв глаза спустя долю секунды, я осмотрелась.

Никого не было. Шагов уже не было слышно. Мне не удавалось успокоиться после того, что я услышала, и бежать я тоже не могла. Будто прикованная к одному месту, я снова опустила фонарь и, простояв несколько минут неподвижно, услышала все те же шаги.

Они были похожи на топот копыт. Это, несомненно, было какое – то животное.

Я решила немного выждать, чтобы животное подошло ближе, а уж затем направить на него свет, чтобы лучше разглядеть.

В темноте мне предстояло увидеть лишь очертания. Что – то двигалось по направлению ко мне. Медленно, но уверенно шагая, будто точно знало, куда идет. Оно было выше меня и крупнее меня. Это животное, определенно, напоминало лошадь.

«Откуда тут лошадь?», – пронеслось у меня в голове, но как быстро мысль пришла в голову, так же быстро она и ушла, оставляя мою голову совершнно пустой.

Конь подошел ко мне совсем близко. Еще пару шагов и он дышал бы на мои волосы. Я испуганно проглотила слюну, чтобы хоть как – то смочить горло, ссохшееся от неимоверного страха. Ко мне в голову снова пришла мысль о том, чтобы поднять фонарь и, наконец, убедиться, в своих догадках. Но на этот раз я уже не закрывала глаза.

Глава 9

Честно сказать, я не сразу поняла, «что» передо мной стояло. Вероятно, я пребывала в шоке от увиденного. Животное тоже испугалось от яркого света и отпрыгнуло назад.

Я была вынуждена тут же опустить фонарь, чтобы зверь немного успокоился. И тут я вытаращила глаза и раскрыла рот. Да, как это бывает в фильмах, – девушка тихонько посмеялась, но после закусила губу, словно сказала что – то не то. Опять настала тишина. Я недовольно прокашлялся, как бы давая понять Кристен, что я жду продолжения. Но девушка не обратила на меня, ни малейшего внимания, а лишь изобразила то выражение лица, которое по – видимому было у нее в тот вечер.

Брови от ужаса были сдвинуты вплотную друг к другу. Рот широко раскрыт. Такое лицо Кристен продержала несколько секунд, а затем добавила, – вот так. Девушка снова замолчала на несколько минут, будто намеренно пыталась вызвать у меня интерес к тому, что же она такого увидела. Но я был не столько заинтересован, как раздражен ее постоянным прерыванием рассказа. Хотя, возможно, именно поэтому я и любопытствовал, приходя каждый раз в палату мисс Раян.

Кристен не стала дожидаться моих просьб, чтобы она продолжила свой рассказ. И этому я был несказанно рад. Хоть в тот день она указала мне огромнейшую услугу, чтобы я снова не начал выходить из себя, как это обычно бывает.

– Знаете, что я увидела тогда, мистер Норвингтон? – девушка взглянула испуганно на меня, и тут же дала ответ, – я увидела у этого животного крылья. И как бы это глупо не звучало, но я на самом деле видела это! – девушка встала на ноги и скрестила руки на груди, доказывая достоверность сказанного.

Было видно, что она сомневается, рассказывать ли мне дальше. Наверное, это все из – за того, что я усмехнулся при ее словах.

– Мистер Норвингтон, как вы можете сметься надо мной?! – яростно проговорила Кристен и топнула ногой. Я старался держать на своем лице «серьезного человека», но, видимо, это выходило у меня не так хорошо, как хотелось бы. Внутри у девушки, явно, все кипело, но она старалась держать самообладание. И скорее всего, от того, что ей жутко неприятно было надевать в очередной раз смирительную рубашку.

– А знаете, доктор, вы, наверное, правы, – спокойно проговорила она, – я и вправду сумасшедшая. Все что я видела – обычные галлюцинации. Такого быть не может. Я даже не верю тому, что говорю сейчас вам! – вдруг вскрикнула она и повернулась ко мне спиной, – какая глупость, летающий конь! Такое не придумает даже ребенок, а тут, взрослый человек говорит это! – всплеснула руками девушка и повернулась ко мне, – вы и правда считаете меня сумасшедшей?

Я растерялся. Теперь у меня стоял выбор между правдой, которая принесет самые неожиданные последствия, но, возможно, эти последствия будут намного хуже, чем царапина на щеке. И ложью, которая, несомненно, успокоит Кристен.

Я ответил тогда, даже не обдумав свой ответ. Не взвесив все «за» и «против». Не подумав о дальнейшей судьбе Кристен, заботясь только о себе. Какой же я жалкий! Было бы лучше, если бы мне виделись мифические существа, чем то, что я сделал. Я выбрал ложь.

– Кристен, я совсем не считаю вас сумасшедшей, правда, – я отвел взгляд, чтобы не выдать себя, – вы говорите вполне разумные вещи. Вероятно, там был обыкновенный конь. А все остальное вам померещилось. После тяжелой трагедии, свалившейся на вашу голову, всякое возможно, – я посмотрел на девушку. Она успокоилась, услышав мои слова. Кристен снова села на свое место и заулыбалась. Теперь она еще больше была похожа на пациентку психбольницы.

– Вы первый человек, который мне верит, мистер Норвингтон. Вы признаете то, что я, возможно, видела лошадь? Но вы сейчас думаете, что крылья я выдумала сама. Спешу вас заверить, что в скором времени, вы поменяете свое мнение об этом. Иначе как вы сможете объяснить мой дальнейший рассказ?

Кристен заставила думать, что же дальше она мне могла такого рассказть. Вероятно, это было хитрая тактика.

«Нет, никаких летающих лошадей!», – мысленно проговорил я, – «если я и правда поверю в то, что она говорит, я и сам сойду с ума! Мисс Раян определенно больна и нуждаете в лечении. Диагноз – шизофрения. И ничего кроме».

От моих мыслей меня отвлек тихий голос девушки, которая старательно пыталась завершить свой рассказ:

– Он подошел ко мне ближе. Я старалась не двигаться, чтобы не спугнуть его. Мои колени подкашивались, а ладони вспотели. Он осторожно принюхивался ко мне. Каждый мой вздох был для него открытием. Затем он остановился и насторожил уши. Я тоже не двигалась. Так мы простояли несколько минут, и уже потом я начала постепенное «нападение». Шаг за шагом.

Сухие ветки иногда хрустели у меня под ногами, но существо лишь слегка вздрагивало и продолжало стоять на своем месте. И тут я протянула руку и чуть коснулась его носа. Он не отпрянул. Даже наоборот, сделав шаг, будто просил еще ласки. Его шерсть была на удивление мягкой, хотя сам конь выглядел довольно мощно.

Я взглянула ему прямо в глаза и увидела в них лишь свое отражение. Мое лицо заметно побледнело от того, что было несколько минут назад, но со временем все пришло в норму. Когда я останавливала руку, он легко просовывал свою голову мне подмышкой, требуя еще нежности.

Наконец, я могла ближе разглядеть его крылья. Они были крепко прижаты к телу и не двигались. Мне жутко захотелось дотронуться до них, но существо внимательно следило за каждым моим движением, и я тогда побоялась это сделать.

И тут я внезапно вспомнила, что в моей сумке есть несколько соленых крекеров. Осторожно передвигая ноги, мне удалось не спугнуть это удивительное создания. Медленно, но верно я приближалась к лавочке, на которую была брошена моя сумка. Я старалась не упускать животное из виду. Небрежно похлопав рукой по сумке, в поисках печенья, я случайно столкнула ее на землю. Существо вздрогнуло и отскочило назад.

Я наклонилась, чтобы поднять сумку, а когда повернулась, его уже не было. Оно словно исчезло, ни издав, ни стука копыт, ни шума крыльев. Я еще раз огляделась, в надежде снова его встретить, но его нигде не было.

«Наверное, я схожу с ума», – тогда меня посетила эта мысль, и она не выходила из моей головы еще долго. Я присела на лавку, и с некоторой печалью и отчаянностью принялась жевать крекеры.

– Вы тоже считаете меня сумасшедшей, мистер Норвингтон? – девушка повторила свой вопрос и загадочно на меня взглянула. Я заколебался. По ее взгляду было ясно, что она ищет у меня поддержки, и я тут же отрицательно покачал головой.

– Нет, мисс Раян, я считаю вас особенной, – тихо проговорил я и устремил взгляд в пол. Мне лишь нужно было, чтобы она мне могла доверять и поведать свою историю до конца. Такая у меня работа. К тому же, сознаюсь, мне было жутко интересно узнать, по какой причине я должен был поверить, как утверждает Кристен.

– Все, что произошло дальше, я расскажу вам завтра, если вы не возражаете, доктор. Я немного устала, и мне нужен отдых.

Я одобрил ее предложение, потому что и сам хотел поспать. Пожелав добрых снов, я удалился из ее палаты и направился к себе в кабинет.

«Я вовсе не соврал ей. Я действительно считал Кристен особенной, ведь пациентов, так грамотно рассказывающих свою историю, мне еще не попадалось. Но она больна! Определенно больна! И доказательством этому служат не только ее рассказы, но и и ее поведение. Ведь адекватному человеку такое не причудится. Или нет?», – я встряхнул головой. В надежде, что эти глупые мысли вылетят из моей головы и больше никогда меня не посетят.

Спустя несколько часов, я спешил домой, к своей Розалинде. Ночные огни освещали улицу, лаская взгляд. И, правда, вид был просто волшебным: тусклый свет, золотые листья повсюду, свет из окон домов и несколько человек, прогуливавшиеся перед сном. Им повезло, что я не заметил их косых взглядов на себе, иначе, уверяю, им бы не поздаровилось. Хотя бы, в моих мыслях.

Как же жаль Кристен! Она такая молодая, но вся ее жизнь будет испорчена этими детскими сказками. Так не должно быть. Хотя, наверное, она просто потеряла разум. А может это передалось от ее матери. Такой же сумасшедшей, как и ее дочь. Мне было неприятно размышлять о мисс Раян, ее выдумках, и о том, что она несколько лет должна лечиться в психбольнице. Может быть, можно ей объяснить, что это лишь игра ее воображения? Вдруг, потом она поймет, и все встанет на свои места?

Эта мысль меня не на шутку раззадорила, и я принял точное решение попробовать разубедить юную мисс Раян во всем том, что она будто бы видела.

«Завтра же этим и займусь», – вслух сказал сам себе я и ринулся к дому.