Читать книгу Авторский стиль - Группа авторов - Страница 14

Всё происходящее между тёткой Дарьей, дедом и бабушкой, а также доподлинную историю, как она стала колдуньей, Алексей узнает только года за полтора до смерти бабушки.

…Однажды летом ему позвонит бывший одноклассник и передаст слёзную просьбу деда с бабушкой приехать к ним, чтобы они могли попрощаться…

Взволнованный Алексей был очень удивлён такому звонку и уже через день приехал к ним. Бабушка, обняв внука, почти шёпотом предупредила:

– Не бойся, сынок!.. Целую неделю нашей ведьмы дома не будет… Она со своим семейством уехала на Кавказ, на чью-то свадьбу.

И тут его дед, всегда суровый и немногословный, вдруг неожиданно зарыдал…

Бабуля, вытирая его слёзы, тоже заплакала и начала причитать:

– Мы, только мы виноваты перед тобой!.. Больше всех виноваты, родимый ты наш!.. Как же ты пострадал от дочери нашей, от тётки своей Дашки!.. Прости, родимый Алёшенька, внучок ты наш! Христом Богом, просим тебя… перед смертью!.. Прости!..

Вдруг они неуклюже упали перед внуком на колени. Обхватив его ноги, содрогаясь в рыданьях, они всё ниже и ниже опускали свои седые головы.

Ошарашенный и растроганный до слёз, Алексей не мог произнести ни слова. Боль подступила к его сердцу… Он испытывал жалость, стыд и невероятное отчаянье…

– Что вы делаете?! Поднимитесь, пожалуйста!.. Прошу вас! – умолял Алексей, не зная, как оторвать их от себя и поднять на ноги…

– На коленях просим!.. Прости ты нас убогих, что не уберегли твоих деток! – продолжала причитать бабушка. – Прости, что пустили на свет божий эту комолую дьяволицу!..

– Всё мы с бабкой поведаем тебе сейчас… Всё-всё! – подхватил за ней дедушка. – Покаемся перед тобой, как перед Господом Богом!.. А ты что хочешь, то и делай: хочешь – прощай нас, а хочешь – убей!..

Алексею с большим трудом удалось поднять их с пола и усадить на кровать. Все долго молчали, переводя дыхание…

– Бабк, а бабк, налей-ка нам с внуком по маленькой… Да собери что-нибудь! – вытирая слёзы рукавом своей изрядно заношенной косоворотки, простонал дед.

Чокнувшись с внуком, дед Тимофей выпил, крякнул и, вытирая свои сталинские усы, сказал, обращаясь к бабуле:

– Ну што, Пелагея, начнём сказывать внуку?

Перекрестившись, они рассказали Алексею всё, что случилось ещё задолго до войны, когда они жили в своём родном селе Вязовик под городом Ливны в Орловской области…

…Была у них соседка Аксинья – тихая, с рожденья слепая колдунья, которая обладала силой невиданной… Зло она творила редко, больше всё гадала на белой и чёрной магии да порчи разные с людей и скотины снимала. Со всех концов люди к ней за помощью ехали…

Но уж если доводилось ей невзлюбить кого-то, изживала она человека того со света в один миг, и порчу её никому и никогда отговорить не удавалось…

Только вот, как всё это она делала, знал лишь один Бог, а скорее всего, дьявол. Своими незрячими глазами да руками и гадать она могла, и людей видеть насквозь…

Ходила она по деревне как зрячая и всех-то по именам и отчествам знала. Идёт, бывало, кто-то ей навстречу, поздоровается с ней, а она остановится и скажет в ответ: «Здравствуй-здравствуй, Глашенька! А ты уже большенькая стала!.. Красивая – поди, в отца пошла!..»

А пройдёт кто мимо да не поздоровается – либо задумавшись, либо второпях, – бабка Аксинья остановится и скажет с укоризной: «Что нос-то свой задрал конопатый, Федька? Идёшь, никого не замечаешь?! А зря на рыбалку-то собрался нынче… Не поймать тебе рыбы!..»

И никогда-то она не ошибалась… Если уж говорила что-то, то как отрезала!.. Скажет, не поймаешь рыбы, – сразу возвращайся и понапрасну не сиди на пруду, всё равно не поймаешь ни одного малька. Скажет, что корова сегодня молока даст мало, – так и будет…

Всем женщинам на сносях она пол ребёнка называла, не ошибаясь… Поговаривали люди, что даже год войны с немцами назвала правильно…

…Так вот, собралась она тем проклятым летом 35-го года умирать… Но прежде ходить по деревне стала с волосами, распущенными ниже пояса… Ходить и упрашивать, протягивая руку всем подряд: «Возьмите! Возьмите! Кто-нибудь возьмите! Пожалуйста, возьмите!..»

Мальчишки бегали вокруг да около и, потешаясь, спрашивали: «А что взять-то, баба Аксинья?! Взять-то что?! У тебя же рука пустая!.. Нет в ней ничего!»

«А ты возьми, касатик, и будет что взять! Сам увидишь!.. Вовек не пожалеешь и меня вспоминать будешь!» – отвечала она, не переставая протягивать свою руку всем.

«Не берите ничего из её рук! Не смейте! И даже касаться руки бойтесь! – запрещали, предупреждали и умоляли своих детей и внуков мудрые старики и старухи. – Это она силу свою колдовскую передаёт… Кто возьмёт из руки её силу ту или коснётся руки даже, станет колдуном или колдуньей!.. И будет мучиться всю свою жизнь грешную!..»

А когда она не могла уже выходить из избы своей, когда силы покидать её совсем стали, открыла бабка Аксинья окно на улицу, высунула руку с красивым платком, бисером шитым, и начала жалобно умолять, чтобы платок тот взяли… Долго умоляла она, говорила, что не примет без этого земля её матушка… То рыдала да просила, то вдруг злобно завывать стала, как волк на луну, то требовать, рыча по-звериному… Продолжалась эта страсть ещё три дня… В избу она никого не пускала и постоянно угрожала, что, если кто вызовет из города карету скорой помощи, она превратит всех в камни…

Вот тут-то и ослушалась Дашка, которой к тому дню проклятому было всего-то тринадцать лет. Сжалилась над бабкой она – взяла из руки её тот злосчастный платок… Аксинья-то дух свой тут же и испустила…

Начала после того с Дашкой их всякая чертовщина твориться… Изменилась девка – стала сама не своя… Злой стала, непослушной, в сельскую школу ходить напрочь отказалась.

Взялся было дед за вожжи, чтобы отвадить её да на путь истинный наставить, но… побаиваться стал дочь свою… Крепко побаиваться!.. Больно уж много чудес творить она начала разных… Проснутся, бывало, они с бабкой разом… А Дашка стоит в ногах их да скалится, как собака цепная… И глазищи, как угли, горят…

Закричат они криком страшным, всполошат детей всех своих, креститься начнут, а она погрозит им пальчиком и, хохоча, полезет на печку русскую, где с младшей сестрой и братьями спала, и заснёт себе как ни в чём не бывало…

Не раз такая страсть случалась… Вот и опустились у деда руки с вожжами да ремнём кожаным… Страх в душе поселился, не стал больше шуметь он на свою старшую дочь. «Пусть что будет, то и будет!.. На всё воля Божья!» – порешили они тогда с бабулей. Так и покатилась вся их жизнь в тартарары…